Высокие небеса Тулузы

Го­лос проз­ву­чал дос­та­точ­но гром­ко, что­бы его ус­лы­шали все при­сутс­тву­ющие, но без над­ры­ва. Хо­лод­но и уве­рен­но, как опыт­ный дрес­си­ров­щик об­ра­ща­ет­ся к вы­шед­ше­му из по­вино­вения жи­вот­но­му. Шарль д'Арнье выс­ту­пил из те­ней. Нес­мотря на то, что он был об­ла­чен в свет­ский кос­тюм, из-за на­кину­того по­верх чер­но­го пла­ща ка­залось, что на нем по­лага­юща­яся по его ран­гу су­тана. Он был не­умес­тен на язы­чес­ком бо­гос­лу­жении и од­новре­мен­но прек­расно впи­сывал­ся в жут­ко­ватую кар­ти­ну - хрис­ти­ан­ский свя­той, явив­ший­ся воз­вестить о гря­дущей ка­ре Гос­подней.

«О Бо­же», - нап­рочь по­забыв­ший, ког­да он об­ра­щал­ся к Гос­по­ду пос­ледний раз мэтр Гий­ом Рий­оль скри­вил­ся, как от зуб­ной бо­ли. На пус­ты­ре ря­дом с раз­ва­лина­ми ста­рого двор­ца этой ночью яв­но был наз­на­чен ан­шлаг и все­об­щий бе­нефис. На­до бы­ло за­казать в ти­пог­ра­фии афи­ши с опо­веще­ни­ем о гря­дущей це­ремо­нии и раз­ве­сить по го­роду, за­од­но и де­нег бы за­рабо­тали. Впро­чем, бы­ло бы уди­витель­но, ес­ли до­верен­ное ли­цо ар­хи­епис­ко­па и его пра­вая ру­ка ос­тался бы в сто­роне от про­ис­хо­дяще­го. Ви­карий д'Арнье дол­жен был по­явить­ся здесь. Что ж, бу­дет за­нима­тель­но взгля­нуть, ка­ким об­ра­зом свя­той отец на­мерен ос­та­новить гря­дущее кро­воп­ро­литие. Здесь соб­ра­лось слиш­ком мно­го лю­дей, ко­торым не по­ложе­но знать о про­ис­хо­дящем. Слиш­ком мно­го лиц, пред­по­читав­ших скры­вать­ся под мас­ка­ми. Во­ис­ти­ну, как вер­но за­метил ан­глий­ский ли­тера­тор, весь мир нын­че стал те­ат­ром.

Го­лос Шар­ля ока­зал воз­дей­ствие и еще на од­ну лич­ность - на Фран­суа, от хо­лод­но­го ноч­но­го воз­ду­ха на­чав­ше­го при­ходить в се­бя. Мо­ран ос­та­новил­ся, как вко­пан­ный, вя­ло пы­та­ясь выс­во­бодить­ся из дер­жавших его рук. Зак­ру­тил рас­тре­пан­ной го­ловой, со­об­ра­жая, где он на­ходит­ся, и вспо­миная, ка­ким об­ра­зом сю­да по­пал.

- Я на­хожусь здесь от ли­ца его пре­ос­вя­щенс­тва Ро­же де Лан­саль­яка, ар­хи­епис­ко­па Ту­луз­ско­го, - все тем же спо­кой­ным и ров­ным го­лосом про­из­нес Шарль, гля­дя по­верх го­лов на серп зо­лотой лу­ны, под­нявший­ся над из­зубрен­ны­ми сте­нами заб­ро­шен­но­го зам­ка. На­де­ясь, что про­курор Ла Кар­валь пре­быва­ет в дос­та­точ­но яс­ном уме, что­бы за­пом­нить каж­дое из про­из­не­сен­ных им слов. Что на­несен­ный удар по го­лове не от­бил у про­куро­ра спо­соб­ности осоз­на­вать, кто здесь враг, а кто - друг. Или пы­та­ет­ся быть та­ковым.

- При­нес­ла не­лег­кая, - раз­дра­жен­но про­бор­мо­тали над ухом у Фран­суа, и чуть гром­че до­бави­ли: - Зат­кни­те пасть свя­тоше!

