Страница 23 из 108
Двери отворяются неспешно. Створка, тяжелая даже на вид, медленно отъезжает в сторону. Мстислав аж присвистывает, поражаясь толщине двери. Крепость-терем выпускает на волю могучую фигуру. Плечи широки. Руки, словно из дерева. Толстые, перевитые мышцами. На груди, надежно прикрывая сердце – пласты мускулов. Словно выкованы умелой рукой. Живот плоский, в квадратиках. Ноги, даже под портками выглядят, как колонны. Причудливое переплетение – мышцы. Ладони широкие. Твердые. Длинные пальцы словно стальные. Белые волосы гривой обрамляют голову. Борода обрезана под длину волос. Лицо кажется обрамленным лепестками локонов. Степан умыт и ухожен. Хоть и кузнец, а грязи чурается. При малейшем случае – моется. Мужик, что провожал – вовсе пугало, ежели сравнивать. Степан тоже глядит на давнего знакомца. Оценивает. Наконец Мстислав слезает с коня. Тут же попадает в дружеские объятия. Со стороны – два медведя в схватились лютой борьбе. Молодец да старец давят так, что ребра трещат. Бревно раздавят, даже не заметят. Наконец Степан отстраняет. Еще раз глядит в обветренное лицо друга. Старый кузнец рад, даже слезы выступают. Тут же прячутся в густой бороде.
-Здоров будь, Степан, - неловко начинает Мстислав. – Я это…
Волхв жестом останавливает. Хмыкает. Глядит в чистые суровые глаза витязя. Снова хмыкает. Могучая рука ложится на плечо друга. Слышится стук.
-Потом, - бухает тяжелый голос. – Сначала гостя нужно накормить, напоить, в баньке выпарить. А потом – разговоры.
Мстислав лишь рукой махнул. Придется вместо полудня выехать вечером. Ну да ничего, Алим против не будет. Упился вчера. Головой гудит – звон за десяток шагов слышно. Вор явно старше, а пить до сих пор не умеет. Алиму, пожалуй, столько же весен, как Илье. Но Муромец – вообще бык. Хоть бочку за раз вылакает. Куда только влазит? А сейчас можно и у друга погостить. Степан подбадривает друга улыбкой, мол, ничего не случится. Кому надо – дождутся.
Внутри жилье старого волхва еще причудливей. От двери лестница наверх. Предбанник – колодец. Старик все рассчитал. Даже если высадят дверь, здесь не взберутся. Крутая лесенка нехотя поднимает грузные тела на второй поверх. Ступени скрипят. Натужно жалуются на злодейку-судьбу. Тут же легко вздыхают, освободившись от тяжкого груза. Второй поверх встречает нешироким коридором. Все подогнано точно под Степана. В таком коридоре можно без труда держать оборону и одному против десятка. Уставший легко отступит, поменяется со свежим воином. А для замаха пространства хватает с лихвой. Коридор сворачивает резко, а потом еще раз. Так что двигаться приходится по одному. А из-за угла защитники легко перебьют наступающих. Коридор кончается внезапно. Переходит в большую комнату. Светлица обставлено просто, но со вкусом. Большой стол и массивные стулья. На полу мягкий ковер. На стенах оружие. Такое, что можно в любой момент схватить и пустить в ход. Тут же прилажены большие щиты. Все сделано руками Степана. Несколько диковинок тут же. Это уже и не диковинки. Просто удобное оружие. Даже один самострел висит на гвозде. Механизм придуман волхвом. Такой бьет дальше сильнее. Размеры те же, а убойность раз в десять сильнее. Правда такой и силы требует к себе больше и умения. Но все равно самострел с легкостью натянет отрок. Даже Девушки могут обращаться без усилий. При желании даже стулья можно пустить в ход. А столики с толстыми столешницами – отличные щиты. Хозяин расставил вроде где пожелается. Но опытный взгляд воина улавливает систему. Из любой точки комнаты до ближайшего не больше двух шагов.
Степан сажает гостя за стол. Дубовая лавка даже не пискнула, принимая могучий вес. Степан быстро смахивает со стола какой-то инструмент. Проворно выбегает из светлицы в неприметную дверь. Там возня, стуки, прочие звуки. Воздух доносит приятный запах мяса. Уже прожаренного. С жгучими травами. С такими не один иноземный перец не сравнится. Правда их не всякий знает, а уж найти и вовсе затруднительно. Степан входит неторопливо. На покатых плечах капельки влаги. Словно из бани. Перед собой бережно несет поднос. Тарелки с кашей. Между крупными зернами затесались ломтики мяса. Хлеб на блюдечке. Целый каравай. Теплый, даже на вид вкусный. Мягкая белая плоть сама просится в рот. Дразнит. На фоне темной каши – чистенькая и опрятная. Посреди подноса, что сам как стол, горным хребтом высится кабан. Корочка нежная, коричневая. Темные капли сбегают с покатой спины. Мстислава чуть с лавки не скидывает волна запаха. Невидимым кулаком бьет в нос, словно дубиной. Желудок взвизгивает. Радостно подпрыгивает. Начинает носится в брюхе. Лягается и кусает ребра. В бессмысленном исступлении лезет вверх по пищеводу. Проталкивается. Русичу стоит неимоверных усилий вернуть буяна на место. Слюна заполняет рот все новыми волнами. Уже устал глотать. Степан смотрит насмешливо. К еде давно равнодушен. Ест много, но только из необходимости: могучее тело приходится кормить. К тому же волхву не пристало относится к мирскому, как воин или кузнец. Волхв должен быть выше сытости. Тарелки опускаются на стол. Занимают положенные места. Мстислав набрасывается с удвоенной силой. Словно лесной пожар поглощает пищу. В пасти исчезают огромные порции. Ложка мелькает неудержимо. Сливается в серый туман. Степан смотрит с немым восхищением. Молодой витязь поистине великий воитель. Даже если на поле вполовину быстр, чем за столом – все враги сами разбегутся. Сам волхв ест неторопливо. Ковыряет. Выбирает где помягче. Крупинки, что не избавились от скорлупы, откладывает горочкой. Косточки кладет рядом. Витязь на такие мелочи внимания не обращает. Жрет в три горла. Наконец ложка скребет по дну. Мстислав сожалеющее крякает. Вроде только начал, а уже все закончилось. Степан улыбается витязю. Приносит целый чугунок каши. Из чугунка пар. Дурманящие запахи. Волхв молча ставит перед воином. Удивленный Мстислав мешкает всего секунду. Тут же набрасывается на чугунок с новыми силами. Кузнец довольно улыбается. Если гости пожаловали – в лепешку расшибись, но накорми, напои. Так гласит покон. А его придумали совсем не глупые люди.