Высокие небеса Тулузы

- Я нуж­да­юсь в по­мощи, ва­ше вы­сокоп­ре­ос­вя­щенс­тво, - с по­рога за­явил про­курор Ла Кар­валь, вер­нувшись из по­ез­дки в де­ревуш­ку Фор­жан и да­же не по­забо­тив­шись сме­нить за­пылен­ный кос­тюм и смыть за­пек­шу­юся кровь с са­пог. В по­ко­ях мон­сень­ора в кои ве­ки ца­рило от­но­ситель­ное бла­голе­пие: с тяж­ки­ми вздо­хами пре­подоб­ный де Лан­саль­як во­зил­ся с бю­рок­ра­ти­ей собс­твен­ной об­ширной епар­хии, ожи­да­ющей вы­сочай­шей под­пи­си и пе­чати. Двое сек­ре­тарей ме­тались ту­да-сю­да с пап­ка­ми, лис­та­ми, ук­ра­шен­ны­ми гер­бом Ту­луз­ской про­вин­ции и скре­щен­ны­ми по­соха­ми, по­дава­ли очи­нен­ные перья и ра­зог­ре­вали на спир­товке крас­ный и зе­леный сур­гуч. Про­куро­ру на миг по­каза­лось, что его эми­нен­ция в глу­бине ду­ши об­ра­довал­ся по­яв­ле­нию сто­лич­но­го гос­тя. Его по­яв­ле­ние да­ло де Лан­саль­яку за­кон­ный по­вод шу­гануть сек­ре­тарей и свар­ли­во ос­ве­домить­ся:

- Ка­кого же ро­да по­мощь спо­собен ока­зать слу­жите­лю за­кона скром­ный слу­житель Гос­по­день?

- Вот, - Ла Кар­валь шлеп­нул по­верх стоп­ки ка­зен­но­го ви­да бу­маг две стра­нич­ки, выд­ранные из ка­зен­но­го блок­но­та для за­писей и ис­черчен­ные свин­цо­вым ка­ран­да­шом. - Этот ри­сунок был вы­резан на спи­не По­летт Ла­ну - уже не знаю те­перь, нес­час­тной му­чени­цы или жер­твы чу­жих ин­триг. Че­лове­чес­кая ко­жа - не луч­ший ма­тери­ал для пись­ма, я не смог тол­ком ра­зоб­рать не­кото­рые зна­ки, по­тому не взы­щите. А вот это бы­ло на­чер­та­но на по­лу до­ма ма­дему­азель Ла­ну-стар­шей - и тут я сри­совал все до­под­линно. Хо­зяй­ка мер­тва. Как и пле­мян­ни­ца, она ста­ла жер­твой тем­но­го ри­ту­ала, - пре­подоб­ный ис­то­во и скор­бно пе­рек­рестил­ся. - Мне ска­зали, вы све­дущи в этой аб­ра­кадаб­ре. Я мог бы от­пра­вить свои за­писи спеш­ной эс­та­фетой в Па­риж, но до­рога ту­да и об­ратно все рав­но от­ни­мет не ме­нее не­дели. По­это­му про­шу вас от­ве­тить… э-э… как бы по­точ­нее вы­разить­ся… кро­ет­ся ли в этих за­корюч­ках смысл? Или они пред­став­ля­ют со­бой все­го лишь на­бор бес­смыс­ленных зна­ков, год­ных лишь для ус­тра­шения про­фанов и не­вежд?

- Зна­чит, ста­рая ма­дему­азель Ла­ну то­же уби­та? - ус­та­ло пе­рес­про­сил де Лан­саль­як. Пас­тырь Ту­лузы ка­зал­ся пос­та­рев­шим лет на де­сять, мор­щи­ны на его оп­лывшем ли­це за­лег­ли тя­желы­ми, глу­боки­ми склад­ка­ми, лу­кавый блеск в гла­зах по­мерк. Ла Кар­валь бук­валь­но ви­дел нез­ри­мую пет­лю, ох­ва­тив­шую мас­сивную шею пре­подоб­но­го, и с каж­дым про­житым днем за­тяги­вав­шу­юся все ту­же и ту­же, соз­на­вая - имен­но он стя­гива­ет узел, ли­шая пре­ос­вя­щен­но­го воз­ду­ха и са­мой жиз­ни. Но про­курор Шат­ле ис­полнял свой долг пе­ред ко­ролем и за­коном, и не мог поз­во­лить се­бе та­кую рос­кошь, как лич­ная сим­па­тия к по­доз­ре­ва­емо­му. И ему бы­ли не­об­хо­димы све­дения.

