Русь

Могучие дубы обступили едва приметную тропинку. Конь с трудом протискивается сквозь строй деревьев. Зеленая крыша раскинулась над землей. Узорчатые тени бегают по тропе, деревьям, травам. Ветер ласкает могучие кроны, баюкает каждый листочек, сдувает пылинки. Толстые стволы в морщинистой броне. Стройные ряды защитников леса по обе стороны от тропинки. Пусть в трещинах, но матерого вояку не пробьешь ни копьем, ни мечом. А таких - сотни. Невольно проникнешься уважением к лесу. Изумрудная травка старательно ползет на тропу. Занимает место, теснит других, не менее охочих. Пусть там ждут тяжелые копыта, но может смертоносная нога не попадет по хрупкому стеблю. Вот тогда и посмотрим кто прав.

Черный конь ровно шагает по утоптанной земле. Могучий и сильный, настоящий боевой робот. Движения четки и выверены, ни один мускул не дрогнет. Такой гигант снесет любого противника. Даже легендарные орки, которых никто давно не видал - не ровня. В седле мерно качается суровый златовласый воин коню под стать. Крепкий, мускулистый, ни капли жира, только сухие жилы и плотное мясо. Такой запросто медведя заломает, даже матерого. Вот только лицо… Детские черты. Крупные голубые глаза, пушистые ресницы, взгляд доверчив и добр, словно олененок, ничего не смыслящий в жизни. Вот только под личиной этой скрывается суровый воин: побывал уже в десятке сражений, крупных и мелких, не раз ломал медведя на ярмарке, бивал и тевтонских рыцарей и троянских богатырей. Без царапины вышел из боев с золотой ордой. Тогда еще в дружине Апродия состоял. В трудный момент своротили ворогам рыла. Все войско спасли от разгрома, отстояли родное отечество. Но при Калке Апродий погиб. Злыдень вражеский притворился убитым, дождался момента… Эх, и вспоминать не хочется. Теперь вот скитается по границам родной Руси, бережет. Нужны нынче такие молодцы: Русь все больше, а народ нынче не тот, все мельчает. Старики говорят: в былые годы богатыри дубы ломали… Враки наверное. А может и нет: тогда и дубы поменьше были, и жизнь суровее, иные не выживали. А от богатырей пошла вся Русь. Теперь уж не то - расслабились. В древность едва ворог покажется: мигом за топоры хватались. Кто? Все! Дружины-то воевали страны разные. Приходилось волей-неволей боронится. А коли ворог сильный – отступали в леса, дома жгли, в крепостях отсиживались, там глядишь и помощь подоспеет: соседи помогут… А мобыть и дружина возвертается. Сейчас народ не тот, разжирел: защитников подавай. Мы, дескать, землю пашем, а вы уж нас защищайте, сделайте милость. Так что каждый теперь на счету. Участь трудная, конечно, вот только и отношение другое: в любом доме накормят, напоят… По крайней мере постараются. У князей пограничных завсегда местечко теплое найдется.

Тропинка юркнула в густые кусты. Зеленые листочки ласково трогают плечи защитника Отечества, щекочут шею. Воин от удовольствия жмурится. Третий день в пути, а ничего не произошло. Скоро Донутр приедет сменить, а хвастать нечем: за неполных четыре недели ни ворога, ни зверюги какой. Засмеют ведь на заставе. Чуть не месяц по границам мотался, а толку? Жизнь все легче, вот только легче от такой жизни ни на грамм. Расслабишься, а с заката придут хитрые колдуны. Обманом и уговорами заведут на дорожку кривую. Прямо к Ящеру в пасть. И зря жрецы вещали про хитрюг, все одно попались молодцы на увещевания иродов, обманулись. Десятка два из дружины Мирослава ушли к польским шляхтичам, да только и там за отечество родное болеют. На Русь походы реже стали, а вот на Византию, да Европу западную… А после уж ученые, не купимся больше.

Теперича войны реже стали: все больше не железом машут, а словом бьют. Понимают: словом попасть сложнее, но, коли попадешь, то в самую сердцевину, сразу перешибет. А воин без духа – дух бесплотный, нет от такого толку. Страшно оружие, опасней любой китайской хитрости. Только и жрецы не лыком шиты: придумали, как с ворогом совладать его же оружием. Теперь в каждой захудалой деревеньке школа стоит, а в энтой школе жрец есть. Хоть стар, хоть млад, а все одно. Теперича в школах не токма грамоту дают, но и жизни учат, как врагу на уговоры льстивые не купиться. Скоро, мудрецы говорят, вообще богатыри вымрут, только ведуны, да прочие умники останутся. На десяток таких умников – один богатырь. Странно все это: завсегда племени воины нужнее были. Кто ж тогда щит на пути вражьем поставит?

Конь занервничал, головой мотает, храпит. Воин железной рукой успокаивает боевого товарища. Ужель случилось? Сердце в радостном предчувствии ускоряет бег. Ужель дело найдется богатырю одинокому? Кусты нехотя раздвигаются. Ласковые листочки не желают отпускать защитника родной земли. Светлая поляна, словно в золото облита. Деревца по краям низенькие, а листики на ветках узкие. Солнце теплыми лучами траву поднимает. Красота. На поляну выскакивает среднего роста щуплый человек. Весь серый, скрытный. Только в траве его еще лучше видать в наряде таком. Вслед - трое громил с топорами на длинных рукоятях, в глазах злоба, одеты пышно, ярко. Зачем воину такие одежи? Сами плотные да тоже щуплые, а только сила есть. Вместо мяса боевого на руках жилы скручены, словно веревки стальные. Топоры ворочают проворно, вот только тяжело оружие: движения плавные, а в бою завсегда скорость впереди. Тот щуплый, что из чащоб первый выбрался, на дерево налетел, неча назад глядеть коли вперед бежишь. Трое с топорами ухмылки на рожи надели такие гадостные, аж в дрожь бросает. На воина внимания не обращают, идут к жертве бессознательной, словно пауки злобные, только лапки не потирают радостно. Обходят грамотно: коли оклемается не убежит - деревья помешают. Таких щуплых любой подросток деревенский за пояс заткнет, каждого по отдельности, только вместе если накинутся - туговато придется. Боевой топор Мстислава легко покидает ременную петлю. Такое дерево, что на рукоять пошло не у каждого князя есть. Хоть ножом скреби – все одно не поддастся, прочней камня любого. Лезвие хищно сверкнуло в солнечных лучах, теплые зайчики в ужасе разбегаются по поляне, опасаясь грозного родителя. Щит Мстислава – круглый и широкий, аки колесо тележное - закрывает весь корпус от шеи до пояса. Таким и боронится не трудно, токма ноги переставлять успевай, дабы ворог не достал. Воин прыгает с коня. Боевой товарищ драку учуял: шею выгнул, копытом землю роет. Трое ворогов все сходятся над беззащитным щупликом. Неудачно тот в дерево влепился: хоть помощь, какая ни есть, а так самому все делать придется. Ничо. На то и защитник земли Русской. Мстислав, не скрываясь, подходит к нападающим со спины. Едва ли не топает, аки медведь пришибленный, токма воины так жертвой увлечены, что на Мстислава внимания ровный ноль. Приходится в щит топорищем бить, хоть так услышат. Не честь слабых в спину бить, пусть и трое их. Воины странный стук учуяли, оборачиваются, в глазах недоумение: откуда такой медведь выбрался на головы наши? Чей-то надо ему?