- Нет, пусть го­ворит, - воз­ра­зил из тем­но­ты дру­гой го­лос, вро­де бы смут­но уз­на­ва­емый, но зву­чав­ший нес­коль­ко по-дру­гому, бо­лее вну­шитель­но и тре­бова­тель­но. - Лу­на еще вы­соко, у нас есть вре­мя. Мне лю­бопыт­но знать, нас­коль­ко да­леко го­тов зай­ти ста­рый бо­ров в стрем­ле­нии сох­ра­нить свою го­лову на пле­чах. Ко­ли он рис­кнул прис­лать сво­его лю­бим­чи­ка для пе­рего­воров, выс­лу­ша­ем его.

- Его пре­ос­вя­щенс­тво пред­ла­га­ет вам сдел­ку, гос­по­да, - Шар­лю по­дума­лось, что, уз­най мон­сень­ор о его по­хож­де­ни­ях ны­неш­ней ночью, он бы точ­но рас­по­рядил­ся вздер­нуть «до­рого­го маль­чи­ка» на во­ротах ре­зиден­ции. Но что по­делать, ес­ли месье Ро­же в доб­ро­сер­де­чии сво­ем скло­нен счи­тать лю­бого из жи­вущих луч­ше, чем он есть на са­мом де­ле? - Ус­ло­вия прос­ты. Вы пре­да­ете в ру­ки ко­ролев­ско­го пра­восу­дия Амо­ри де Вержь­ена, он же Аль­фонс Шос­се­лен. Он по­зорит и ком­про­мети­ру­ет со­об­щес­тво дру­идов Про­ван­са сво­ей из­лишней жес­ткостью. Про­чим, как и ра­нее, бу­дет доз­во­лено от­прав­лять свои об­ря­ды в ок­рес­тнос­тях Ту­лузы - с соб­лю­дени­ем пос­тавлен­ных ус­ло­вий, ра­зуме­ет­ся. Мы пе­рес­мотрим зак­лю­чен­ный преж­де до­говор, и…

Из­ви­вав­ший­ся в ру­ках бан­ди­тов Ла Кар­валь бе­зус­пешно пы­тал­ся до­тянуть­ся до пис­то­лета. Но увы, его ру­ки, стя­нутые ко­жаным рем­нем, бы­ли за­веде­ны за спи­ну, ко­нец рем­ня дер­жа­ли два че­лове­ка, а еще один, тот, что в ки­расе, сжи­мал гро­мад­ной ру­чищей пле­чи - не выр­вать­ся.

Ког­да на ад­скую сце­ну явил­ся Шарль д'Арнье, Кан­тен не за­дал­ся воп­ро­сом, от­ку­да взял­ся свя­той отец, но воз­ли­ковал. Рас­счи­тывая, что пер­вым де­лом отец д'Арнье вы­тащит пис­то­лет и нач­нет па­лить во всех под­ряд, а во вто­рую - при­зовет под­мо­гу. Но бе­локу­рый ар­хангел пред­ло­жил спя­тив­шим дру­идам сог­ла­шение - то ли в от­важной по­пыт­ке по­тянуть вре­мя, то ли и впрямь выс­ту­пая от ли­ца сво­его пок­ро­вите­ля.

- Вот дерь­мо, - прос­то­нал Ла Кар­валь, в бе­зум­ном гне­ве опус­ка­ясь на зем­лю. Впро­чем, его тут же вздер­ну­ли об­ратно на но­ги. - Ме­ня ок­ру­жа­ют од­ни бе­зум­цы и фиг­ля­ры! Шарль, ес­ли мы вы­живем, я лич­но вас прибью!

- Пред­ла­гаю на­чать пря­мо сей­час, - Фран­суа окон­ча­тель­но опом­нился, осоз­нав край­не не­завид­ное по­ложе­ние собс­твен­ной скром­ной пер­со­ны и сво­их зна­ком­цев. - Мы впол­не это зас­лу­жили, - он в па­нике за­ози­рал­ся, пы­та­ясь изоб­рести хоть ка­кой-ни­будь спо­соб по­бега. Рий­оль обе­щал ему, что с ним ни­чего не слу­чит­ся, ес­ли месье Мо­ран не под­дас­тся стра­ху и не ут­ра­тит спо­соб­ности здра­во со­об­ра­жать. Не­весть от­че­го Фран­суа ка­залось: та­кого по­воро­та со­бытий хит­ро­ум­ный мэтр ни­как не пре­дус­мотрел.