- Да. Весь­ма жес­то­ким об­ра­зом. Так вы мне по­може­те?

Де Лан­саль­як взял две стра­ницы с не­ров­ным кра­ем, бли­зору­ко вгля­дел­ся.

- Это отец Ан­ту­ан при­сове­товал об­ра­тить­ся ко мне? Где он сам, кста­ти?

- С ним и месье Мо­раном все в по­ряд­ке, - ук­лончи­во отоз­вался Ла Кар­валь. - Я опе­редил их на об­ратном пу­ти, но уве­рен - вско­ре они при­будут. Так что нас­чет этой каб­ба­лы?

- Не под­го­няй­те ме­ня без нуж­ды - и все уз­на­ете, - пре­подоб­ный не без тру­да под­нялся из крес­ла, рас­пра­вил за­шелес­тевшие склад­ки оде­яния. - Лет де­сять то­му мне по­нево­ле приш­лось сде­лать­ся зна­током всей этой за­ум­ной га­дос­ти. Но с той по­ры мно­гое по­забы­лось. Мы все не мо­лоде­ем, а ме­ня от­нюдь не раз­вле­ка­ет чте­ние на ночь трак­та­тов о над­ле­жащем ка­ноне пок­ло­нения Лю­цифе­ру. Соп­ро­води­те ме­ня в биб­ли­оте­ку, месье Ла Кар­валь - мо­жет стать­ся, там оты­щет­ся от­вет на ва­ши воп­ро­сы.

Биб­ли­оте­ка ар­хи­епис­ко­па рас­по­лага­лась в уз­ком за­ле го­тичес­ко­го ор­де­ра, с плав­но выг­ну­тыми воль­та­ми пе­рек­ры­тия и ба­рель­ефом ро­зы о де­вяти ле­пес­тках над вхо­дом - сим­во­ла, при­зыва­юще­го к мол­ча­нию и не­раз­гла­шению. Его эми­нен­ция груз­но про­шар­кал к од­но­му из вы­соких шка­фов чер­но­го де­рева с оваль­ны­ми ме­даль­она­ми че­репа­хово­го пан­ци­ря, дол­го зве­нел клю­чами и ша­рил на пол­ках. Ла Кар­ва­лю бы­ло ве­лено сесть за по­лук­руглый стол и наб­рать­ся тер­пе­ния - по­ка де Лан­саль­як раз­думчи­во во­дил паль­цем по ко­реш­кам фо­ли­ан­тов, по­рыжев­шим от вре­мени, ук­ра­шен­ным об­лу­пив­шей­ся по­золо­той и тис­не­ни­ем се­реб­ром. На­конец пре­подоб­ный из­влек од­ну из книг, бе­реж­но пе­ренес ее на стол, пе­рево­рошил уп­ру­гие стра­ницы.

- Арис­тид Торкья, «Пох­ва­ла ина­комыс­лию», из­да­но в Ве­неци­ан­ской рес­публи­ке око­ло ста пя­тиде­сяти лет то­му, - пред­ста­вил его вы­сокоп­ре­ос­вя­щенс­тво фо­ли­ант за­ин­те­ресо­ван­но­му Ла Кар­ва­лю. - Поч­ти весь ти­раж был пу­щен под нож и кос­тер по сло­ву ми­лос­ти­вой Ин­кви­зиции. Ав­тор, нас­коль­ко я знаю, раз­де­лил судь­бу тво­рения. Од­на­ко нес­коль­ким эк­зем­пля­рам пос­час­тли­вилось. Вот ко­пия од­но­го из ва­ших ри­сун­ков, то­го, что с про­бела­ми и прос­ве­тами. Я был уве­рен, что где-то уже встре­чал по­доб­ное гре­хов­ное на­чер­та­ние. Так на­зыва­емая Ма­лая пе­чать, сим­вол пос­вя­щения пред­ме­та или жер­твы Са­тане, - про­си­яв аме­тис­то­вым коль­цом, тол­стый па­лец свя­того от­ца вот­кнул­ся в нуж­ную гра­вюру. - А вот вто­рой пен­такль круп­ным пла­ном и в под­робнос­тях, - де Лан­саль­як про­лис­тнул нес­коль­ко стра­ниц. - Сре­ди пос­вя­щен­ных име­ну­ет­ся «Ог­не­ве­ющей зме­ей», имея в ос­но­ве изоб­ра­жение Ве­лико­го Змея, свер­нувше­гося коль­цом и по­жира­юще­го свой собс­твен­ный хвост. Вдоль ту­лова Змея в оп­ре­делен­ном по­ряд­ке на­несе­ны и­удей­ские бук­вы-се­фиры, а так­же ал­хи­мичес­кие и зо­ди­акаль­ные сим­во­лы, об­ра­зу­ющие не­кое зак­лятье. Адеп­ты Лю­цифе­ра уве­рены в том, что проч­те­ние зак­ли­нания при­от­кро­ет эда­кую ка­лит­ку в Пре­ис­поднюю. От­ку­да явит­ся ес­ли не сам Пра­отец Зла, то ка­кой-ни­будь вы­сокий чин из его прис­лужни­ков, да­бы лич­но от­бла­года­рить взы­ва­юще­го за до­гад­ли­вость и зак­лю­чить с ним край­не вы­год­ный кон­тракт на по­куп­ку ду­ши.

