Камень нищего

– Благодарю! – ответил странник. – Пожалуй, воздержусь от хмельного. Трезвость ума лучше способствует продвижению по намеченному пути.

«Вчера он не так торопился этим путём…», – припомнил учитель, с каким аппетитом тот прихлёбывал возле книжной полки напиток вряд ли менее крепкий и уж точно не вкуснее предложенного сейчас.

– Бросьте занудствовать! – шутливо упрекнула женщина. – Иногда стоит отдохнуть от правил. Если б наш бедняга позволял себе перерывы между возлияниями, глядишь, всё б для него обошлось. А в нескольких каплях разум не утопить.

– Служение великой миссии сродни шагам по краю пропасти, – возразил ей пилигрим. – Любая мелочь может столкнуть в бездну. Но, как мы убедились, не все об этом помнят.

– По-моему, – не сдавалась дама, – главная цель на сегодня – веселиться. И даже утреннему недоразумению негоже омрачать чудесный вечер. А вы, господин учитель, составите компанию?

– Не откажусь, – всё проспавший Фридрих не понял из их разговора ни бельмеса, но был не прочь хоть в чём-то оказаться в выигрыше перед этим до омерзения правильным субъектом.

– Наслышан о вашей щедрости, – заметил тот, глядя, как учителю наполняют кубок. – Открыть школу для крепостных, знаете ли, прямо-таки вызывающее бескорыстие.

– Полно! – заскромничала красавица. – Дело вышло отнюдь не затратное. Готовое строение зря пустовало. Работа может и подождать не самых умелых и крепких рук. Считаю, негоже детям надорваться прежде, чем вступят в силу. А библиотека почти вся прибыла с господином Фридрихом.

– Наследство? – попробовал угадать гость.

Учитель кивнул, не вдаваясь в подробности.

– Я сама частенько ею пользуюсь, – прибавила госпожа.

– О! Любите серьёзное чтение? – оценил пилигрим.

– Если только летописи и исторические труды. А так всё больше легенды да рыцарские романы. В науках, признаться, мало что понимаю. Тут его ученики, пожалуй, ушли дальше меня – сказала она с по-женски неуловимой смесью скромности и гордости. – Скоро неловко себя буду чувствовать рядом с ними.

– Вы, насколько я знаю, тоже проходили обучение?

– Да. Но в монастыре больше воспитывали смирение, чем давали знания о мире.

– Который весьма несуразно устроен, раз господ учат быть покорными, а простолюдинам дают то, что вряд ли им пойдёт на пользу и только пробуждает никчёмное вольнодумство. Скажите начистоту, есть ли практическая выгода от вашей затеи?

– Пока рано судить, – замялась она. – По крайней мере, будущая прислуга да приказчики не смогут меня обманывать, ссылаясь на неумение считать.

– Слышал, девочки в этом умении даже способнее мальчиков. Не собираетесь же позволить, чтоб бабы, вопреки традиционному укладу, взялись командовать мужиками… Покорнейше прошу меня простить! Разумеется, вас я не имел в виду…

– Считайте это за женскую солидарность, – отшутилась она. – Думаю, мужьям будет сложнее оставлять весь заработок в кабаке, когда он на учёте у второй половины.

– Как бы это не закончилось для неё лишними синяками да увечьями.

– Полагаете, мы не можем за себя постоять?

– Ещё раз простите! Естественно, я говорю о забитых крестьянках.

– А я хочу, чтобы они перестали быть забитыми!

– Догадываюсь, кто, по крайней мере, на словах, разделяет ваше желание. Советую не верить юным авантюристам, а прислушаться к умудрённым сединами. Не стоит с наскока менять заведённые правила, даже если некоторые из них кажутся несправедливыми. Уверяю, пройдя достаточный путь, чтобы оглянуться назад, поймёте, что это не так. Можем переговорить без свидетелей? – недвусмысленно кивнул он на учителя.

«Вот те раз! – подумал Фридрих, – господин «вежливость», сам будучи здесь всего лишь гостем, указывает другому гостю на дверь».

– Верно, мы утомили вас нашими скучными беседами. А праздник в полном разгаре. Я не прощу себе, если вы из-за нас всё пропустите. А мы к вам скоро присоединимся… – её глаза блеснули из-под вуали, словно умоляя: «Избавьте меня от этого типа!..»

Учитель оказался в неловком положении. Подчиниться услышанному ушами? Или откликнуться на просьбу, украдкой обращённую к сердцу, в надежде на его чуткость? С первым хотя б было ясно – как это сделать. В отличие от второго, которое, не уверен, правильно ли истолковал. И, откланявшись, он отодвинул полог. К свежему воздуху примешивался аромат дыма. Может, они правы, там интереснее. По крайней мере не душно, как внутри палатки из-за свечей в огромных канделябрах, которые вот-вот продавят стол. А ещё присутствия того, рядом с кем не слишком легко дышится.

Перепончатые крылья на отпущенном полотнище входа, ожили и заколыхались. Откуда эта тяга к устрашающим символам? Будто не покровители рыцарского рода, а создания враждебные слетелись на манящий свет. И их хозяин уже внутри.

*****

Пожалуй, единственный раз в году никто не жалел, что осенью темнеет рано. Взвившийся до небес костёр колыхался отсветами на зеркальной глади, бросая вызов притаившемуся за ней во мраке лесу, овеянному зловещими преданиями и населённому молвой жуткими существами, вроде болотных русалок, оборотней и прочей нечисти. Могло статься, его реальные обитатели не сильно уступали вымышленным. Но сегодня люди не боялись ни тех, ни других. Яркий свет и шум веселья прогонит упырей да вурдалаков. А румяные деревенские красавицы зачаруют крепче бледнокожих лесных нимф. Правда, никто не купался и не прыгал через огонь, как в начале лета. Но и без того хватало куража. Зудели рожки, переливались бубенцы, ухали барабаны. Все кружились, сходились и расходились. Девушки давали фору парням! Их мелькающие стройные ноги были под стать пляшущему свету языков пламени – в белоснежных онучах, перетянутых кожаными ремешками, или просто белые, словно осенняя ночь разом смыла с них приставший за лето загар. Юноши, сколько ни старались, не могли за ними угнаться и казались рядом медлительными и неуклюжими. Даже учитель, мало что понимающий в танцах, заворожено глядел, на время позабыв, зачем притащился сюда. И очень некстати ему напомнили…