Страница 145 из 211
– Не как всегда?
– Нет. Чаще весёлая.
– Прошу уважаемый суд обратить внимание на, при первом взгляде, незначительный факт. А выглядела она выспавшейся?
– Скорей нет…
– Вот! Отсюда напрашивается вывод, что в ночь с воскресения на понедельник подсудимая могла вообще не объявиться дома.
– Не согласен, ваша честь, – возразил учитель, описание пастушки живо напомнило ему вечер, когда та поделилась с ним своей тайной. – Могу ли я задать свидетельнице уточняющий вопрос?
– Разумеется, – кивнул судья.
– Во-первых, разрешите ещё раз выразить вам и вашей семье глубочайшие соболезнования. И надеюсь, нашими совместными усилиями будет установлен истинный виновник. Хотелось бы прояснить небольшую деталь – какое, вы говорите, на моей подзащитной в то утро было платье?
– Всегдашнее, оно у неё одно… – нахмурилась женщина, припоминая. – Или…
– Хотите сказать, – помог Фридрих. – на празднике она была всё-таки в другом?
– Простите, запамятовала. Ну, конечно! Не в латанном же!..
– Спасибо! – подытожил он. – Таким образом, вывод, сделанный господином обвинителем, оказался преждевременным. Больше вопросов у меня пока нет.
– Благодарю господина защитника, что меня поправил, – с наигранной любезностью откликнулся пастор. – Но это мало меняет суть дела. Переодеться в лохмотья много времени не займёт. Извините, что приходится отвлекаться на мелочи. Продолжайте.
– А что говорить-то?.. – растерялась несчастная мать.
– Вы не поинтересовались у неё, где ваш сын? – вкрадчиво произнёс священник.
– Она первая спросила, когда отдавала безрукавку…
– Обвиняемая не удивилась, узнав, что он не ночевал дома?
– Больше похоже, испугалась…
– Попрошу это тоже отметить! – сделал знак обвинитель секретарю. – А вы?
– Откуда мне было знать! – закрыла женщина лицо заскорузлыми ладонями, хлюпая носом. – Для молодых это нормально, гулять ночь напролёт! Ещё подумала – какой молодец, научился-таки о других заботиться…
– Вас не смутило, что сын связался с голытьбой?
– Чего такого? Девка она работящая. А что бедна?.. Я сама родом из небогатой семьи, детей нас было много, вот и приходилось зарабатывать кусок, о нарядах мыслей не было!.. И скот деревенский по молодости тоже пасла…
– Значит, не возражали против их дружбы?
– Да они и не дружили! Ещё пеняла ему, когда насмехался над ней! Не могу поверить, что это она!..
– Насмехался, говорите? Видите, сколько у неё было причин испытывать к нему тайную неприязнь? И вопреки сложившемуся у некоторых мнению, она ему вовсе не нравилась… Безмерно сочувствую вашему горю! Однако должен сказать, можете гордиться своим сыном! Обвиняемой так и не удалось склонить его к греху. Она осталась девственницей!
Вот как повернул!
– Вы что-то хотели? – поднял судья глаза на вскочившего учителя.
– Нет, ваша честь! – вдавил тот ногти в ладони.
– У меня тоже всё, – торжествующе скосился на него пастор.
– Благодарю вас и присоединяюсь к высказанным соболезнованиям, – заключил председательствующий. – Можете занять место в зале. И… Дайте ей кто-нибудь платок!..
Вызванный следом отец покойного практически слово в слово повторил показания жены, только с куда меньшими подробностями. Жизненная наблюдательность обвинителя всё подсказала правильно, что позволило ему оставаться вполне довольным собой и ходом процесса. Он не преминул вставить высокопарную фразу про мужество, с которым свидетель переносит утрату. В ответ тот прослезился.
– Распустил нюни не меньше жены, словно это его родной сынок! – мерзко хмыкнули сзади. – Сам-то ни на что не способен, кроме работы. Вот рыцарь и поставил его старостой, чтобы лишних вопросов не задавал, да отпрыску жилось повольготней.
– К чему мы пришли? – продолжил пастор, отпустив свидетеля. – Налицо как то, что обвиняемая без труда сумела втереться в доверие к односельчанам, так и то, что убиенный никогда не испытывал к ней тёплых чувств. Что же изменилось в ту роковую ночь праздника? Не желаете объяснить суду? – обратился он к девушке, порядком уставшей от унизительного неподвижного стояния. Та попробовала пожать плечами, и снова безуспешно. – По выражению лица вижу, не очень. Что ж, попробую сам. Ни для кого не секрет, покойный нравился многим. А воры падки на то, что многими желанно, не всегда заботясь, насколько им в последствии пригодится. Способна ли ведьма на любовь? Вряд ли! Её дух и помыслы всецело принадлежат Нечистому!
– Как его душонка, полагает, тому, кого именует Господом! Тоже мне знаток! – ёрничал пилигрим, словно наблюдая комедию. И это побывав на волосок от разоблачения?! Что вселяло в него уверенность: миссия посланника, перстень Ордена, или доверчивость Фридриха, внявшего аргументу, что правда о нём только навредит Мае?
– Но подсудимая оказалась не прочь заполучить игрушку, чтобы вызвать зависть односельчанок, – накручивал себя обвинитель. – Известно, ведовское племя это любит!