Камень нищего

Вызванный, стесняясь своего вида, чересчур простецкого и грубоватого для такой помпезной обстановки, протопал на отведённое для показаний место.

– Свидетель, клянётесь ли говорить правду и только… – произнёс судья, морщась от рыбного духа. – Если да, прошу стороны задать необходимые вопросы.

– Скажите, – сразу перешёл к делу Фридрих, – вам знакома особа, стоящая перед вами?

– Откуда? – чуть скользнул по ней глазами рыбак. – Я либо с семьёй, либо на реке. С посторонними мало якшаюсь. А с девицами подавно…

– Ваша честь! Можно наводящую подсказку?

– Так и быть, – пошёл навстречу председатель, – если сторона обвинения не возражает.

– Смотря какую, – бросил пастор. – Валяйте, там видно станет.

– Не напоминает ли она вам девочку, – помог учитель, – встреченную некогда при странных обстоятельствах? Лет одиннадцати…

– Постойте-ка, – сощурился рыбак, всматриваясь. – И впрямь похожа… Ну, да! Теперь как тогда её вижу. Только повзрослевшую. И у той в глазах был испуг, а у этой тоска. Не мудрено!..

– Следовательно, подтверждаете?

– Так точно. Хотя была заморыш-заморышем, и не подумаешь, что недурна собой вырастет, – сумел простоватый мужик, чего не всякому художнику дано, углядеть пока не отобранную красоту под арестантскими лохмотьями и следами лишений. – Личиком, разумеется. Про душу её как прежде, так и сейчас сказать не берусь. Это пускай другие…

– Как вы её нашли?

– Скорей, она нас. Нарисовалась из зарослей на берегу. Дрожит, не то со страху, не то… День промозглый был. А на ней одно платьишко драное…

– Дочке торговца?.. – не преминула вклиниться сторона обвинения. – Помнится, дела у того шли неплохо, раз сами труженики Циклоповой шайки позарилась. А вам, подсудимая, получше рванья одеяния не нашлось?

– Пока чащей да болотами пробиралась, тогда и обтрепалась, наверно, – не стала Мая вдаваться в подробности прошлой жизни, когда старьёвщику, чтобы предприятие не заглохло, приходилось экономить на всём подряд и в первую очередь – на ней.

– Ну да. Где ещё? – поддержал свидетель. – Прям оттуда вылезла, грязнющая, шуганная!..

– Сами, часом, не испугались? – не унимался священник.

– Не без того… Поначалу за кикимору лесную приняли. Я прогнать хотел, жена пожалела, краюху дала. Спрятали. Её эти искали…

– Не уточните, кто именно? – попросил судья.

– Одного даже пальцем указать могу. Высоковато болтается, но издали похож. Может, и второй где-то там же.

– И зачем она им понадобилась?

– Так и скажут! Заливали, будто их сбежавшая сестрёнка.

– А если не лгали?

– Недосуг было разбираться. Доставили тем, кто вернее нашего соображает. Вроде, там тоже больше ей поверили…

– Итак, господин бургомистр, – отыскал наконец учитель на зрительском ряду запыхавшегося лысого человечка. – В полном соответствии с вашими тогдашними обязанностями вы допросили её, как потерпевшую. И она подробнейшим образом описала преступников. Более того, повторно попав к вам, прямо указала на одного из них, посетившего…

– Ничего такого в протоколах не записано! – пискнул городской глава, вжимаясь в кресло. – Мало ли всякой ерунды несут арестованные, лишь бы самим выкрутиться!.. Эти номера у нас не проходят!..

– Какие номера? Отчего ценная свидетельница вдруг превратилась в помеху, от которой поспешили избавиться?

– Всё уже зачитывалось здесь. Попросите коллегу повторить, если запамятовали.

– Не вспомните, подзащитная, нападение на фургон родителей произошло после горбатого моста?

– Вроде, да… – насколько позволила колодка, кивнула Мая, удивлённая, что наставник обращается к ней на «вы».

– То есть, ограбление и двойное убийство, сделавшее её сиротой, – повернулся Фридрих к суду, – случилось в границах земель, подчиняющихся городскому праву. И она пересекла их совершенно законно, имея семью и кров. И стала бродяжкой позже, в том числе, из-за бессилия, или бездействия, вашего закона.

– Она пыталась украсть… – промямлил бургомистр.

– Но в приговоре о факте кражи ничего не сказано, – освежил ему память учитель, – только расплывчатая формулировка про склонность.

– Чего вы хотите добиться, вороша это давнее ерундовое дело? – взвизгнул градоначальник.

– Ерундовое? Её на всю жизнь искалечили позорящим знаком! Впрочем, господин обвинитель сам про него вспомнил. Я всего лишь хочу сказать, что как прежде она незаслуженно претерпела от наплевательства вашего правосудия, так и сейчас сносит тяготы и унижения, представ перед судом абсолютно безвинной.

– Довольно. Напомню, сегодня разбирается совсем иное преступление, мало имеющее отношение к тем давнишним делам, – снисходительно произнёс судья, похоже, увидев в бургомистре предшественника не только на нынешнем, но и будущем посту. Обычно суровое, либо скучающее лицо преобразила улыбка.

А в ухмылке качающего головой пилигрима читалось адресованное учителю: «Браво! Выброшенный козырь не сыграл. Зато поспособствовал овладению наукой обращать возможных союзников в недругов!..»