Страница 13 из 73
- Может быть, госпожа желает выйти. Размять ноги, подышать воздухом?
- Госпожа не желает выходить, - оборвал его Ритул, не двигаясь с места.
Йонард возвысил голос и повторил свое предложение, надеясь, что достигнет ушей дамы в паланкине. И верно, шелковые занавески слегка дрогнули. Йонард устремил туда взгляд, надеясь, что увидит хотя бы силуэт незнакомки, но Ритул, тоже возвысив голос, мрачно повторил:
- Госпожа не желает выходить. Ей уже лучше. Мы можем двигаться, проводник.
Йонарду ничего не оставалось, как вернуться на свое место во главе каравана. Жизнь понемногу налаживалась. Даму укачивало уже не так сильно. На второй день пути они стояли всего два раза и не слишком долго, но, прикидывая пройденный путь Йонард с тревогой начинал думать, что, двигаясь с такой скоростью, до колодца они не дойдут. Им просто не хватит воды.
Над песками висела серая предрассветная марь. Привычный рисунок звездного неба сместился далеко на закат. Первые лучи рассвета уже тронули лохматые "горбы" барханов, ветер вздохнул, шевельнув бескрайние пески, шелохнулась до половины зеленая, до половины бурая трава у неприметного источника, неведомого ни одному проводнику караванов. Да если б и проведали о нем, вряд ли это внесло бы хоть какое-то оживление в безмятежную картину. Старый колодец, некогда аккуратно выложенный плитами, но теперь заброшенный и полузасыпанный сырым песком, находился в стороне от караванных троп. Неподалеку от жалкого оазиса торчали из земли развалины не то дворца, не то древней крепости, не то целого города, занесенного песками за века так, что остались лишь верхние венцы башен, торчащие из земли подобно обломанным зубам. Эти последние стойко сопротивлялись неумолимо наступающей пустыне и времени, и в этом бродячие ветры были им верными союзниками.
Одинокий всадник, неторопливо приближавшийся со стороны восхода на низкорослой пегатой лошаденке, видимо, прекрасно знал об источнике в развалинах. Лошадь уверенно шлепала по песку широкими неподкованными копытами, направляясь прямиком к колодцу. Всадник бросил поводья, спешился и, опустившись на колени, жадно припал к воде. Лошадь фыркнула, переступила копытами и, после недолгого раздумья, сунула в чашу свои мягкие губы, толкнув всадника лбом, чтобы посторонился. Солнце медленно поднималось над развалинами и розовые, еще нежаркие лучи его скользили по старой, выветрившейся от времени кладке. В разгорающемся рассвете все четче обрисовывался силуэт сторожевой башни, похожей на исполинскую голову в островерхом шлеме, а остатки древней стены могли бы напомнить огромные лапы какого-нибудь спящего зверя или голову свернувшейся змеи. И то и другое было одинаково неприятно, чтобы не сказать - страшно. Казалось - древняя магия живет в этих стенах, забытых временем, живет, и не собирается их покидать, живет на горе и на погибель случайно заглянувших сюда путников.
Неожиданно конек фыркнул и прянул ушами. Не раздумывая, всадник пригнулся, метнулся в сторону и пружинисто вскочил на ноги, сжимая в руке обнаженную саблю.
- Последнее отребье не решается осквернить кровью источник, - проговорил он, - а тем более в Санджапуре.
С этими словами он обвел глазами компанию, которая незаметно окружила его, и, вне всякого сомнения, собиралась его здесь и закопать. Их было шестеро. Свет еще не видел такого пестрого и такого оборванного сборища: опухшие лица, глубоко запавшие глаза с нехорошим, почти безумным огоньком в глубине, неуверенные движения, халаты с чужого плеча с полами, вымазанными конским дерьмом. Из них особо выделялся один - с огромным носом цвета недозрелого винограда.
- Мердек, - растерянно произнес он.
Неопределенного возраста худощавый человек с жидкой бородкой и темными хитрыми глазами со стуком кинул саблю в ножны. Разбойники чуть помедлили... и повторили его движение. Со стороны развалин послышалось конское ржание. Лошаденка Мердека задорно отозвалась, словно услышала знакомый голос.
- А где Керам? - спросил Мердек. Шестеро оборванцев, едва не зарубивших его у колодца, пугали его не больше, чем не в меру расшалившиеся дети. Да и смотрел он на них примерно так же.
Синеносый злорадно скривился:
- А Танат его где-то носит. Надеюсь, что он его и прибрал.
- Что так неласково? - спросил Мердек без особого, впрочем, интереса.
- На одиночество его, видишь ли, потянуло, - оскалился тот, - любит, понимаешь ли, один гулять. Когда-нибудь догуляется.
- "Золотой караван" ему, подумать только, не добыча! - поддержал его второй, с запавшими глазами, - Ведет его бывший Кашмерский вор, надо же!
- Из-за того, что одних "своих" ему грабить честь не позволяет, другие "свои" должны с голоду пухнуть, - буркнул толстяк с черными мешками под глазами.
- Стало быть, это он привел вас в Санджапур, - криво улыбнулся Мердек.
- Как это "привел", - возмутился синеносый, - мы не слепцы, не невольники и не женщины. Мы сами пришли. Место хорошее, вода есть. Правда, добычи маловато.
- И куда вы отсюда направитесь? Назад к Хаиму?
Мердек задал вопрос безразлично, как будто из пустой вежливости, но темные глаза мигнули, выдав живой интерес.
- Никуда не направимся. Здесь будем, - ответил толстяк.
- В Санджапуре? - уже открыто удивился Мердек и даже всплеснул руками, - да заплатили ли вы положенную дань?
Лица разбойников вытянулись в безмерном удивлении.
- Ты что, Мердек, вина опился? - осторожно поинтересовался синеносый. - города давно нет, какая дань?