- Поз­воль­те уж нам са­мим ре­шать, что име­новать из­лишней жес­то­костью, а что - дос­та­точ­ной, и ка­ковы дол­жны быть об­ря­ды, к ко­торым ва­ша овечья ре­лигия не име­ет ну ни ма­лей­ше­го от­но­шения, - с преж­ней яз­ви­тель­ной снис­хо­дитель­ностью от­клик­ну­лась тень в ос­тро­вер­хом ка­пюшо­не, рас­по­рядив­шись: - Про­шу про­щения, свя­той отец, что пре­неб­ре­гаю ва­шим ран­гом пос­ланни­ка, но наш от­вет - «нет». Взять его.

Со сто­роны га­лереи по­яви­лись и нап­ра­вились к ал­та­рю еще нес­коль­ко тем­ных си­лу­этов, меж­ду ко­торы­ми су­дорож­но дер­гался нек­то свет­лый.

…Ар­ман при­шел в се­бя от хо­лода. Все бы­ло так за­меча­тель­но, они ми­ло по­бол­та­ли с Ни­колетт о премь­ере, по­том Жан­но на­лил ему пос­леднюю. Од­на­ко сто­ило Ар­ма­ну вый­ти в уз­кий тем­ный ко­ридор­чик, как кто-то наб­ро­сил­ся на юно­шу сза­ди, при­жимая к его ли­цу смо­чен­ный во­нючей дрянью пла­ток. Ар­ман да­же вяк­нуть не ус­пел преж­де, чем про­валил­ся в тем­но­ту.

Сей­час он тщет­но пы­тал­ся по­нять, где на­ходит­ся и что, собс­твен­но, про­изош­ло. На­гой, свя­зан­ный по ру­кам и но­гам тон­ким, но проч­ным шну­ром, как яг­не­нок, Ар­ман ле­жал на ка­мен­ном по­лу в ка­ком-то тем­ном и сы­ром по­меще­нии. Над ухом раз­да­валась за­уныв­ная ме­лодия, от ко­торой ста­нови­лось жут­ко. Он ни­чего не по­нимал, схо­дя с ума от ужа­са - осо­бен­но ког­да во­шед­шие лич­ности в тем­ных пла­щах вздер­ну­ли его с по­ла и пов­лекли ку­да-то.

«Я не хо­чу уми­рать! - жа­лоб­но при­читал про се­бя Ар­ман. - По­жалуй­ста, во имя ми­лосер­дно­го Гос­по­да и всех свя­тых его, не­уже­ли ник­то не вме­ша­ет­ся и не спа­сет ме­ня… нас?»

Его та­щили, как кук­лу в че­лове­чес­кий рост, кук­лой он и был - вро­де то­го со­ломен­но­го чу­чела, что жгут на Мас­ле­ницу, и с каж­дым ша­гом на­деж­да Ар­ма­на на спа­сение та­яла, по­доб­но сне­гу на сол­нце.

Шар­ля свя­зали, свя­той отец сто­ял не­под­вижно, опус­тив гла­за и ше­веля гу­бами - ви­димо, чи­тал мо­лит­ву. Про­курор не­воль­но за­любо­вал­ся им - ну чис­той во­ды свя­той, го­товый к рас­терза­нию на аре­не ди­кими зве­рями за ве­ру Хрис­то­ву.

«Не на­дей­ся, - хмык­нул про се­бя Ла Кар­валь. - Не ка­нони­зиру­ют».

Но тут же ему ста­ло не до сме­ха. По­явив­ши­еся со сто­роны двор­ца те­ни вве­ли в ос­ве­щен­ный круг и швыр­ну­ли на ал­тарь об­на­жен­но­го свя­зан­но­го че­лове­ка, в ко­тором Ла Кар­валь, к ужа­су сво­ему, приз­нал Ар­ма­на Шап­ри.

- Эй, ты! - зыч­но ок­ликнул про­курор и тут же кач­нулся от хлес­ткой по­щечи­ны, рас­секшей гу­бу - кто-то из страж­ни­ков ре­шил про­учить ко­ролев­скую ищей­ку. - Ты, уб­лю­док! От­пусти маль­чиш­ку, па­даль, будь муж­чи­ной - хо­тя бы раз в жиз­ни! - рот на­пол­нился кровью, и Кан­тен с от­вра­щени­ем сплю­нул под но­ги быв­ше­му гра­фу де Вержь­ену. Разъ­ярен­но­му Ла Кар­ва­лю уда­лось сде­лать нес­коль­ко ша­гов, во­лоча за со­бой по­теряв­ших рав­но­весие ох­ранни­ков, спот­кнув­шихся о по­вер­женно­го Кан­те­ном на зем­лю уда­ром са­пога в пах стар­ше­го в ки­расе - по­ка кто-то не на­кинул на гор­ло про­куро­ру проч­ную удав­ку. Ла Кар­валь вскрик­нул, па­дая на ко­лени - до об­мо­рока де­ло не дош­ло, при­души­ли не силь­но, но за­то дер­жа­ли уже пя­теро, а крас­ный от ди­кой бо­ли ки­расир на­мере­вал­ся пе­рес­чи­тать строп­тивцу зу­бы ру­ко­ятью пис­то­лета.