- И что, сра­баты­вало хоть раз? - по­любо­пытс­тво­вал Ла Кар­валь.

- Нет, нас­коль­ко я знаю, - по­жал пле­чами его эми­нен­ция. - Но упор­ные по­пыт­ки не прек­ра­ща­ют­ся, как са­ми ви­дите.

- Ага, - про­курор, нак­ло­нив­шись над сто­леш­ни­цей, тща­тель­но срав­ни­вал ста­рин­ную гра­вюру и свой вы­пол­ненный на ко­лене ри­сунок. Оза­дачен­но под­нял бровь: - Ва­ше пре­ос­вя­щенс­тво. Прес­тавле­ние зна­ков в пен­таграм­ме по собс­твен­но­му ус­мотре­нию кол­ду­юще­го, как я по­нимаю, не до­пус­ка­ет­ся?

- Зак­ля­тие есть из­вра­щен­ная мо­лит­ва к Гос­по­ду. По­доб­но мо­лит­ве, оно не дол­жно ис­ка­жать­ся, - под­твер­дил де Лан­саль­як.

- Тог­да взгля­ните сю­да. Здесь и здесь - не­сов­па­дения, - про­курор ног­тем от­чер­кнул сим­во­лы, вы­зывав­шие его по­доз­ре­ние. - Эти за­корюч­ки я и сам знаю. Зо­ди­ак и сим­во­лы пла­нет. Они то­же пе­репу­таны. Эта кри­вули­на во­об­ще не та­кая, как на­до. Что сие мо­жет оз­на­чать?

- Что чер­тивший Зме­еву пе­чать был не слиш­ком об­ра­зован и не знал, как в точ­ности она дол­жна выг­ля­деть, - по­думав, выс­ка­зал­ся пре­подоб­ный. - Он им­про­визи­ровал.

- Есть кос­венное до­каза­тель­ство, что он сри­совы­вал ее из кни­ги, - воз­ра­зил Ла Кар­валь, вспом­нив сло­ва месье Мо­рана о том, что ав­тор ри­сун­ка во вре­мя ра­боты све­рял­ся с не­ким пер­во­ис­точни­ком. - Не ис­клю­чено, что из та­кого же фо­ли­ан­та, как ваш. И… - про­курор зап­нулся, нес­коль­ко не­уве­рен­но пред­по­ложив: - Что, ес­ли ав­тор чер­те­жа стра­шил­ся на­рисо­вать его пра­виль­но, в со­от­ветс­твии с по­ложен­ным ка­ноном?

- Не пос­пе­ваю за по­летом ва­шей мыс­ли, - нах­му­рил­ся де Лан­саль­як. - По­яс­ни­те, месье про­курор.

- Ну, соз­да­вая пен­такль, он на­роч­но до­пус­тил ошиб­ки. Опа­са­ясь, что из вер­но на­рисо­ван­ной пен­таграм­мы вы­сунет­ся де­мон­ская ха­ря и от­ку­сит ему яй­ца по са­мые уши, - нес­коль­ко сму­щен­но рас­толко­вал при­шед­шую ему в го­лову идею Ла Кар­валь. Ар­хи­епис­коп сдер­жанно хмык­нул:

- Тог­да вы име­ете де­ло со уди­витель­но пуг­ли­вым кол­ду­ном. Он не гну­ша­ет­ся убий­ством, но стра­шит­ся вер­ным об­ра­зом на­мале­вать нес­коль­ко за­корю­чек. Унич­то­жая смысл собс­твен­ных тру­дов - ина­че за­чем кро­вавая жер­тва, за­чем пен­такль?

