Страница 88 из 127
Вздохнул. Меня, конечно, радует, когда обо мне так искренно заботятся, но, если честно, если очень честно, порою такая горячая забота меня утомляет.
- Показывай уже! – попросил.
Он развернул письмо, прежде сложенное аккуратно и ногтём проглаженное на сгибе. Ага, из дешёвой, но новой бумаги, судя по запаху – прямо из лавки.
Письмо гласило:
«ЗДРАВСТВУЙ, КАРОЛЬ МОЙ ВЯЧЕСЛАВ!
АЛИ ПРИНЦ МОЙ ВЯЧЕСЛАВ?
ВЕСЕЛ, УЧИТЕЛЬ МОЙ, СКАЗАЛ, ЧТО ВЫ ПОЧЕМУ-ТО НЕ ЛЮБИТЕ, КОГДА ВАС КАРАЛЁМ КЛИЧУТ, ХОТЯ, НА СКРОМНЫЙ ВЗГЛЯД МЕНЯ, ВЕРНОГО ВАШЕГО СЛУГИ, УЖО ВЫ ТО И ЕСТЬ САМЫЙ ЧТО НИ НА ЕСТ НАСТАЯЩИЙ КАРОЛЬ
УЗНАЛ ВАШ ВЕРНЫЙ СЛУГА, КАЗИМИР ЗВАТЬ КОИГО, ЧТО НА ВАС ТАМ ПОКУШАЛСЯ ГНИДА МЕРЗКАЯ ПИЯВКА ЗЛОРАДНАЯ КАРОЛЬ НОВОДАЛЬСКИЙ ВАДИМИР.
УЗНАЛ Я И РАССТРОИЛСЯ.
МЕЧТАЮ Я СТАТЬ ВАШИМ ВЕРНЫМ И ЛУЧШИМ ВАШИМ ТЕЛАХРАНИТЕЛЕМ, А ПОСЕМУ Я ОЧЕНЬ ПРИЛЕЖНО УЧУСЬ ДРАТСЯ, НА НЕСКАЛЬКИХ ОРУЖИЯХ СРАЗУ.
А ПАТАМУ ПРОШУ Я ВАС НА КОЛЕНЯХ СТОЯ ПРОШУ Я ВАС И СО СЛЕЗАМИ НА ГЛАЗАХ ПРОШУ Я ВАС
ДА НЕ ПАДЫХАЙТЕ ВЫ ТАК БЫСТРО, ПРИНЦ ВЯЧЕСЛАВ! УЖО ЕСЛИ ВЫ ТАК БЫСТРО СДОХНИТЕ, ТО КАК Я ИСПОЛНЮ МАЮ САМУЮ ЗАВЕТНУЮ МЕЧТУ, ЧТОБЫ ТЕЛАХРАНИТЕЛЕМ ВАШИМ СТАТЬ!!!
И ЕжЕЛИ ВЫ ТАМ СДОХНЕТЕ РАНЬШЕ СРОКА, РАНЬШЕ ЧЕМ Я ПРЯДУ ВАС ЗАЩИЩАТЬ, ТО Я ПОТОМ ЗА ГРАНЬЮ УЖО ВАС РАЗЫЩУ И ПНУ ВАС ПОД ЗАД И ДАМ ИЩО ВАМ ПО МОРДЕ, ЧТО НЕ ДАЖДАЛИСЯ ВЫ МЕНЯ, ПОКУДА Я ЕЩЁ НЕ ПРИШЁЛ ВАС ЗАЩИЩАТЬ!!!!!!
ТО ОТ СЛУГИ ВАШЕГО ВЕРНОГО.
КОИГО КАЗИМИРОМ КЛИЧУТ.
АДНАГЛАЗЫЙ КАТОРЫЙ КАЗИМИР»
Дочитав послание нового верного моего слуги – точнее, о котором я только что узнал – я согнулся от смеха. Добромысл смотрел на меня растерянно, почти не моргая.