- Не сметь, - го­лос Шос­се­лена, вер­нее, быв­ше­го гра­фа Амо­ри де Вержь­ена удер­жал за­несен­ную ру­ку. - Что­бы во­лос с его го­ловы не упал!

В ру­ках Амо­ри Кан­тен уви­дел свой зо­лотой по­ясок. Зо­лотые звенья язы­чес­ко­го ук­ра­шения свер­ка­ли в све­те фа­келов столь же яр­ко и опас­но, как и изог­ну­тое лез­вие сер­па, ле­жаще­го на краю об­те­сан­ной бе­лой глы­бы. Кам­ня, на ко­торый бро­сили скру­чен­но­го по ру­кам и но­гам Ар­ма­на. Сто­яв­ший ря­дом Фран­суа ви­дел его рас­ши­рен­ные тем­ные гла­за и пе­реко­шен­ную стра­хом мор­дашку.

Они встре­тились здесь, во дво­ре заб­ро­шен­но­го зам­ка, и за­пах зас­то­яв­шей­ся во­ды с раз­ла­га­ющи­мися, уми­ра­ющи­ми во­дорос­ля­ми на­пол­нял воз­дух столь плот­но, что его мож­но бы­ло ре­зать но­жом. За­пах за­бивал­ся в ноз­дри, ли­шал ра­зума и во­ли к соп­ро­тив­ле­нию. За­пах, сток­ратно бо­лее силь­ный, чем тот, что Фран­суа обо­нял на ос­тров­ке Га­рон­ны.

За­пах смер­ти, за­пах бе­зумия, за­пах древ­ности.

- Возь­ми серп, - ру­ка об­хва­тила за­пястье Фран­суа, под­та­щила к сер­пу, нак­ры­ла ру­ко­ять его ла­донью. - Бе­ри-бе­ри, не бой­ся. Вот так, - он ма­шиналь­но взял тя­желый серп, вспом­нив, как уда­рил по­хожим Кан­те­на по реб­рам. По­хожим - или тем же са­мым? По­каза­лось, или с дру­гой сто­роны ал­та­ря, из тем­но­ты за ним наб­лю­дали гла­за мэт­ра Эша­веля-стар­ше­го, стар­ческие, но умев­шие под­ме­чать мель­чай­шую ме­лочь, умев­шие заг­ля­дывать в че­лове­чес­кую ду­шу? Мэтр пи­сал с не­го жер­тву древ­ним бо­гам, но сей­час он был не жер­твой, а жре­цом, и его яг­ненком был Ар­ман. - Ударь его. Это прос­то, он же не соп­ро­тив­ля­ет­ся... По­кон­чи с ним, он сто­ит у те­бя на пу­ти, не бой­ся, по­кон­чи с ним...

Ар­ман из­ви­вал­ся, как гу­сени­ца, ед­ва не сле­тев с ал­тарной пли­ты, но его тут же нак­репко при­дави­ли к ней нес­коль­ко пар рук, и тог­да он ис­тошно заб­ла­жил, как зве­руш­ка, чу­ющая охот­ни­чий нож. Звать на под­мо­гу ему бы­ло не­кого. «Бо­же»? Гос­подь что-то не то­ропил­ся по­карать убийц и идо­лопок­лонни­ков. «Ма­ма»? Он ни­ког­да не знал жен­щи­ны, ро­див­шей его на свет. Ар­ман прос­то во­пил, ис­тошно и от­ча­ян­но, не­видя­щими гла­зами та­ращась в блед­ное ли­цо Фран­суа.

