Страница 5 из 109
– Осторожно! – взвизгнул Штольц и схватил Павла за руку, не давая ему соскочить с кромки тротуара, куда тот беспечно пятился, пытаясь прочитать название улицы. Вывеска была надежно погружена нависшим козырьком в глубокую черную тень: фонарь рядом не работал. Заверещали автомобильные тормоза, водитель окинул обоих испепеляющим взглядом и бросил что-то о «всякой пьяни», заодно поинтересовавшись, где ходит полиция.
– Извините, – вежливо сказал Павел вслед автомобилю и повернулся к Штольцу. – Мне все-таки кажется, это здесь.
Штольц только вздохнул. Увлекшись чем-то, его талантливый друг не обращал внимания на такие мелочи жизни, как проезжающие мимо машины.
– Сейчас! – Павел порылся в карманах, достал коробок спичек, поднял горящую спичку над головой, освещая табличку под козырьком, и помахал ею, гася. – Так. Нам в следующий дом.
Нервно потирая руки, Шипек вступил в мрачноватый подъезд, слабо освещенный одиноко висевшей на недостижимой высоте лампочкой, и, словно в поисках поддержки, оглянулся на Штольца.
– Ты не думаешь, что в такое время он скорее всего не один? – ворчливо поинтересовался тот. – Или он вообще женат?
– Не знаю, – ответил Павел. – Ну что, поднимаемся?
Через пару минут он решительно нажал кнопку звонка. В квартире явно был кто-то живой: в глубине ее послышался многоступенчатый звон, как будто на пол последовательно уронили несколько легко бьющихся предметов, например тарелок, а потом кто-то сочно выматерился визгливым голосом. Павел испуганно оглянулся на Штольца, но тот только пожал плечами и ухмыльнулся: ситуация вдруг начала его забавлять.
Наконец послышались быстрые решительные шаги, и дверь распахнулась, едва не ударив Павла. За ней обнаружилась высокая, красивая женщина лет тридцати в роскошном шелковом халате в красно-синих цветах; грива спутанных черных волос падала ей на плечи, под глазами лежали тени, однако непохоже было, чтобы ее подняли с постели. Слишком ясен был взгляд, полный такой откровенной злобы, что Павел невольно отступил на шаг.
– Шел бы ты в… – начала она, резко дернувшись вперед, отпрянула, увидев незнакомые лица, но тут же выпрямилась, по-хозяйски опершись о косяк двери, и поинтересовалась лаконично: – Ну и?..
– Прошу извинить нас, мадам, что побеспокоили, – Павел отвесил изящный поклон, – в столь поздний час. Нам очень неловко, но, видите ли, нам совершенно необходимо срочно переговорить с паном Цестой…
– Еще того не легче! – дама окинула его взглядом с ног до головы, повела носом и скривилась: – Всякие пьянчуги еще будут сюда ходить! Нет его.
Штольц отступил подальше в тень и отвернулся, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.
– А где он, если позволите полюбопытствовать? – продолжал все так же вежливо и от испуга многословно Павел.
– А вот это вам самим лучше знать! – огрызнулась черноволосая мегера. – Блюет в Дунай где-нибудь. Если вовсе не выбросился с моста, – она сделала плавное движение рукой, взметнув широкий рукав, очевидно, показывая изящный прыжок в холодные ночные воды, и резко захлопнула дверь.
Павел помолчал несколько мгновений, тупо глядя на кожаную обивку двери, потом повернулся к другу.
– Вот так…
Штольц наконец перестал сдерживаться и прыснул так, что слезы выступили на глазах.
Павел наблюдал за ним с кротким упреком на лице, засунув руки в карманы расстегнутого пиджака, но губы его кривились в невольной улыбке.
– Не очень гладко прошло, – признал он. – А вообще-то… – он окинул себя самого заинтересованным взглядом. – По-моему, мы вполне прилично выглядим? Что ей не понравилось?
– Кто ее знает? – выдохнул Штольц, еще не отсмеявшись. – У тебя еще есть желание продолжать знакомство с этими людьми?
– Сюда я больше не сунусь, – улыбнулся Павел, машинально поправил на горле узел галстука и начал спускаться по лестнице. – Она что-то сказала про Дунай – ты слышал?
– Ты что, собираешься идти искать его по улицам? – поразился Штольц. – Ты же не знаешь…
– Выйду на набережную и осмотрюсь, – ответил Павел.
– Послушай, бессмысленно искать в темноте в городе с почти миллионным населением какого-то алкоголика…
– Тут что-то не то. Люди с такими голосами, как правило, сильно не пьют.
– Что ты можешь знать об этом парне? Это мальчишка, который вчера появился на сцене и завтра, может быть, исчезнет. Поет он хорошо, не спорю, но это не значит, что он сам понимает, какой дар ему достался. Я тебе говорю – он просто дурной мальчишка, которому успех вскружил голову, а эта стерва, – Штольц мотнул головой в сторону двери, – ясный показатель того, какой у него вкус!
– Нет, тут какая-то драма, я это чувствую! Если хочешь – это чутье художника!
Павел остановился на нижней ступеньке и повернулся к другу. Тусклая лампочка освещала половину его лица, с другой стороны погруженного в глубокую тень, и теперь его выражение было совершенно серьезно.
– Она что-то сказала про Дунай. Тебе в этом не показалось ничего тревожного?
– Ты думаешь, она всерьез? – спросил Штольц.
– Я думаю, нам лучше двигаться скорее, – ответствовал Павел с некоторой театральностью, неловко соскочил с нижней ступени и решительно направился через улицу туда, где за еще одним рядом домов ждала темная и сонная, как и весь город, река.
Они увидели его на отрезке набережной между Цепным мостом и шлюзом. Дойдя до реки, Павел сразу повернул направо, объяснив выбор направления туманным: «Думаю, сюда». Щтольц только хмыкнул и покорно поплелся за ним.