Исчезнувшая стихия

Комнату охотницы я покинул не то чтобы особо довольный, но и не особо злой. По моему личному злобомеру настроение зависло где-то на легком раздражении. И почему с ней невозможно нормально разговаривать? Такое чувство, что она специально меня выводит, вот только глупо все это и как-то уж очень по-детски, особенно учитывая род ее занятий. Чисто теоретически, с охотницей, наверное, можно договориться, но вот на практике пока у меня ничего не получалось. Кажется, наоборот, любая моя попытка сводится к нулю, к минус бесконечности в сотой степени, если, конечно, такая существует. И даже тот поцелуй на стене башни... Я ведь шел туда, чтобы поговорить, попытаться хоть как-то исправить ситуацию, извиниться, в конце концов. И не удержался... Я бы, наверное, смог остановиться раньше, если бы Диана не начала мне отвечать. Но тот поцелуй... Мне будто голову снесло, проснулись все инстинкты, все рефлексы, давно забытые чувства. Пробудился демон, в самом худшем смысле этого слова.

Я тряхнул головой. К упырям. Все к упырям, и мысли об этом инциденте туда же и еще дальше.

Я взял со стола следующую папку, открыл и застонал. Да сколько можно? Снова жалобы от градоправителя. У него что, гвардия писчих? Это уже шестая по счету, и везде в конце одна и та же приписка с просьбой выделить энную сумму денег на облагораживание/ремонт/строительство/благоустройство/покраску/замену — нужное подчеркнуть. Надоело. Был у меня при дворе один демон...

Я заканчивал надиктовывать вестнику[1] текст, когда в дверь неуверенно постучали. На пороге моего кабинета стояла старшая графиня.

Что-то она задержалась, я ждал ее еще пол-оборота назад. Ну да ладно. Отправив шар доставлять сообщение, я, молча кивнув, указал графине на кресло напротив.

— Добрый день, ваше высочество, — присаживаясь на самый краешек, произнесла фея.

— И вам, графиня. Признаться, удивлен вашим появлением в моем кабинете. Я предполагал, вам сообщили: обсуждение интересующего нас вопроса начнется через полтора оборота в малом зале, — состроил растерянное лицо.

— Вы правы, мне сообщили. Но я здесь по другому поводу, — слегка замявшись, ответила женщина.

— В таком случае чем могу быть полезен?

— Принц Ширан, я, честно говоря, пришла извиниться за поведение Станиса и моей дочери.

— Что ж, графиня, поспешу вас заверить, что в этом нет никакой необходимости.

— И все же я настаиваю. Понимаете, Станис... Он хороший дознаватель и алхимик, возможно, самый лучший, но вот темперамент у него слишком горячий. Он просто не сдержался вчера. А моя дочь...

— Позвольте, но при чем тут ваша дочь? — я что, упустил нить разговора? — Кэссиди вчера вела себя безукоризненно.

— Кэссиди? Я говорю о Даяне.

Вот это новости. Я постарался как можно изящнее подобрать с пола упавшую челюсть. Судя по легкому недоумению на лице Сибиллы, моя затея полностью провалилась.

— Вижу, вы не знали... Что ж, Даяна — моя дочь. В силу некоторых, не зависящих лично от меня, обстоятельств мы с ней никак не общались в течение достаточно долго промежутка времени. Думаю, эта встреча стала для нее еще большей неожиданностью, чем для нас с Кэссиди. Неприятной неожиданностью, должна заметить.

— А для вас?

— Для нас... Мы действительно были рады ее увидеть. Вы должны понимать, она моя дочь и я люблю ее, несмотря ни на что. Тем более, как вам известно, для нас, фей, кровные узы превыше всего, — закончила она пафосно.

— Что ж, де-фина, я все понимаю, но надеюсь, что впредь такого не повторится. Ваши семейные разногласия не должны влиять на наше сотрудничество.

— Я осознаю это, ваше высочество, — слегка надменно кивнула женщина. — И я уже поговорила со Станисом. Он будет держать себя в руках. Вчерашний вечер действительно был для всех нас испытанием. Знаете, когда видишь потерянного много лет назад ребенка живым и невредимым, испытываешь невероятное облегчение, но эмоции контролировать сложно.

— Понимаю, графиня. Но тем не менее поведение Станиса недопустимо, — снова сложилось чувство, что я потерял нить разговора.

— Станис, он просто хороший друг семьи, и отношения с Даяной у него не заладились с самого начала. Впрочем, отношения у нее не ладились ни с кем... — она будто разговаривала сама с собой. В эмоциях то и дело проскальзывали печаль и боль. Уголки губ феи слегка подрагивали, выдавая душевное смятение, плечи опустились. — Ну да речь сейчас не об этом. Станис всегда считал, что мы слишком балуем Даяну.

Безумно интересно, вот только, скорее всего, кому-то другому. Мне эта драма в трех актах уже начинала надоедать.

— Наверное, так оно и было, — продолжала графиня, не глядя на меня. — А вчера барон просто пытался защитить меня и Кэссиди от новой боли.

По мне просто ударило волной горечи. Я укрепил свои щиты и снова обратился в слух.

— Не судите его строго, ведь старые привычки умирают медленно.