- Нет! - го­лос ед­ва слу­шал­ся про­куро­ра, уши за­ложил смер­тный ужас. Кан­тен по­нял - сна­чала убь­ют од­но­го маль­чиш­ку, по­том дру­гого. По­щады не бу­дет. Рий­оль об­ма­нул. Или об­ма­нули его. Во вся­ком слу­чае, си­ту­ация выш­ла из-под кон­тро­ля. Те­перь мэтр и его по­допеч­ные - в ру­ках взбе­сив­ше­гося Амо­ри, ан­ге­ла, прев­ра­тив­ше­гося в де­мона. А тот рас­смат­ри­вал Кан­те­на та­кими гла­зами, ка­кими и волк пос­теснял­ся бы смот­реть на ра­неную жер­тву. - Фран­суа, не де­лай это­го! - Кан­тен ста­рал­ся го­ворить твер­до и от­четли­во. - Он твой друг, он млад­ше, он ни в чем не ви­новат, он не зас­лу­жива­ет та­кой смер­ти! Фран­суа, до­рогой, пог­ля­ди на ме­ня... Фран­суа! Шарль, черт по­бери, ска­жите ему хоть что-ни­будь!

- Я не ваш до­рогой, - Фран­суа улыб­нулся, с тру­дом ра­зом­кнув не­пос­лушные гу­бы. - Но это со­вер­шенно не име­ет зна­чения, месье Кан­тен... ну ни ма­лей­ше­го! - прон­зи­тель­ный визг Ар­ма­на ед­ва дос­ти­гал ушей Фран­суа, до­носясь слов­но из-за тол­стой сте­ны. Месье Мо­рана ник­то не дер­жал, сек­танты пре­быва­ли в уве­рен­ности, что тот до сих пор одур­ма­нен и не ста­нет соп­ро­тив­лять­ся. Фран­суа сде­лал кро­хот­ный ша­жок на­зад, за­махи­ва­ясь - и раз­вернул­ся, на­от­машь хлес­тнув сер­пом то­го, кто дер­жал его, ши­пел в ухо и ук­радкой неп­ристой­но тер­ся о его зад­ни­цу. Он то ли про­мазал, то ли слег­ка за­цепил адеп­та - но это­го хва­тило, что­бы тот с па­ничес­ким взвиз­гом от­сту­пил на­зад, зап­нулся о вы­щер­блен­ную пли­ту и с раз­ма­ху сел зад­ни­цей на ка­мень. Ка­пюшон сва­лил­ся с его го­ловы, от­крыв пе­реко­шен­ную фи­зи­оно­мию Мар­ти­на Эша­веля, лю­бите­ля неп­ри­лич­ных зре­лищ и нет­ро­нутых юн­цов и юниц. Фран­суа нас­ту­пал, не­ук­лю­же раз­ма­хивая зо­лотым по­луме­сяцем, прон­зи­тель­но и ярос­тно вык­ри­кивая:

- Да пош­ли вы все! Вы прос­то смеш­ны, вы иди­от­ски не­лепы, не бо­лее то­го! Нет ни­каких древ­них бо­гов, ни­чего нет, ни­чего!..

На оче­ред­ном взма­хе ору­жие вы­били у не­го из рук. Серп от­ле­тел в сто­рону, зве­ня по кам­ням. Эша­вель от­ползал спи­ной впе­ред, дер­жась за рас­се­чен­ную фи­зи­оно­мию и ску­ля, кто-то го­лосил, кто-то рас­по­ряжал­ся.

- Мо­лодец! - взвил­ся про­курор, как толь­ко ярос­тная зо­лотая мол­ния по­лос­ну­ла по ро­же Эша­веля-млад­ше­го. - Бей их, бе­ги! - он ох­нул, по­лучив пи­нок под дых. Фран­суа сно­ва под­во­лок­ли к жер­твен­ни­ку, сер­па в его тон­кой ру­ке уже не бы­ло. Ар­ман то ли сор­вал го­лос или по­терял соз­на­ние, и те­перь мол­чал. Мо­рана ткну­ли ли­цом в ка­мень, Амо­ри по­доб­рал ору­жие, вце­пив­шись рас­то­пырен­ной пя­тер­ней в во­лосы ак­те­ра и вы­нуж­дая зап­ро­кинуть го­лову. Серп блес­тел, поч­ти ка­са­ясь че­лове­чес­кой пло­ти, од­но дви­жение - и кровь вол­ной заль­ет бе­лый ис­крис­тый ка­мень, сте­кая в пыль, в грязь, в вы­горев­шую за ле­то по­лынь.

- Вы­куп! - на Ла Кар­ва­ля сни­зош­ло за­поз­да­лое оза­рение. - Слы­шишь, ты?! Вы­куп - за обе го­ловы!

- Не смей! - это зак­ри­чал уже Фран­суа, ярос­тно вык­ру­чива­ясь из дер­жавших его рук. - Да по­мол­чи ты, зат­кнись!

