Страница 151 из 211
– Щедрость нищих – раздавать пустые обещания! – прошипел пилигрим.
– Вам видней, ведь и этот образ на себя примеряли. Сколько их ещё? И какой наиболее близок к истинному облику?
– До чего ж ваш брат учёный любит совать нос во всё скрытое, зачастую, для его же блага.
– Думаете, наш так называемый брат не способен самостоятельно оценить опасность?
– И часто у него получалось? В прошлую нашу беседу я, кажется, достаточно подробно описал, почему твари из плоти и крови не могут мирно сосуществовать ни с окружающим, ни между собой.
– В будущем придём к такой необходимости и возможности, – произнёс Фридрих, будто перед ним сидели понятливые ученики, а не этот тип, – благодаря знаниям.
– Соблазнительно поверить, если б не всё те же ранее упомянутые законы вашего и не только бытия. И вы превзошли остальных в следовании им. Древние существа, коих отчего-то пренебрежительно именуете чудищами: троллями, великанами, гидрами и тому подобное – уступили место хитрым, вероломным, изворотливым и оттого более приспособленным к существованию в этом мире. Истинные монстры часто скрываются под вполне безобидным обличием, неправда-ли? Чего только ни успели придумать, чтобы навредить соплеменникам. Дай время, ещё не такое изобретёте. Надеетесь, придёт пора, когда научитесь исцелять любую болезнь? А я вас уверяю – отыщите способ целенаправленно использовать их во истребление себе подобных. Пройдут века, и, не исключено, создадите оружие, в сравнении с которым легендарные драконы покажутся невиннее комара.
– Не всё и не всегда создаётся во имя разрушения. Воплощая смелые мечты, когда-нибудь люди научатся летать, подобно птицам, а не драконам.
– То-то развлечение будет для охотников!.. Или наоборот, коршуну станет сподручнее приглядывать за пасущимися, выбирая, кого сцапать.
– Рано или поздно перестанем делиться на добычу и хищников.
– Надеетесь, кто-нибудь извне возьмёт на себя роль последних? Может, и правы. Правей, чем самим кажется.
– Зачем?
– Известно. Чтобы поддерживать порядок.
– Разве для этого не достаточно просто осознания каждым личной ответственности?
– Кем, позвольте узнать? Как посмотрите, если крысы, или муравьи возомнят своё главенство над населяющими мироздание и прочих его обитателей сочтут подчинёнными их интересам?
– Полагаю, промеж собой они так и думают.
– Браво! Обманчивые успехи вашего самовлюблённого племени не затуманили окончательно взгляд на мир. Поэтому нам и удаётся говорить на понятном обоим языке. Но остальные по преимуществу ничем не отличаются от грызунов и насекомых. Стань кирпичик мнить себя зодчим – и стена рухнет. Им следует понимать, что здание строится не для них, знать своё место и смиренно нести бремя. Их складывают меж собой и скрепляют раствором не затем, чтобы всяк рвался к свободе.
– Не вполне удачное сравнение, – попытался возразить учитель. – Нельзя рассматривать людей исключительно как строительный материал.
– Разве? Если и так, то за очень редким исключением. Вот вам задачка: про узника и раба. Первый томится в тесном застенке, куда редко или вообще не проникает свет; над вторым бездонное небо, вокруг бескрайний простор, но приходится под палящим солнцем и подгоняющим хлыстом трудиться день-деньской, не разгибая спины. Обоих кормят ровно столько, чтобы не умерли с голоду, но второй имеет больший паёк, поскольку и сил тратит больше. Кто из них свободней?
– По-моему, об этом понятии для них речи не идёт…
– И всё-таки? Можно добавить: первый мучается бессонницей, второй проваливается в сон, как только добирается постели, и наутро кажется, лишь на долю мгновения смежил веки; один круглые сутки предоставлен лишь собственным мыслям, другому не позволено думать, даже на миг отвлечься. Также допустимо предположить: первый боится приближающейся смерти, второй призывает её, как избавление. Так кто?
– Для второго, – задумался Фридрих, – даже если убрать кнут, пожалуй, сильно жизнь не переменится. А вот первый знает, чего лишён посредством стен и запоров. Ему ясно, что мешает и от чего избавиться, чтобы почувствовать себя по-настоящему вольным. Первый!..
– Так и знал! А как же пресловутое стремление нести пользу? Не этому ли учите доверчивых детишек, как в своё время учили вас? Ведь второй, если разобраться, кормит не только себя, но и хозяина, надсмотрщиков и многих-многих, включая первого бездельника-вольнодумца.
– Не лучше, если кое-кто вместо палок и кнутов тоже возьмёт мотыгу?
– Уверяю, наступит голод.
– Отчего ж? Рабочих рук прибавится. Более не нужно будет изнурять себя, чтобы хватало всем. Разве труд не может быть достойным?
– Ещё скажите – свободным, – едко усмехнулся пилигрим, опередив собравшегося произнести именно это. – Ты либо раб, либо лишний – третьего не дано. Поверьте, это относится в той или иной степени к любому, вплоть до сильных мира сего. Как, думаете, высшие священнослужители, включая моего знакомца, именуют себя, обращаясь в молитвах к небесному начальнику? Правильно! Ибо никто не хочет признать свою бесполезность.
– Продолжая вашу мысль, – мрачно заключил Фридрих, – можно прийти к выводу: польза измеряется не богатством, не властными полномочиями, а как раз этим самым количеством ударов по согнутой спине.