Страница 57 из 109
Лучи солнца заглядывали в сквозные отверстия в стене, вырисовывали яркие кружки среди мусора на земле. Поднявшись на пару метров, Цеста подумал, снял куртку и сбросил ее вниз. Куртка зацепилась рукавом за проросший сквозь обломки куст, повисла на нем. Цеста полез дальше, цепляясь тонкими пальцами за выщербленные, неровно обломанные кирпичи. Кое-где в труднодоступных местах еще сохранились черные следы огня.
Нога соскользнула с очередной опоры, но Цеста удержался, прижавшись всем телом к мокрой стене, и, нащупав достаточно надежный упор руками, сумел подтянуться и снова твердо встать на ноги. Посмотрев вниз, он понял, что поднялся уже метров на семь, но труднее всего было забраться на площадку. А главное – не было уверенности, что она выдержит его вес.
«А ведь если что, мой труп никто никогда не найдет», – пришла вдруг оптимистичная мысль. Может быть, ребята из интерната и бегают сюда, но ведь не в такую дождливую пору! И никто – в том числе Полина – не знает об этом месте. Интересно, Павел бы догадался? Но Павла теперь никто не спросит. Цеста даже не знал, удалось ли ему благополучно переехать границу…
Сварливо высказалась в лесу какая-то птица, и снова начал накрапывать дождь. Впрочем, дождь был так мелок, что Цеста даже не видел его – просто в воздухе висела мокрая холодная хмарь, оседая на стенах и торчащих из них упрямых цепких кустах и вездесущем плюще.
Молодой мужчина убедился, что стоит на кусках выступавшей из стены печи достаточно прочно, и дал себе передышку. Соприкасаться с площадкой ему хотелось как можно меньше, хотя именно она и была его конечной целью. Подумав хорошенько, Цеста развернулся на своем карнизе, присел на корточки и принялся расшнуровывать ботинки, радуясь про себя, что не надел, собираясь сюда, сапоги. С мягким чавканьем один ботинок шлепнулся на лужицу мокрого мха, второй стукнулся о груду обломков неопределенного происхождения. Лезть вверх стало легче: нога уверенно нащупывала упор сквозь носок и можно было не опасаться соскользнуть.
Поравнявшись с площадкой, находившейся теперь на уровне его груди, Цеста поерзал у стены, вставая удобнее, провел мокрой ладонью по еще более мокрой ткани рубашки, стерев прилипшие к руке скользкие полосы мха, взялся за край засыпанной мусором площадки, осторожно надавил, испытывая прочность трехсотлетних креплений. Насколько он помнил, мячик находился как раз на самом краю площадки, висящем над пустотой, и его по-прежнему не было видно. Перед глазами темнела только унылая груда прелой листвы, копившейся здесь и перегнивавшей годами, да обломанных ветром сухих веток. Если Цеста хотел, чтобы все его предприятие не было напрасным, он должен был пересечь площадку.
– Umsonst! – проворчал Цеста, забираясь еще выше.
Скорчившись у стены, не решаясь выпрямиться в полный рост, он осторожно поставил на площадку ногу, сразу погрузившуюся в мягкую массу листвы, словно в податливую топь.
Цеста внимательно прислушивался, но ничего не произошло, и он рискнул встать на площадке на корточки и отпустить спасительные кирпичи раздолбанной стены.
Дождь снова перестал, и проглянувшее солнце осветило площадку, заставив свежие прозрачные капли на листьях сиять крохотными брильянтами.
Цеста решительно переместился вперед, опершись о площадку руками. Послышался глухой треск, и площадка под ним перекосилась и слегка осела. Цеста замер, почувствовав, как внутри что-то обрывается. Больше ничего не происходило, он слышал только бешеное биение собственного сердца да отдаленный, раздражающе монотонный голос кукушки в лесу. В черепе ощутимо кольнуло.