- Ими­тация, - про­курор без ма­лей­ше­го заз­ре­ния со­вес­ти по­за­имс­тво­вал до­гад­ку Шар­ля д'Арнье. - Глав­ное - не вер­ность ри­ту­ала, а соз­да­ние жут­ко­го впе­чат­ле­ния. За­пуги­вание. По­пыт­ка увес­ти следс­твие в сто­рону.

- В сто­рону че­го? - до­тош­но уточ­нил де Лан­саль­як.

- По­нятия не имею, - про­курор заг­ля­нул в ста­рин­ную кни­гу, вос­хва­ля­ющую дь­яво­ла, бе­зус­пешно пы­та­ясь ра­зоб­рать на­чер­танную на ла­тыни фра­зу под гра­вюрой, где всад­ник в ры­цар­ских дос­пе­хах пе­ресе­кал мост, стре­ляя из лу­ка в сол­нечный диск, а две со­баки грыз­лись друг с дру­гом. - Но в сто­рону. Ибо как-то тут од­но с дру­гим не вя­жет­ся. Итак, - он по­серь­ез­нел, - в бли­жай­шие дни я на­мерен по­бесе­довать с те­ми из ва­ших бы­лых вос­пи­тан­ни­ков, что про­жива­ют в Ту­лузе и ок­рес­тнос­тях… Не бес­по­кой­тесь, я бу­ду бе­зуп­речно веж­лив, пос­та­ра­юсь как мож­но мень­ше упо­минать ва­ше имя и не во­рошить прош­лое без нуж­ды. Прос­то хо­чу пос­мотреть, что с ни­ми ста­лось. Чем они за­нима­ют свои дни и мыс­ли. Так­же тре­бу­ет вни­мания наш зо­лотой тро­фей с ос­тров­ка на Га­рон­не - мо­жет, кто из юве­лиров опоз­на­ет в нем свою ра­боту и при­пом­нит, для ко­го де­лалось это коль­цо. Кто там?.. - Ла Кар­валь вски­нул­ся, обо­рачи­ва­ясь на гро­хот рас­пахнув­шихся две­рей, и ма­шиналь­но хва­та­ясь за ру­ко­ять шпа­ги. Про­курор ус­пел стре­митель­но из­влечь тон­ко свис­тнув­шее ору­жие из но­жен, но вме­шать­ся не ус­пел - со­бытия про­ис­хо­дили слиш­ком быс­тро.

Нек­то, вор­вавший­ся в прох­ладную ти­шину биб­ли­оте­ки, с неч­ле­нораз­дель­ным воп­лем ус­тре­мил­ся в сто­рону мон­сень­ора, воз­дев над со­бой кли­нок, по­казав­шимся Ла Кар­ва­лю по­хожим на при­чуд­ли­во изог­ну­тый нож. Сле­дом за кри­чащим вле­тел д'Арнье, дви­гав­ший­ся, по­доб­но прес­ле­ду­юще­му до­бычу ле­опар­ду. Свя­той отец так­же не пе­ре­об­ла­чил­ся пос­ле за­город­ной по­ез­дки, и был в свет­ском на­ряде, изум­рудно-тем­ном кам­зо­ле с чер­ным кру­жевом. В ру­ке д'Арнье дер­жал шпа­гу, поб­лески­ва­ющую на­чищен­ной ста­рин­ной сталью.

- Он со­шел с ума, ос­та­нови­те его! - в от­ча­янии вык­рикнул Шарль. Его эми­нен­ция в изум­ле­нии ока­менел у сто­ла, по-преж­не­му сжи­мая в ру­ке лис­ток с за­пися­ми про­куро­ра, на­пада­ющий ле­тел пря­мо на не­го - и д'Арнье, ис­пустив ко­рот­кое и не­раз­борчи­вое вос­кли­цание, пе­рех­ва­тил свою шпа­гу на ма­нер но­жа, мет­нул ее пря­мо в спи­ну аг­рессо­ру.

Шпа­га вон­зи­лась в че­лове­чес­кую плоть поч­ти на по­лови­ну дли­ны. По инер­ции убий­ца про­бежал еще нес­коль­ко ша­гов, все боль­ше кло­нясь впе­ред и вы­ронив ору­жие, жа­лоб­но звяк­нувшее о плаш­ки до­рого­го пар­ке­та. Вре­зал­ся бо­ком в стол, со­вер­шил обо­рот вок­руг се­бя и грох­нулся на пол. Нес­коль­ко мгно­вений он еще жил, су­дорож­но дер­га­ясь и зах­ле­быва­ясь по­шед­шей гор­лом кровью. Не­раз­борчи­во прох­ри­пев в ли­цо стре­митель­но при­сев­ше­му ря­дом сто­лич­но­му про­куро­ру:

- Будь ты прок­лят… ты и твой дь­явол… ук­рал мою де­воч­ку и убил ее…

- Месье Ла­ну, - ото­ропе­ло про­бор­мо­тал Ла Кар­валь. - Месье Ла­ну, но… но по­чему? - он пой­мал се­бя на том, что об­ра­ща­ет­ся к без­на­деж­но мер­тво­му че­лове­ку.

