Камень нищего

– Я не могу уследить за всеми посетителями. Может, и было что, только без моего ведома. Потому ничего утверждать под присягой не стану.

Это был удар! Мстительный и неожиданный, после разыгравшейся только что жалкой сцены. Если он кого-то здесь и боится, то точно не Фридриха. Следует ему намекнуть, что зря!

– Тогда, не обмолвитесь ли, чем заставляете заниматься несовершеннолетних, нанятых вами за гроши на гораздо меньшую работу?

– А разве Берта не рассказала? – приклеилась к подленькой физиономии невинная улыбка. – Уж не знаю, что с ней делать. Такая скрытная! Постоянно что-то утаивает. Но как я могу заставить?.. Не господин, и они мне не холопы. Не справляешься или не нравится – до свидания, других найму. Каждый день голодные у задних дверей околачиваются.

– Думаю, свидетельница достаточно всё изложила, – умиротворительно произнёс судья. – И ничего противозаконного суд не усмотрел. У нас к ней не осталось вопросов, и у вас, надеюсь, тоже.

– Спасибо, ваша честь. А ко мне?.. – напомнил о своей роли трактирщик.

Вот бы кому не помешала универсальная, по их убеждению, сыворотка правды! Да только в этот раз не стали предлагать, лишь молвили, отпуская свидетеля:

– Благодарю. Также за оказанную помощь в обнаружении банды. Надеюсь, не без неё спасённый господин защитник присоединяется…

Фридрих напряжённо смолчал.

*****

Повисла тишина. Учитель молился, чтобы дверь в боковой предел, отведённый ждущим вызова, открылась, и из неё наконец явился Йозеф. Но вместо него с большим опозданием ввалился гвардеец.

– Привели?

– Нет, – помотал головой тот, скрежеща шлемом о ворот панциря. – Не изволит…

– Чем объясняет? – озадаченно поинтересовался судья.

– Ничем. Нам даже не показался…

– Стучали?

– А то! Не открывает! Послал подальше. Не до вас, говорит!

– Как это?

– Жёнушка его сама удивилась. Всегда такой ответственный, а тут… Мол, нездоровится… И ещё, вроде, господина бургомистра к себе затребовал…

– Требовал?..

– Именно так. Срочно!

– Потерпит до завтра, – вытер макушку платком лысый господин. – Если неотложное, сам потрудится прийти. Тем более, ждём его.

– Силой доставить не пробовали? – злился защитник. – Для чего вам дадены полномочия, если ими не пользуетесь?!

– Как?!. Заперся же. А ломать без судебного предписания право не имеем.

– Думаю, лишнее, – сделал председатель знак посыльному удалиться. – Непосредственным участником событий он не фигурирует. А результаты осмотра им трупа и подсудимой подробно описаны его же рукой и приложены к делу.

– Но его показания крайне важны! – отчаянно бился в стену безразличия учитель. – Они прольют свет!..

– Сколько можно его лить? – кисло заметил судья. – Чего существенное он упустил в отчёте?

– Не там. Умирая, не раз упомянутый сегодня Том поведал кое-что в его присутствии.

Бургомистр беспокойно заёрзал на стуле, отворачивая лицо, будто пытался устранить возникшее неудобство, нисколько не интересуясь обсуждаемым предметом.

– При этом кто-то ещё находился? – спросил председатель.

– Я, но согласно правилам… – растерялся Фридрих.

– Изложите сами, если там были, и он потом сможет всё это подтвердить.

– Благодарю, – кивнул учитель, не зная, с чего начать. – Обречённый указал возможную причину их с Мартином гибели…

– Интересно, – удивился судья. – Мы как-то не склонны увязывать два эпизода. В его случае очевидны последствия укуса. А ко второму это притянуть сложно.

– Но оба испугались до полу… Вернее, один до смерти, другой до безумия. И напугало их, не исключено, одно и то же. Его так и не успели допросить, но вам доложили, о чём он бредил?

– На то оно и зовётся бредом, чтобы не придавать значения, – бросил председатель многозначительный взгляд на бургомистра.

– Но, ваша честь, – воззвал защитник к судейскому опыту, – вы, наверно, по долгу службы изрядно навидались грешников в предсмертных муках? Что они говорят?

– Почти одно и то же: умоляют о пощаде, твердят о невиновности, молятся, просто кричат, либо озлобленно молчат.

– А больные на смертном одре?

– Уж точно лучше нашего медика спрашивать. Я б на их месте покаялся.

– Именно это Том и попытался сделать, – вот бы где пригодилось умение Йозефа облекать сложные понятия в доходчивые образы, как с совестью в виде чудища. Собственное на втором ряду мешало гадким хихиканьем из-под шляпы. Еле собрался с мыслями: – Ведь память о тяжких грехах преследует всю жизнь, под её конец терзая особенно мучительно, иногда воплощаясь почти материально…

– Не могли бы изъясняться более предметно? – прозвучала просьба.

– Постараюсь, – кивнул учитель. – Даже готов проиллюстрировать. Попрошу секретаря показать суду приобщённую к делу улику, найденную недалеко от предполагаемого места убийства – у развилки за полмили от трактира, хозяин которого старательно открещивается, будто убитый посещал его той ночью. Родители подтвердили, пояс принадлежал жертве, и очевидно, был снят против воли…