Сказки Пятиречья

- Ты видел? Вода светилась!

- Ерунда. Просто солнце блеснуло на мокром лбу, вот и все.

- Да? - не поверил Атуан. - А если бы правда светилось, что бы это значило?

- Не знаю. Так не бывает, - бросил Илиган и потянул козу за повод. - Ладно, идемте уже, а то до сторожки не доберемся к ночи.

"Сторожкой" называлась старая полуразвалившаяся хижина по пути к ближайшей деревне. Когда-то в ней останавливались охотники, но потом забросили, и служитель Боуд, а вслед за ним и Илиган, пользовались ею как местом для ночевки по пути из храма в ближайшую деревню.

Стены хижины были бревенчатыми, но очень тонкими, крыша покрыта дранкой, а вместо добротной кирпичной печи - смешное сооружение из камней и глины. Илиган деловито проверил, не прогнил ли за зиму пол, пошевелил устилающую его прошлогоднюю траву: не заползла ли ненароком змея? Удовлетворившись состоянием убежища, он развел огонь в очаге, и вскоре в хижине стало тепло и уютно. Атуан как более умелый и опытный охотник отправился добывать ужин, и Тюлли осталась на попечении служителя. Забравшись с ногами на покрытую слоем пыли лавку, она с интересом наблюдала за его действиями.

- Отчего дерево горит? - неожиданно спросила она.

- Горит... потому что сухое, - обескураженный, служитель почесал в затылке, всерьез задумавшись над вопросом.

- Тогда почему деревья в лесу не горят? Там тоже есть сухие.

- Потому что их никто не зажигает.

- Но ты ведь больше не зажигаешь дрова. Почему же они еще горят?

- Они зажигают друг друга.

- Хм, - задумалась она, подошла к печке и присела возле нее на корточки, наблюдая. Илиган варил кашу, время от времени поглядывая на девушку: та сидела неподвижно и глядела в огонь, почти не мигая. Прошел час, другой. Свет за окном постепенно стал блекнуть. Мир выцветал, а небо окрашивалось красно-оранжевым. Наконец, вернулся Атуан.

- Ты чего так долго? - заворчал на него Илиган. - Каша уже готова.

- Ну, извини, - огрызнулся полуэльв, - мясо само с небес не падает.

Он бросил на кривоватый столик тушку упитанного зайца и растянулся на лавке. Эльв  заворчал, но принялся свежевать добычу, подвесив зайца за лапу прямо за окном, где еще было светло. Атуан повернулся на бок и посмотрел на воспитанницу: та завороженно наблюдала за огнем, и яркие сполохи отражались в ее глазах, будто бешеные светлячки.

- Отодвинься от печки, - посоветовал полуэльв, - у тебя уже щеки горят.

Девушка отреагировала странно: схватилась за щеки, выпучив от ужаса глаза, громко и пронзительно взвизгнула и заверещала.

- Я горю! Но я же не сухая! Почему я горю? Я не трогала огонь! Я не трогала дрова! Они меня не поджигали!

Она в панике заметалась по комнате. Чувствуя легкую абсурдность происходящего, Атуан поднялся на ноги, уловил момент и ловко и мягко скрутил девушку. Та забилась у него в руках, но ощутив уверенность и спокойствие полуэльва, уставилась на него своими странными почти черными глазами.

- Вы что тут разорались? - недовольно сказал заглянувший на шум служитель. - Работать мешаете. Что случилось?

- Ничего серьезного, - ответил ему Атуан поверх черноволосой головы. - Тюлли показалось, что она горит.

- Что за глупости, - проворчал служитель и снова скрылся за дверью.

- Эй, ну что ты? - мягко обратился к девушке Атуан, слегка отстраняя ее от себя, чтобы заглянуть в лицо.

- Я н-не г-горю?

- Нет.

- Но ты же сказал, что у меня щеки горят!

- Ну да: вон какие красные. Когда щеки красные, говорят,  что они горят, - Атуан провел тыльной стороной пальцев по левой щеке девушки, стирая слезы испуга. Тюлли со всхлипом выдохнула и улыбнулась ему.

- Значит, я не горю?

- Нет.

- Хорошо, - она растерла остатки слез по щекам, села на лавку за стол и требовательно посмотрела на Атуана.

- Что? - спросил тот.

- Почему горящие дрова зажигают негорящие дрова, но не зажигают печку?

- Потому что кирпич не горит.

- А человек?

- Ну... сложно сказать. В принципе, не горит. Но в огне зажарится, как обычный кусок мяса.

Тюлли немного помолчала, обдумывая услышанное, потом задала следующий вопрос:

- Что будет, если я сгорю?

- Ты умрешь.

- Что это значит?

- Это значит, что тебя больше не будет в этом мире. Ты разделишься на душу и тело. Тело останется здесь и будет таким же неживым, как тушка зайца, которую я принес, а душа... Тут все зависит от расы. Если ты смертная, то родишься почти сразу после смерти. А вот эльвы рождаются снова через столько лет, сколько они до этого прожили здесь, на земле. Это время нужно, чтобы забыть все, что было в прошлой жизни, и начать жить заново.

- А ты эльв?

- Почти, - поморщился Атуан. - Кто-то из моих предков уж точно был эльвом. Наверное, отец: мать-то вроде как полукровка. Была.

- Мать? Кто такая мать?

- Мать - это женщина, которая дает жизнь новому человеку.

- Ты познакомишь меня с ней?

- Я не могу, - покачал головой Атуан. - Она умерла, когда я был маленьким.

- Ты был маленьким? Совсем маленьким?

- Просто крошечным. Вот таким, - и полуэльв показал руками размеры младенца. - Даже еще ходить не умел и говорить. Прямо как ты сначала. Только я не так быстро учился, как ты. Дети долго растут, долго учатся. Когда не стало мамы, я был совсем беспомощным и умер бы, если б меня не забрал дядя Марк. Вот приедем в Тэллу, я тебя с ним познакомлю. Заодним совета у него спросим, что нам с тобой делать.

И полуэльв ободряюще похлопал ее по спине. Тем временем вернулся Илиган и принялся срезать мясо с костей.

- Что смогу - подкопчу, из остального бульон сварим, на завтрак на нем кашу сделаем.

Он срезал сколько смог: заяц, конечно, был упитанный, но все-таки заяц, а не свинья. Эльв подвесил срезанные кусочки коптиться и принялся готовить бульон. Тюлли взяла один кусочек, с любопытством обнюхала его, положила в рот и пожевала.