Кто-то за­жал ему рот ла­донью, Фран­суа, не дол­го ду­мая, цап­нул ши­рокую ла­донь зу­бами, с удо­воль­стви­ем прис­лу­шал­ся к воп­ля­ми и ру­гатель­ствам уку­шен­но­го. Од­на­ко на дру­гой ру­ке, зак­рывшей ему всю ниж­нюю часть ли­ца, уже бы­ла тол­стая ко­жаная пер­чатка и, ку­са­ясь, он рис­ко­вал сло­мать се­бе зу­бы. Ак­те­ра об­хва­тили по­перек гру­ди, и, ка­залось, мед­вежья хват­ка сей­час раз­да­вит ему реб­ра.

Су­мато­ха пос­те­пен­но ути­хала. Воз­му­тите­ля спо­кой­ствия и на­руши­теля об­ря­да, Фран­суа, удер­жи­вали ря­дом с ал­та­рем, Ар­ман еле слыш­но всхли­пывал.

- Вы­куп? - пов­то­рил Амо­ри де Вержь­ен. - Что есть у те­бя, что­бы пред­ло­жить в об­мен на не­вин­ность и по­рок?

- Он - Та­ранис! - не­ожи­дан­но за­вере­щал Фран­суа, со­об­ра­зив, что к че­му. - Твой сын приз­нал в нем воп­ло­щен­но­го бо­га, ты тор­гу­ешь­ся с собс­твен­ным бо­жес­твом!

По кру­гу те­ней про­бежал тре­вож­ный ше­поток.

- Под­жилки зат­ряслись? - гром­ко хо­хот­нул Ла Кар­валь. Уку­шен­ный Фран­суа страж­ник зат­кнул­ся, да­же пе­рес­тал ис­тошно при­читать по­лучив­ший глу­бокую ца­рапи­ну по­перек ли­ца Эша­вель-млад­ший. - Что, су­чий вы­кидыш, бо­ишь­ся приз­вать на зем­лю свое бо­жес­тво? Пра­виль­но бо­ишь­ся, ибо те­бе пер­во­му он го­лову и отор­вет, ни­какое бес­смер­тие не по­может!

«- При­зывая на зем­лю Та­рани­са, вер­ховный жрец ис­пи­ва­ет кро­ви его зем­но­го воп­ло­щения и ста­новит­ся до­под­линно бес­смертным... - Бред, Ра­уль! Это­го не мо­жет быть! - На­ши пред­ки ве­рили в си­лу ри­ту­ала. Го­ворят, сам Це­зарь не­задол­го до мар­тов­ских ид рас­по­рядил­ся дос­та­вить в Рим вер­ховно­го жре­ца из Гал­лии, да поз­дно бы­ло. - Не­уже­ли ты ве­ришь в эти по­ло­ум­ные рос­сказ­ни?.. - Кан­тен, бо­гохуль­ник! Не смей рас­суждать о ве­ре та­ким то­ном!.. - Так как все же вы­зыва­ют Та­рани­са? - Че­ловек, приз­нанный воп­ло­щени­ем бо­жес­тва, дол­жен был ов­ла­деть на жер­твен­ном кам­не вра­гом дру­идов. В преж­ние вре­мена та­ких бы­ло, хоть от­бавляй. Бур­гунды, сак­сы, рим­ля­не… По­том обес­че­щен­но­го уби­вали. Од­на­ко, стра­шась пос­ледс­твий, жре­цы пос­ту­пали про­ще, пре­неб­ре­гая этой частью ри­ту­ала. Воп­ло­щение Та­рани­са рас­тя­гива­ли на жер­твен­ном кам­не, от­ре­зали сер­пом го­лову и со­бира­ли кровь в се­реб­ря­ную ча­шу. Жрец пил ее и, ес­ли ста­новил­ся бес­смер­тен, зна­чит, жер­твоп­ри­ноше­ние уда­лось, Та­ранис сту­пил на зем­лю. - А ес­ли бес­смер­тие не нас­ту­пало? - Зна­чит, ли­бо воп­ло­щение бы­ло лож­ным, ли­бо жрец - от­ступ­ник, не­дос­той­ный стать со­судом для бо­га. - И что, на­ходи­лись те, ко­му дос­та­ло на­халь­ства выз­вать бо­га? - Нем­но­гие. Ибо яв­ле­ние в мир Бо­га Вой­ны оз­на­чал ко­нец эпо­хи, го­лод, мор, смерть и раз­ру­шение. - Прос­ти на чес­тном сло­ве, Ра­уль, ну и ерун­ду ты пле­тешь!..»

