Страница 11 из 152
Портные забегали, засуетились, ставя ширму. Женя с укором посмотрела на советника и вздохнула.
— Зачем пугать людей до полусмерти своим грозным рычанием?
— Поверь, по-другому от них ничего не добиться. Я с самого утра объясняю им, что мне нужно, а они все какую-то мешковину суют! Ты представляешь? Самому пришлось все искать! Да и то, после того, как доходчиво объяснил, что с ними сделает императрица, если ей не понравится наряд, — светлый мстительно улыбнулся, чуть не прикрыв глаза от удовольствия.
— Что?! — возмутилась Женя.
— Прости, — пожал плечами Руфус. — По-другому не вышло. Зато эффект превзошел сам себя! Все, не заговаривай мне зубы, иди, примеряй, — быстро ушел от щекотливой темы, впихнув девушку за установленную ширму. Как только Женя скрылась, все притихли в ожидании. После длительного затишья хранитель заволновался: там ли еще его неугомонная подопечная, или уже смылась, используя формулу перехода, которой он же ее научил, к своему несчастью. Теперь, каждый раз, как ей что-нибудь не нравилось, она исчезала, тем самым демонстрируя свое несогласие и недовольство. И почему, спрашивается, на его долю выпала именно такая неуправляемая, взбалмошная, невыносимая иногда до такой степени, что просто прибить хочется, подопечная? Хотя… С другой бы было просто скучно. А она, Джейн, такая родная…
— Ваше величество, ты там еще? — вкрадчиво поинтересовался Руфус, мысленно пообещав, что если никто не ответит, то найдет эту бестию хоть за Вратами и сам лично запихнет в платье!
— Ну, я выхожу? — несмело донеслось из-за ширмы.
— Да уж, будь добра, — с еле заметным облегчением вздохнул хранитель. Женя немного неуверенно вышла вперед. Белое простое платье, с облегающим лифом и свободной юбкой и длинными свободными рукавами смотрелось идеально. Подчеркивало юность, красоту, утонченность. Да. Именно такой ее должны увидеть подданные.
— Ну, как-то так, — развела руками ее величество, нарушая повисшую тишину. Присутствующие в зале смотрели на нее, чуть не раскрыв рты.
— Отлично. С этим определились. Вечернее примерим позже, потому что времени у нас нет. Несите обруч, — небрежно обратился он к кому-то, и прислуга кинулась вынимать из коробочки диадему в виде плетущейся лозы, с черным камнем на лбу. Обсидиан, кажется, припомнила Женя, глядя на камень в золотой оправе. Или «Сердце демона», как называли его в простонародье. По преданию, камень обладал магическими свойствами, дающему его обладателю силу над мертвыми. Камень темных сил. Так же он наделял владельца возможностью видеть прошлое будущее. А еще, если носить «Сердце демона» при себе, то он убережет от помутнения разума, сохраняя хозяина от опрометчивых поступков, и позволяет распознать ложь и фальшь вокруг. До конца девушка еще не изучила его историю, помнила только то, что рассказал ей Руфус перед коронацией, когда ей впервые предстояло столкнуться с этим странным украшением. Еще одним странным ритуалом было то, что надевать на императрицу обруч имеет право мужчина — отец, брат, муж или, при отсутствии этих троих, верный ее величеству воин. Сейчас, приняв из рук светлого украшение, Александр подошел к императрице и торжественно водрузил его на голову девушке. Женщины в зале издали восхищенный возглас — настолько красивым и нежным показался им этот жест и так юна и мила императрица.
— Очень хорошо, — довольно осмотрел подопечную Руфус. Волосы пусть такими и останутся — распущенными. Джейн, ты прекрасна. Несите мантию! И, да, макияж! Живее, девушки, живее! — Рявкнул светлый, и прислуга заметалась вокруг императрицы, наперебой щебеча ей комплименты и что-то причитая.
Девушки, наконец, отступив от ее величества, осмотрели плоды своих трудов. Нежный румянец на щеках, чуть порозовевшие губы и ставшие пронзительными серо-зеленые глаза. Подошел Александр, набросил мантию на плечи императрице и начал возиться с застежкой. Прислуга, поняв, что свое они выполнили, засуетилась к выходу, перешептываясь. Руфус подошел к Жене и протянул ей сложенный пополам лист.
— Что это? — поинтересовалась девушка, принимая листок и разворачивая его.
— Признание в любви. Мне тяжело говорить о своих чувствах, любовь моя, и я решил, написать тебе, — с чувством проговорил Руфус, пафосно целуя императрице руку. — Это то, что ты должна будешь говорить горожанам. Поблагодарить всех собравшихся и сказать, что ты безмерно счастлива носить титул ее величества и… ну, в общем, там все написано.
— Лучше бы в любви признался, — вздохнула Женя и недовольно воззрилась на светлого, протягивая ему листок. — Кто этот бред писал?
— Не бред, а пафосную, напыщенную речь, — гордо вскинув подбородок, поправил ее хранитель.
— Вот ты и читай эту пафосную, напыщенную речь. Я к этому извращению никакого отношения иметь не желаю.
— Отлично, раз такая умная, говорить будешь сама. А я позлорадствую от души, когда ты заикаться и запинаться перед гостями начнешь!
— Уйди с моих глаз долой, — отмахнулась девушка. Руфус, хмыкнув, вышел.
— Ты восхитительна, Джейн, — полушепотом произнес Александр. Покончив возиться с застежкой, он наблюдал, как меняется ее выражение лица при чтении злополучного листа — от удивленного, до недовольного, со сдвинутыми бровями. Женя подняла глаза на мужчину, и чуть улыбнулась.
— Правда? Зеркало мне не удосужились показать. Буду полагаться на твое мнение.
— Правда, — ответил Александр, делая еще шаг к императрице и становясь к ней вплотную. Жене пришлось задрать голову, чтобы смотреть ему в глаза. Мужчина молчал, изучающе блуждая взглядом по ее лицу. — Чистая правда.
— Хорошо, — улыбнулась Женя и кивнув Александру в знак благодарности, пошла к выходу.
В честь дня окончания трехсотлетней войны в столице были народные гуляния. Обязанностью императрицы было объявить начало гуляний. Ради этого весь город высыпал на улицу, заполонив всю площадь. Играла веселая музыка, народ галдел. Женя стояла у ворот и ожидала, пока Александр лично осмотрит карету с запряженной тройкой белогривых черных жеребцов, и удостоверится в безопасности. Это была белая с золоченными узорами, карета с открытым верхом. Кивнув Руфусу, Александр подошел к Жене, предложив ей руку. Женя, кивком согласившись, вложила свою ладонь ему в руку и поднялась по ступенькам в широкую карету на четыре места, где уже расположился хранитель, вальяжно развалившись на целом сиденье. Императрица села напротив светлого, а Александр занял место рядом с ее величеством. Кучер, сидевший на козлах, прикрикнул на лошадей и те неспешно пошли. Карету окружили вооруженные стражники, сопровождая. Завидев движущийся транспорт, народ приветливо зашумел, хлопая в ладоши, улюлюкая выкрикивая приветственные речи своей императрице.
— Тебе нужно поприветствовать горожан, — напомнил Руфус и Женя, вздохнув, поднялась в карете, подняв высоко правую руку и натянув самую доброжелательную улыбку, помахала. Александр крепко держал ее за вторую руку, чтобы ее величество не свалилась на ходу.