- Да что вы смеётесь, мой ко… мой принц? – выдохнул он наконец обиженно, - Это же хамство! Гадостное это хамство! Да за такие записки к королю… Ох, да даже к принцу записки… Да за них казнить надобно! – и к двери рванулся, - Ужо я его, пакостника мелкого, счас разыщу! Ужо я ему, гниде одноглазой, устрою…
Я его подхватил, вцепившись за рубаху. Он, отчаянно заорав, выдрал ткань из моей руки.
- Не смейте! А вдруг то письмо отравлено?!
- А! – отмахнулся я, - Не станет такой честный и верный парень мазать ядом своё письмо. Он просто придёт открыто – и даст мне по морде.
Старик затрясся от ярости.
- Этот мерзкий хам малолетний… гнида эта мерзкая… слизняк поганый… ужо я его! Да казнить его надобно! Казнить, чтоб неповадно людям было вам хамить!
Вздохнул:
- Да оставь ты его в покое, Добромысл! Он, наверное, ради посланий мне даже выучился читать и писать! Судя по уровню его грамотности, точнее, полному её отсутствию, уроков у него было ещё мало. И вот, во втором письме у него уже буквы стали ровнее, местами даже красивые. Он ради меня старался. И бумагу новую купил, на какую у него денег хватило.
- Но как так можно-то?! – запричитал Добромысл, едва только я примолк, - Как так можно хамить так вам? Гнусно так хамить?! У-у-у, гнида малолетняя! Вот мерзкий пакостник! Нищеброд поганый!
Столько слов ругательных я от него никогда не слышал, даже когда он при мне, будучи наедине со мной, комментировал «происки ворогов» или очередные глупости Борислава.
Как бы он не придушил отрока при встрече! Может ведь разыскать будучи в таком состоянии.
Я попытался зайти с другой стороны, защитника моего будущего спасая от другого моего защитника, нынешнего:
- Так ведь мне же к чести будет, если люди не будут бояться мне честно мнение своё говорить, Добромысл! И, наверняка, если люди будут говорить спокойно, то донесения важные средь слов их будут, да идеи для страны полезные!
- То, конечно, может быть… - тише сказал уже старик, - Полезно, если люди будут уважать вас и говорить с вами спокойно, гнева вашего напрасного не боясь, мой принц… но… - и снова сорвался, - Да как он поспел только так написать к вам! У, паскуда! У, собака драная! Пёсий сын! Хотя… Нет, про собак так нельзя: они животины добрые, верные, а эта… Вот эта свинья…
Я его с трудом смог успокоить. Попросив принести мне побольше воды для отмывания рук – а то мало ли чего – и пригласить алхимиков с нейтрализаторами и лекарей с противоядиями, тоже на всякий случай. А письмо алхимикам отдать, чтобы сожгли. Тут только заботливый слуга отвлёкся и побежал просьбы мои выполнять. Фу-ух, я всё же придумал, чем его если не успокоить, то хотя бы отвлечь.
А милый этот отрок, Казимир. Только честный очень. Как бы ему самому себе приключений и всякой дряни на голову его честную не огрести…
С Ростиславом первое моё общение вообще грозило разойтись анекдотами по Белому краю.
Так получилось, что в один день меня особо донимали просители-алхимики и министры. И слух пошёл, что ворог скоро нагрянет, требовались меры. И пять алхимиков, обосновавшихся неподалёку у границы, увлеклись и изготовили слишком много айрита и тройку других опасных веществ – и не знали куда деть, чтобы выжить. И залежи серой глины нашли в тех краях – опасное соседство для склада айрита. И Мальцвета народилось к осени уйма, на полях с зерном, так что люди обезумили от паники, хотели хоть чуток денег заработать или на зерно обменять, сбывая центральным землям этот Мальцвет. Которого, кстати, в Черноречье и так хватало. А из моей любимой Школы явился Докучай, прихрамывающий, но живой. Я страшно обрадовался, что снова вижу его. Но он приехал навестить меня неспроста: у них на среднем складу накопилось с пару десятков веществ, в таких количествах, что можно было при малейшей оплошности запалить всю Школу и ближайшие деревни.