Страница 62 из 67
– Генерал Эрхан собрал подробный отчет о том, как вы бездумно тратили дорогие медицинские препараты на аборигенов. Я не впервые слышу о многих этих действиях. Мы говорили, что у вас остался последний шаг, Дани?
– Вы хотите поговорить со мной, как я на нем поскользнулся и теперь полечу по лестнице вниз?
– Это бесполезно. Есть много теорий о том, как поступать с падающим.
– В вашей интерпретации они превращаются в «посмотрим, не зависнет ли в воздухе»: если завис, будет полезен.
– Если ваша грубость рождена страхом, уверяю, хамство дурной путь от чего-то сбежать. Пока я говорю с вами, всегда есть надежда уцепиться в падении за перила.
– В свободном падении есть доля романтики, лорд Рейтан. Перила на этой лестнице хрупкие – секунды отсрочки не стоят того, чтобы зеваки столпились обсудить, как я боюсь разбиться, и, хватаясь за что попало, сучу ногами над пустотой.
Лицо аут-лорда потемнело от гнева. Дани впервые видел столь сильные эмоции, сжатые до синевы губы, напряженную шею. Рейтан искал, чего боятся другие, но сейчас показывал, чего боится сам. Как прозаично бояться того, что тебя перестанут бояться!
– Вы сами отпустили мою руку.
– Я не брался за нее, лорд Рейтан.
– Вы подписали себе смертный приговор.
– У летящего есть выбор, как разбиться о камни, лицом или спиной. Вы обещали мне право на смерть, лорд Рейтан. Помните об этом?
В тишине громко хрустнула кисть, сатрап-губернатор сломал ее пополам.
***
Ксав Форбарра бездумно смотрел в экран – крутили очередную серию длинной мелодрамы об украденном репликаторе и прекрасной джексонианке с косами до колен, которой снится цветущая сакура и незнакомый гимн. Сцена похищения джексонианки пиратами прервалась срочным новостным выпуском.
– Беспорядки в так называемом Караван-сарае продолжаются, вооруженные бандформирования захватили оружейный склад и два административных здания. Беснующаяся толпа прорывается…
В нестройных рядах бунтовщиков Ксав выхватил взглядом как минимум двоих вооруженных полицейских. Барраярская полиция меняла сторону.
Генерал Эрхан велел адъютанту собрать все сведения о начавшемся бунте и расставить по карте флажки на месте вспышек неповиновения. С краев города ползла к центру кривая красная волна. Из-за таких, как Дани, аборигены осмелели, теперь настало время так выжечь эту заразу под корень, чтобы в городе ни один больше не смел поднять голову при встрече с гемом. Не то что руку или бутылку! Приказ сатрап-губернатора о подключении регулярных войск для помощи полиции развязывал руки.
Город горел от улицы Хризантем до Синего моста. Три окраинных района. Пожар сдерживала река. Генерал Эрхан и его люди жгли бунтовщиков в буквальном смысле слова – авиационными плазмотронами с флаеров. Показательно. Так будет с каждым, кто. С его домом. С его кварталом. Гем-полиция не пропускала в горящий район ни пожарных, ни медиков.
«Синий» брезгливо отталкивал рыдающую взахлеб девчонку лет одиннадцати с лохматой собакой на поводке – девчонка повторяла на одной ноте, что там, где горит, осталась мама, мама… Она крутилась под руками, мешала, но не настолько, чтобы гнать по-настоящему. И так вон целый бунт начался с того, что пристрелили какую-то малолетку. И где теперь тот, кто пристрелил?!
Возле того же кордона крутился парень в грязно-белой одежде, махал руками, повторяя, что небо расколется и упадет на голову, пританцовывал. Этого не гнали. Правильно, пусть придурок пугает своих же лишний раз – вон, гем-генерал и вправду раскалывает огнем небо над ними. Псих был известный и в целом тихий, безобидный. На его рыжих растрепанных волосах играли отсветы пожаров.
Рыдающая девчонка наддала в своем крике про маму до отчаянного визга, упала на мостовую, заколотила руками и ногами – на нее обернулись все. А рыжий псих вдруг сорвался с места. К полицейскому флаеру.
Старая карта Эрхана из угнанного когда-то кара. Его допуска должно хватить. Или тебя пристрелят, Рик. Главное, чтобы не пристрелили Кошку, но умная девчонка догадается юркнуть в толпу…
Выстрел чиркнул по закрывающейся за ним дверце, флаер взмыл в воздух без горизонтального разбега – он делал так, как делать нельзя, выигрывая секунды.
Китти с собакой сидели за мусорным баком и смотрели в небо, по которому ветер гнал клочья дыма. В небо, где одинокий флаер несся наперерез огромному эрхановскому, разгоняясь так, как по инструкции нельзя, не положено. Огненные полосы выстрелов прочертили небо справа и слева от маленького флаера – мимо и мимо. Вот флаеры сблизились.
Китти сначала показалось, что ничего не случилось. Что два летящих силуэта просто прошли мимо друг друга, но… Один из них – тот, что больше – вдруг завалился вперед и пошел к земле, странно крупно дергаясь. Другой, вихляясь, как пьяный или больной, уходил прочь, и девочке казалось, что он пытается цепляться за воздух. За ним гнались, выстрели расчертили небо, как странно перекрашенную доску для игры в го. “Уйдет, уйдет!” – кричала чуйка Кошки. Рику везло в полете.
А от падающего вертикально вниз флаера отделилось ярко-алое пятно аварийного парашюта и стало снижаться. Оно снижалось, пока налетевший порыв ветра не швырнул его на самый высокий из горящих домов. Алое пятно стало огненным цветком и слилось с пожаром.