- По­нимаю, это весь­ма не­чело­веко­люби­во и не по-хрис­ти­ан­ски, но у ме­ня не ос­та­валось ино­го вы­бора, - Шар­лю не уда­лось сох­ра­нить на ли­це мас­ку всег­дашне­го бесс­трас­тия. - От­цов­ское го­ре зас­лу­жива­ет ува­жения, но я да­же пред­по­ложить не мог, что все обер­нется та­кой тра­геди­ей… Ни­ког­да се­бе это­го не про­щу.

- Дав­но вер­ну­лись из Фор­жа­на? - пе­ребил Ла Кар­валь.

- Ча­са два то­му, - не за­думы­ва­ясь, от­ве­тил Шарль. По­дошел к две­рям, зах­лопнул створ­ки пе­ред но­сом встре­вожен­ных ла­ке­ев, рас­по­рядив­шись: - Вы­зови­те сю­да под­чи­нен­ных месье про­куро­ра, толь­ко не прив­ле­кая вни­мания. Месье Мо­ран по при­ез­де сра­зу уда­лил­ся в свои ком­на­ты. Ему нез­до­рови­лось - слиш­ком мно­го сквер­ных впе­чат­ле­ний. Моя ду­ша то­же пре­быва­ла в из­рядном расс­трой­стве, и я уда­лил­ся в двор­цо­вую ка­пел­лу, пы­та­ясь об­рести гар­мо­нию в об­ще­нии с Гос­по­дом. По во­ле слу­чая стол­кнув­шись там с месье Ла­ну. Он мо­лил­ся за свое усоп­шее ди­тя. Я вы­разил ему со­болез­но­вания и по­пытал­ся оби­няка­ми вы­яс­нить, из­ве­щен ли он о без­вре­мен­ной кон­чи­не сес­тры. Воз­можно, я до­пус­тил ро­ковую ошиб­ку. Мои расс­про­сы ока­зались той пос­ледней со­ломин­кой, что пе­рело­мила спи­ну вер­блю­да. Месье Ла­ну об­ру­шил­ся на ме­ня с го­рячей, но нес­коль­ко бес­связ­ной речью, уп­ре­кая весь мир в об­ру­шив­шихся на не­го нес­часть­ях. Не имея сил и ар­гу­мен­тов спо­рить, я во всем сог­ла­шал­ся с ним, пы­та­ясь увес­ти из ка­пел­лы. Хо­тел убе­дить его пой­ти ко мне. Ка­залось, он внял мо­им уго­ворам и по­корил­ся. Но, ус­лы­шав ва­ши го­лоса из биб­ли­оте­ки, нес­час­тный Ла­ну слов­но бы ут­ра­тил рас­су­док. Я не смог его удер­жать - и вы бы­ли сви­дете­лями, к че­му при­вела моя оп­лошность. Ес­ли месье про­курор соч­тет не­об­хо­димым под­вер­гнуть ме­ня арес­то­ванию, я…

- Маль­чик мой, да­же не ду­май об этом! - об­рел дар ре­чи пре­подоб­ный, до глу­бины ду­ши пот­ря­сен­ный столь жут­кой и вне­зап­ной кон­чи­ной че­лове­ка, столь­ко лет слу­жив­ше­го ему ве­рой и прав­дой. - Месье Ла Кар­валь, при всем ува­жении к ва­шему зва­нию и ис­полня­емо­му ва­ми дол­гу, я не до­пущу, что­бы отец Ан­ту­ан был арес­то­ван! Он за­щищал ме­ня, вы же са­ми это ви­дели!

