Русь

На поляне плотным слоем лежит роса. Конь уже давно проснулся и теперь лениво щиплет высокую траву. Сочную и мягкую. Та весело хрустит под крепкими зубами, брызжет соком. Солнце только намечает свой красный край на зелено-голубом разделе неба и леса. Птицы медленно выпадают из ночного оцепенения, наслаждаются утренней тишиной, готовят свой, птичий концерт. Сверчки еще долго не очнуться после ночного мороза. Маленькие певцы выберутся только с восходом, тогда уже птицам будет не до песен. Самые голодные зайцы уже повылазили из нор, гоняют по лесу в поисках пищи. Конь недовольно фыркает: странное чувство тревоги разбудило до времени. Вчера, когда хозяин уходил на ночную охоту, чувство было точь-в-точь такое. Но теперь все на месте, даже неведомый человек, что пробовал угнать, на месте, спокойно спит с самого вечера. Да и звери вокруг не чувствуют опасности. Хоть и осторожничают, но по меркам леса в самый раз. Да и сам конь чувствовал, что все в порядке. Вот только необъяснимая тревога не проходит. Давит своей непонятностью. Словно огонь, вырвавшийся из рук человека. Словно свирепый ветер, что поднимается вдруг и овладевает всем вокруг. Закручивает воздух в тугие жгуты. Заставляет летать то, что летать не должно. Так и чувство внушало страх своей неизвестностью. Конь вновь и вновь обходит поляну, притворяясь будто просто щиплет траву. Самую сочную. Только верхушки, не унижаясь до стеблей. Но кусты пустовали с самого вечера. Даже вглубь чащи никого не было. Костер уже едва багровеет осколками угольков. И те под натиском ночного холода рассыпаются яркими искорками. Хозяин зябко жмется к теплой еще земле. Матушка долго хранит тепло, тем более поддерживаемое телом Мстислава. Прозрачная роса плотно облепила могучее тело. Укутало в сеть маленьких светлых шариков. И хотя конь прекрасно знает, что хозяин без помех спит на холодных камнях, но сырость может и не оценить богатырское здоровье Мстислава. Могучее копыто медленно подпинывает остатки хвороста. Палки тихо перестукиваются. Катятся к кострищу. Отсыревшие за ночь, но еще сухие с одной стороны. Жаркие угли еще не сдали позиции. Красные глазики огня из последних сил перемаргиваются под слоем пепла. Едва различимо. Но еще живо сердце огня, а раз так, то и костер разгорится. Наконец палки одна за другой закатываются в черное пятно. Дерево долго сопротивляется. Тщится побороть злобный огонь. Но неумолимый жар набрасывается. Сначала с неохотой. Лишь облизывает полусухое дерево. Но с каждым мигом все набирает силы. Наконец игривое пламя взметает несмелые язычки. Взбирается по деревянным бокам на вершину кучи. Жар почти мгновенно возвращает законные права. Захватывает ровный круг земли. Мгновенно выгоняет влагу. Разливает вокруг ровное тепло. Приятное, но опасное одновременно. Изголодавшийся костер радостно хрустит веточками. Вгрызается в твердую ткань. Красные язычки пляшут но сероватых ветках первобытные пляски. Перепрыгивают с ветки на ветку. Бьются в шутливых, а может и реальных схватках. Вспыхивают искрами огненные клинки. Мстислав недовольно морщится. Яркое пламя просвечивает веки, словно бумагу папиросную. В мозгу мгновенно вспыхивают различные образы. Непонятные воины мгновенно заполонили все вокруг. Неожиданно схлестнулись в стремительной схватке. Лязг, скрип металла, сумасшедшие искры разлетаются от мечей ровными веерами. Летят прямо в глаза. Некоторые чуть дальше, другие – чуть ближе. Сознание толчками вытягивает из сна. Чуть встряхивает. Приводит в чувство. Мстислав лениво позевывает, лежа на теплой земле. Уже не спит, но еще не бодрствует. Наконец остатки сна бесследно вылетают из могучего тела. Приятное тепло костра разливается вокруг. Вливает в тело новые силы. Подстегивает старые. Разгоняет тело для нового дня. Мышцы медленно наливаются ленивой силой. Неуклюжая, но готовая в любой миг взорваться свирепым вихрем. Закрутить окружающий мир в страшном танце смерти. Воинский глаз быстро охватывает поляну. Мгновенно оценивает обстановку. Докладывает хозяину о любых подозрениях. Ни малейшей крупинки не ускальзывает от наметанного глаза. Только после недлинной процедуры осмотра Суровый воитель позволяет мышцам расслабиться. Обвиснуть неживыми жгутами на прочных костях. Разум снова впадает в оцепенение, свойственное только что проснувшемуся. Будто и не он только что работал в усиленном режиме. Перекачивал и обрабатывал петабайты информации. И куда только подевалась давешняя бодрость? Трава поспешно расступается перед могучим телом русского воина. Освобождает дорогу. Словно мягкий ковер возникает перед богатырскими ногами остывшая земля. Камешки боязливо сторонятся могучих ступней. Травяная тропинка резко обрывается. Уступает место тонкому росчерку ручья с неровной кляксой заводи. Вода чистая. Просто кристалл. Нигде ни малейшего намека на листья, ветви и прочий мусор леса. Словно неведомый человек, а то и нелюдь заботливо чистит малый ручеек. Песчаное дно ясно проглядывается сквозь хрустальную толщу. Каждую песчинку способен ухватить глаз. Разглядеть во всех подробностях и мельчайших деталях. Мстислав скидывает на бережку одежду. Все еще спящий рассудок вяло давит решимость идти в мокрый и холодный поток. Явно не желает мозг расставаться с остатками сна. Наконец жгучая вода принимает разогретое за ночь тело. Холодным пламенем обдает кожу. Сознание испуганно взвизгивает. В припрыжку скачет по тесной пещере черепа. Пытается вырваться из клетки безрассудного тела. Убежать к теплу и уюту костра. Тугие струи плотно прижимаются к телу. Обтекают. Точно повторяют все изгибы и неровности. Приятно холодят шрамы. Давнишние и не очень. Теперь уже не обжигающие, а наоборот приятные. Вода дарит бодрость. Приносит в мышцы силу. Вливает с потоком новую. Воин блаженно растекается по дну заводи. Вбирает бодрость каждой клеточкой тела. Солнце уже подняло край над кромкой деревьев. Подсвечивает золотой песок дна. А на мелких волнах ручейка играют острые блики. Теперь Мстислав, словно в золотой ванне. А наполнена до краев ванна – дорогим вином. Настолько легким, что прозрачно. Но и бодрящим, как льдинка за воротом.  Наконец вместо новых сил и бодрости ручеек приносит только холод. Сковывает постепенно мышцы зябкими прикосновениями. Уговаривает кровь остановится. Задержать бег. Отдохнуть. Тут же богатырь выскакивает из коварного потока. По телу сбегают прозрачные струйки. Красиво обрисовывают вздувшиеся мышцы. Тело воина, словно выковано из голубоватой стали, а сверху покрыто позолотой. Нарочито грубо. Так, что кое-где торчит твердый металл.

‍