Сумеречная мелодия

…Страна замерла в ужасе и скорби. Вчера в три часа пополуночи

всеми любимый пан президент Ярослав Хавран скоропостижно скончался

в своей квартире на Холме, после напряженного и радостного дня, посвященного

празднованию годовщины освобождения столицы.

«Новины главниго мнеста»

от 16 февраля 1960 года.

Полина возбужденно оглядывала покрытые лепниной стены старого королевского дворца, держа Цесту за руку.

– Тебе еще не приходилось выступать перед самим президентом? – спросила она.

– Приходилось, конечно. Но – на общих концертах, одним из многих. То, что мой сольный концерт стал частью праздника, о чем-то, знаешь ли, говорит.

– И ты совершенно не волнуешься, – заметила Полина.

– Откуда ты знаешь? – Цеста выпустил ее руку.

– Чувствую.

– Зато ты слишком сильно волнуешься за меня, – Цеста тепло улыбнулся женщине. – Пойдем, я хочу пить.

Цеста пошел по ковровой дорожке, уверенно ведя Полину за собой: он уже не раз выступал здесь и хорошо ориентировался в бывшей королевской резиденции.

– Какая прелесть! Зимний сад, – восхитилась Полина, выглядывая в окно. – Туда можно?

– Думаю, как раз сейчас можно, – решил Цеста. – Обычно он закрыт, но сегодня – вряд ли. Идем.

Снова уверенно сжав ее руку, Цеста вывел Полину за стеклянную дверь, которая действительно оказалась открыта, в полный влажного дыхания и нездешних ароматов тенистый уголок под высокой застекленной крышей. Небо уже понемногу заливалось предвечерней темной синевой, и под ветвями чужестранных деревьев, разучившихся различать время года, властвовал сумрак. На дорожках были расставлены столики для будущего фуршета.

– Вот это кстати! – Цеста подхватил с застеленного белоснежной скатертью стола графин с водой и плеснул в стакан.

– Ты что делаешь?! – весело хлопнула его по руке Полина.

– Пусть меня за это арестуют! – фыркнул Цеста.

– Да уж вряд ли! Скорее тебе сегодня звание дадут или какую-нибудь государственную награду, – предположила Полина, наблюдая, как Цеста отпивает глоток, выплескивает остатки в ближайший куст и ставит стакан на место.

– Нет, я бы знал заранее. Мне бы пришлось ответную речь составлять. Или скорее ее составил бы кто-нибудь другой. Может, премию выпишут лишнюю за выступление…

– Я очень люблю тебя, – прошептала вдруг Полина. Она говорила это время от времени – в самые неожиданные и неподходящие моменты, очень серьезно и искренне, чуть ли не с удивлением, словно сама только что сделала это радостное открытие. Цеста усмехнулся половиной рта и прижал ее к себе. Полина слабо затрепыхалась.

– А если кто-нибудь войдет?

– Пусть входят.

Маленькие почти по-женски руки Цесты держали Полину крепко, но внезапно он отпустил женщину, так что она даже пошатнулась от неожиданности, и машинально поддержал, помогая вернуть равновесие. За дверью промелькнула быстрая фигура во фраке – эту порывистую манеру двигаться он узнал бы всегда.

– Давно Иеронима не видел, – сказал Цеста Полине и, широко шагая, направился к двери. – Эй, Хрдличко!

Хрдличка резко остановился в пустом коридоре, удивленно посмотрел на Цесту сквозь стекло, отворил дверь в сад.

– Цесто? Ты что здесь делаешь?

– Озорничаю. Как обычно, – дернул плечом Цеста. – А ты что, в подполье подался? Уже несколько месяцев…

– Что за чушь ты несешь! – зло прошипел Хрдличка, быстро огляделся, резко дергая головой – от этого еще больше усилилось сходство с птицей, вот только определенно хищной, – и вышел к Цесте в сад.

Полина неспешно прогуливалась по дорожке, разглядывая растения и читая надписи на маленьких табличках, где помимо названий были напечатаны лирические стихи или цитаты из классиков. Эта идея принадлежала кому-то из последних представителей королевской фамилии.

– Так это ты этим вечером выступаешь? – почему-то недовольным тоном спросил Хрдличка. – Я только сегодня приехал, пришлось… задержаться.

– Представь себе, я это заметил, – усмехнулся Цеста. – Видимо, поэтому моя последняя пластинка вышла в поразительно короткий срок, без всякой цензуры и угроз запретить, изъять и так далее. Хотя авторы некоторых песен…

– Баловство это все, – с непривычной беспечностью прервал его музыкальный интендант. – Лучше скажи мне, это ты сегодня выступаешь? Перед партийными лидерами? Казалось бы, не твоя компания…