- Ви­дел, - сог­ла­сил­ся Ла Кар­валь. Про­курор зиг­за­гом пе­ресек биб­ли­оте­ку, вни­матель­но гля­дя се­бе под но­ги - и, нак­ло­нив­шись, из­влек из-под од­но­го из шка­фов ору­дие на­паде­ния. Ко­торым ока­зал­ся вов­се да­же не ис­крив­ленный нож, но обык­но­вен­ный кресть­ян­ский серп - с уз­ким из­зубрен­ным лез­ви­ем и де­ревян­ной ру­ко­ят­кой. За­дум­чи­во хмык­нув, Ла Кар­валь прис­таль­но ог­ля­дел серп, удер­жи­вая дву­мя паль­ца­ми, и вод­ру­зил по­верх рас­кры­той кни­ги ав­торс­тва дав­но об­ра­тив­ше­гося в пе­пел Арис­ти­да Торкьи. - Ус­по­кой­тесь, ва­ше пре­ос­вя­щенс­тво, у ме­ня нет при­чин ог­ра­ничи­вать сво­боду ва­шего ви­кария… Да, по­ка нет, - вни­мани­ем доз­на­вате­ля все­цело зав­ла­дел труп уби­того каз­на­чея. Под нас­то­рожен­ны­ми взгля­дами д'Арнье и пре­подоб­но­го про­курор быс­тро и тща­тель­но об­ша­рил кар­ма­ны одеж­ды по­кой­но­го, вы­тащив се­реб­ря­ный при­бор для пись­ма, сбро­шюро­ван­ный блок­нот и сло­жен­ный в нес­коль­ко раз лист пис­чей бу­маги. Раз­вернул, ма­шиналь­но прик­рыв текст ру­кой от пос­то­рон­них глаз.

Ав­тор за­пис­ки пре­бывал в из­рядной ажи­тации, ибо бук­вы ша­тались из сто­роны в сто­рону, скла­дыва­ясь в ито­ге в ем­кое и зло­вещее прок­ля­тие: «…Зо­лото из рук его да па­дет на го­ловы их, обо­ротясь рас­ка­лен­ным свин­цом и ог­ненным дож­дем. Да не бу­дет ниг­де им ук­ры­тия от ка­ра­юще­го взгля­да Гос­по­да, и да па­дет де­мон, ря­дящий­ся в то­гу ан­ге­ла». Оза­дачен­ный, Кан­тен триж­ды пе­речи­тал фра­зу, не­до­умен­но по­жал пле­чами и по­казал лис­ток д'Арнье:

- Свя­той отец, я сквер­ный зна­ток биб­лей­ских тек­стов. Вам это что-ни­будь го­ворит?

- Ни­чего, - кач­нул го­ловой Шарль. - Приз­на­юсь чес­тно, я в изум­ле­нии. Я еще го­тов с на­тяж­кой уве­ровать в то, что юная По­летт Ла­ну иг­ра­лась в до­моро­щен­ную кол­дунью и пос­тра­дала за это. Но что­бы месье Ла­ну, че­ловек, поч­ти двад­цать лет быв­ший ря­дом с мон­сень­ором, ув­лекся иде­ями лю­цифи­ри­анс­тва… Мо­гу ска­зать од­но - в за­пис­ке кро­ет­ся обе­щание воз­мездия. Но ко­му? Не его же эми­нен­ции. Но по­чему нес­час­тный каз­на­чей счел имен­но мон­сень­ора воп­ло­щени­ем и ви­нов­ни­ком всех бедс­твий? Хо­тя сей­час я не уве­рен, что Ла­ну стре­мил­ся на­пасть имен­но на его пре­подо­бие. Вы ведь сто­яли ря­дом. Мо­жет, он же­лал ва­шей смер­ти?

- Об­ра­дова­ли, свя­той отец, не­чего ска­зать, - бур­кнул Ла Кар­валь, скла­дывая за­пис­ку и от­прав­ляя в собс­твен­ный кар­ман. - Да еще и серп этот… Где он его раз­до­был? Серп в ка­чес­тве ору­дия убий­ства по ру­ке лишь то­му, кто при­вык с ним об­ра­щать­ся. Обыч­но пред­по­чита­ют нож или кин­жал…