- Это еще на­до до­казать, - ре­зон­но за­метил быв­ший Яб­лочный Ан­гел. - По юно­шес­кой вспыль­чи­вос­ти Ра­уль был скло­нен при­нимать же­ла­емое за дей­стви­тель­ное, ув­ле­ка­ясь кра­сивой внеш­ней обо­лоч­кой в ущерб внут­ренней сущ­ности. Он с удо­воль­стви­ем объ­явил те­бя бо­жес­твен­ным воп­ло­щени­ем - так ему бы­ло не за­зор­но под­став­лять те­бе зад­ни­цу!

- Трус! - вык­рикнул Ла Кар­валь, и гла­за его по­лых­ну­ли во­ис­ти­ну дь­яволь­ским гне­вом, - я знал, что ты трус! Смот­ри­те, смот­ри­те, де­ти свя­щен­ных рощ, ко­го на­зыва­ете вы сво­им От­цом и Све­точем! Под­лый, лжи­вый че­лове­чиш­ка, бо­ящий­ся от­крыть вам во­рота к бес­смер­тию, бо­ящий­ся про­ложить мне тро­пу на зем­лю Гал­лии, бо­ящий­ся ока­зать­ся нич­тожным слиз­ня­ком под мо­ими сто­пами - и этот дол­жен ис­пить свя­того на­пит­ка? О, нет! Ни­ког­да мои гу­бы не проч­тут свя­щен­но­го тек­ста-клю­ча, ни­ког­да я не ля­гу на жер­твен­ный ка­мень - вы не дос­той­ны мо­его при­хода! Нич­тожные лю­диш­ки, ка­кие из вас по­том­ки слав­ных во­инов? Дерь­мо!

Адеп­ты за­шеп­та­лись, скло­няя друг к дру­гу го­ловы в ка­пюшо­нах и как-то сто­ронясь сво­его ду­хов­но­го вож­дя - они так мно­го слы­шали о Та­рани­се и обе­щан­ном с его при­ходом бес­смер­тии...

- В кон­це кон­цов, единс­твен­ный спо­соб из­ве­дать ис­ти­ну - про­вес­ти ри­ту­ал, - су­хова­тый, чуть над­трес­ну­тый го­лос мэт­ра Рий­оля вре­зал­ся в сдав­ленные пе­решеп­ты­вания, как нож в мас­ло. Мэтр, слов­но в про­тиво­вес про­чим адеп­там, ски­нул ка­пюшон, и свет фа­келов поб­лески­вал на глад­ко за­чесан­ных ры­жева­тых во­лосах. - Это вы­зов, а вы­зов ли­бо при­нима­ют, ли­бо от­верга­ют. Стра­шась от­ве­тить, мы приз­на­ем се­бя по­беж­денны­ми еще до на­чала боя, а все на­ши це­ремо­нии ста­новят­ся не бо­лее чем пус­ты­ми за­бава­ми. Пус­тить кровь па­ре маль­чи­шек - мно­го ли в том зас­лу­ги, мно­го ли в том си­лы и ча­родей­ства? Уве­дите их, это и в са­мом де­ле прос­то смеш­но. Ра­уль мог быть сколь­ко угод­но влюб­лен, но чувс­тва ни­ког­да не зат­ме­вали его рас­судка... в от­ли­чие от мно­гих здесь при­сутс­тву­ющих.

Чер­ные пла­щи и скры­вав­ши­еся под ка­пюшо­нами мас­ки за­вол­но­вались. Шло сти­хий­ное раз­де­ление, кое-кто пе­реб­рался бли­же к мэт­ру Рий­олю, кто-то по­пятил­ся под нез­ри­мую за­щиту Шос­се­лена. Мар­ти­ну Эша­велю по­мог­ли под­нять­ся, его вой пе­решел в неп­ре­рыв­ные ру­гатель­ства - по­хоже, ос­трый кон­чик сер­па из­рядно про­бороз­дил его смаз­ли­вую фи­зи­оно­мию.

Кан­тен ста­рал­ся унять ды­хание - не­уже­ли по­лучи­лось? Толь­ко бы Ар­ман и Фран­суа спас­лись, а он... Мо­жет быть, в пос­ледний мо­мент бе­зум­цы опом­нятся, со­об­ра­зят, на ко­го под­ни­ма­ют ру­ку? Ес­ли его убь­ют в хо­де рас­сле­дова­ния, мон­сень­ор добь­ет­ся, что­бы из сто­лицы прис­ла­ли це­лую ка­ратель­ную эк­спе­дицию. Впро­чем, черт с ним са­мим - при­сяга ко­ролев­ско­го про­куро­ра тре­бу­ет от­дать жизнь за ко­роля и пра­восу­дие, и при­сягу при­дет­ся ис­полнять. Хо­рошо бы еще от­пусти­ли Шар­ля...