«Зо­лотым сер­пом под­се­ка­ют свя­щен­ную оме­лу на ду­бах. Сер­пом ре­жут гор­ло жер­тве, пред­назна­чен­ной древ­ним бо­гам, - про­курор, слов­но под­талки­ва­емый не­ведо­мой си­лой, вновь про­вел паль­цем вдоль рас­трес­кавшей­ся ру­ко­яти сер­па. Раз­ду­мывая, со­пос­тавляя и де­лая вы­воды. - Уда­ры, поч­ти от­де­лив­шие го­ловы жертв от те­ла и на­несен­ные до­воль­но тон­ким лез­ви­ем. Три по­кой­ни­цы, три схо­жих ра­ны… Свер­ка­ющий кри­вой нож, приг­ре­зив­ший­ся месье Мо­рану. Бес­смыс­ленная пен­таграм­ма с на­рушен­ным по­ряд­ком сим­во­лов. На­рочи­то кро­вавое убий­ство, об­став­ленное как са­танин­ское жер­твоп­ри­ноше­ние. Да­же с кни­гой све­рялись, чтоб не оши­бить­ся… Ак­три­са Люсь­ен на ос­тро­ве - пе­рере­зан­ное гор­ло и бро­шен­ное те­ло в бо­лоте. Ни­каких кро­вавых пен­таграмм или све­чей чер­но­го са­ла. Вы­вод? О ри­ту­але на ос­тров­ке мы уз­на­ли по чис­той слу­чай­нос­ти. Уби­тых дам Ла­ну пре­под­несли ед­ва ли не на се­реб­ря­ном под­но­се. Каз­на­чей по смер­ти до­чери и сес­тры дей­стви­тель­но спя­тил? Или дей­ство­вал по чь­ему-то на­уще­нию? Ко­го он прок­ли­нал пе­ред смертью, ко­му гро­зил­ся от­мще­ни­ем? Но серп, серп. Ник­то не уби­ва­ет сер­пом. Ник­то, кро­ме лю­дей, по­чита­ющих серп свя­щен­ным ору­ди­ем бо­га».

В дверь ос­то­рож­но пос­креб­лись. Яви­лись под­чи­нен­ные Ла Кар­ва­ля во гла­ве с Мар­се­лем, по­нят­ли­во кив­нувшим при ви­де тру­па.

- Заб­рать, не­замет­но вы­нес­ти, по­мес­тить в морг, семью по­ка не опо­вещать, - ско­ман­до­вал про­курор. - Ва­ше пре­ос­вя­щенс­тво, по­лагаю, ни к че­му в столь труд­ный час пло­дить лиш­ние слу­хи и сплет­ни. Месье Ла­ну скон­чался от го­ря. Сер­дце не вы­дер­жа­ло.

- Во­ис­ти­ну так, - сок­ру­шен­но под­твер­дил де Лан­саль­як.

- Я мо­гу заб­рать шпа­гу или она по­надо­бит­ся в ка­чес­тве ве­щес­твен­но­го до­каза­тель­ства? - веж­ли­во ос­ве­домил­ся д'Арнье.

- За­бирай­те, - мах­нул ру­кой Ла Кар­валь. Тем­ной вол­ной на мо­лодо­го про­куро­ра на­кати­ло от­ча­яние. Нек­то лов­кой и уве­рен­ной ру­кой пе­рере­зал тон­кие ни­ти, стер сле­ды, мо­гущие вы­вес­ти гон­чую к до­быче. Что дос­та­лось сто­лич­но­му стра­жу за­кона - три тру­па в мор­ге… нет, уже шесть, счи­тая слуг до­ма Ла­ну - за­гадоч­но-ма­лопо­нят­ная за­пис­ка да ви­дения месье Мо­рана о тем­ном ан­ге­ле? Впро­чем, уми­ра­ющий каз­на­чей то­же по­мянул сию ин­ферналь­ную пер­со­ну. Но ви­дения - прах и тлен. Ему нуж­ны до­каза­тель­ства, сви­дете­ли и ули­ки. Чем он рас­по­лага­ет? Ни­чем. Ни­чем да зо­лотым ко­леч­ком, за­вер­ну­тым в пла­ток с мо­ног­раммой «КЛК» и спря­тан­ным в за­пира­ющем­ся на за­мок ящи­ке сек­ре­тера ро­зово­го де­рева.

Ос­та­вив д'Арнье ус­по­ка­ивать взвол­но­ван­но­го мон­сень­ора и еще раз убе­див поч­тенно­го стар­ца в том, что ник­то не со­бира­ет­ся арес­то­вывать от­ца Ан­ту­ана, прос­ле­див за вы­носом ук­ры­того прос­ты­ней те­ла упо­ко­ив­ше­гося Пь­ера Ла­ну, про­курор Ла Кар­валь спеш­но ус­тре­мил­ся в свои ком­на­ты. Ис­пы­тывая на­сущ­ную не­об­хо­димость по­дер­жать в ру­ках коль­цо с си­ним кам­нем и зри­мо уве­рить­ся в его су­щес­тво­вании.

Пер­вый раз он пе­рево­рошил пап­ки с ка­зен­ны­ми бу­мага­ми, рас­по­ряже­ни­ями и от­че­тами сог­ля­дата­ев до­воль­но неб­режно, уве­рен­ный, что пла­ток с коль­цом где-то за­валял­ся. Во вто­рой раз про­курор прос­то-нап­росто с хрус­том вы­дер­нул ящик из нап­равля­ющих па­зов, вы­валив со­дер­жи­мое пос­ре­ди сто­ла.