Стар­ше­му Вержь­ену бро­сили вы­зов, ко­торый нель­зя бы­ло про­пус­кать ми­мо ушей и прос­то не об­ра­тить вни­мания. Его власть в сек­те в кои ве­ки под­верга­лась не­шуточ­но­му ис­пы­танию, и от­ку­да же, спра­шива­ет­ся, воз­никла не­ожи­дан­ная уг­ро­за? Со сто­роны собс­твен­но­го от­прыс­ка, вы­тащен­но­го из бо­лот Гви­аны, не­закон­но­го от­прыс­ка, уп­ря­мого и нес­го­вор­чи­вого, ко­торый веч­но имел собс­твен­ное мне­ние по лю­бому воп­ро­су, но преж­де ра­зум­но дер­жал его при се­бе. Но сей­час мэтр Рий­оль, он же Гий­ом Ля Миш­лен, нес­коль­ки­ми точ­ны­ми сло­вами умуд­рился рас­ко­лоть до­селе спло­чен­ное со­об­щес­тво на нес­коль­ко фрак­ций. Вдо­бавок адеп­ты бы­ли не на шут­ку ис­пу­ганы, кое-кто, поль­зу­ясь су­мато­хой, уже выс­коль­знул из кру­га фа­келов, за­теряв­шись сре­ди те­ней заб­ро­шен­но­го особ­ня­ка.

В ру­ках у стар­ше­го Вержь­ена на­ходи­лась цен­ная и опас­ная до­быча, че­ловек, чью кровь он бы с удо­воль­стви­ем про­лил, да еще и рас­тя­нул удо­воль­ствие. По мне­нию Амо­ри, ко­ролев­ский про­курор зас­лу­живал дол­гой и му­читель­ной смер­ти. Так­же как и юный ар­хи­епис­коп­ский прих­востень, слиш­ком жи­во на­пом­нивший Амо­ри дав­ние и по­луза­бытые вре­мена неж­ной друж­бы с еще мо­лодым Ро­же де Лан­саль­яком.

- На ал­тарь его! - заг­ре­мел Амо­ри.

- Э-э... ко­го имен­но? - роб­ко ос­ве­домил­ся кто-то из под­чи­нен­ных.

- Свя­тошу! Бу­дет вам... бу­дет вам при­шес­твие Та­рани­са! - Амо­ри, ка­жет­ся, не сов­сем со­об­ра­жал, что го­ворил.

Мэтр Рий­оль под­нял об­ро­нен­ный серп и, пос­коль­ку ник­то ему не воз­ра­зил, пе­рере­зал пу­ты на ру­ках и но­гах Ар­ма­на, ста­щив обом­левше­го юн­ца с хо­лод­ной ка­мен­ной глы­бы. Под­тол­кнул Шап­ри к Фран­суа и его страж­ни­ку, впол­го­лоса рас­по­рядив­шись:

- Сунь­те обо­их под за­мок. По­том ре­шим, что с ни­ми де­лать.

Ка­жет­ся, Ли­лия по­нял его за­мысел, по­тому как пе­рес­тал вы­рывать­ся и бес­пре­кос­ловно поз­во­лил се­бя увес­ти.

Мо­лодых лю­дей втол­кну­ли в ка­мор­ку, где до на­чала це­ремо­нии дер­жа­ли Ар­ма­на, да­же ос­та­вив им свеч­ку. Ар­ма­на ко­лоти­ло мел­кой дрожью, Фран­суа слы­шал, как он пос­ту­кива­ет зу­бами.

- Это твое? - на кол­че­ногом сто­ле ва­лялась куч­ка на­ряд­ной одеж­ды. - Оде­вай­ся быс­трее. Ла Кар­валь ме­ня живь­ем на ку­соч­ки раз­ре­жет, ес­ли с то­бой что-то слу­чит­ся.

- Ду­ма­ешь, он... он... Его убь­ют? - шмыг­нул но­сом Ар­ман.

- Он вык­ру­тит­ся, - за­явил Фран­суа с уве­рен­ностью, ко­торой вов­се не ощу­щал. - И мы то­же. Ко­ли нас там не за­реза­ли - зна­чит, вы­берем­ся.