Все бу­маги бы­ли на мес­те. За­катив­ша­яся в даль­ний угол мо­нет­ка в двад­цать су - то­же. А коль­цо ис­чезло.

Про­курор да­же под пыт­кой не приз­нался бы, что в глу­бине ду­ши ожи­дал это­го. Его про­тив­ник ту­го знал свое де­ло. И был дос­та­точ­но мо­гущес­тве­нен, что­бы до­бивать­ся сво­его, през­ри­тель­но не об­ра­щая вни­мания на все уси­лия слу­жите­ля Шат­ле.

- Мар­сель, кто вхо­дил в ком­на­ты? - ряв­кнул Ла Кар­валь на ор­ди­нар­ца, явив­ше­гося с со­об­ще­ни­ем о том, что по­кой­ный каз­на­чей за­нял свое мес­то на оби­том цин­ко­вым лис­том сто­ле.

- Вы, я, месье Ро­шан, месье Пи­ко, сек­ре­тарь его пре­ос­вя­щенс­тва па­ру раз за­бегал с бу­мага­ми, двор­цо­вые слу­ги тут при­бира­лись, но я за ни­ми прис­матри­вал, - от­ра­пор­то­вал быв­ший го­лово­рез. Пос­мотрел на вы­раже­ние ли­ца гос­по­дина про­куро­ра и не­реши­тель­но спро­сил: - Стряс­лось че­го?

- По­ди вон, - Кан­тен нич­ком рух­нул на зас­те­лен­ную пос­тель, скрип­нувшую под его ве­сом. Ему хо­телось рвать и ме­тать, уби­вать и прес­ле­довать, лишь бы из­ба­вить­ся от мер­зко­го, гне­туще­го ощу­щения собс­твен­но­го бес­си­лия. Хо­телось по­гово­рить с кем-ни­будь, спо­соб­ным выс­лу­шать и дать дель­ный со­вет. Впро­чем, черт с ни­ми, с со­вета­ми и еди­номыш­ленни­ками. Ему не­об­хо­дим кто-ни­будь ря­дом - не­важ­но, жен­щи­на или муж­чи­на. Кто улыб­нется и обод­рит, кто при­кос­нется к его чер­ным во­лосам, лег­ко и не­весо­мо по­целу­ет в гла­за. Кто спо­собен сво­ей неж­ностью и страстью отог­нать ноч­ные кош­ма­ры. Кто об­ла­да­ет си­лой зас­та­вить умол­кнуть волчью стаю, вы­водя­щую скор­бную и тор­жес­тву­ющую песнь над раз­ры­той нег­лу­бокой мо­гилой. Кто-то, спо­соб­ный по­делить­ся сво­им теп­лом, чью ру­ку мож­но на­щупать ночью, не про­сыпа­ясь и зная - че­ловек ря­дом ни­куда не ис­чезнет.

Но бой­кие и жиз­не­радос­тные под­ру­ги Ла Кар­ва­ля ос­та­лись в сто­лице, а Ра­уль - Ра­уль был дав­но мертв. То, что от не­го ос­та­лось, спеш­но пог­ребли в се­мей­ном скле­пе. За­пер­ли дверь в брон­зо­вых за­вит­ках, на­веси­ли за­мок и выб­ро­сили ключ. Ни­чего не бы­ло. Что бы­ло - то прош­ло. Мож­но сколь­ко угод­но скри­петь зу­бами и сы­пать прок­ля­ти­ями. Мож­но ук­радкой вос­хи­щать­ся гор­де­ливой по­сад­кой го­ловы Шар­ля д'Арнье, его статью и хо­лод­ностью. Мож­но по­зави­довать нес­вя­тому от­цу из Ту­лузы, чья жизнь сог­ре­та при­сутс­тви­ем близ­ко­го че­лове­ка - хо­тя д'Арнье на­вер­ня­ка по­нима­ет, этой свя­зи не суж­де­но прод­лить­ся дол­го. Мож­но ду­мать о за­печат­ленных на хол­сте ан­ге­лах. Осо­бен­но о том, оку­тан­ном го­лубым шел­ком, с ко­лючи­ми и соб­лазни­тель­ны­ми ро­зами в ру­ках. По­чему ро­зы, а не ли­лии, к сло­ву ска­зать? Месье Мо­ран ведь де Лис, Ли­лия, в от­че­те про ак­те­ра го­ворит­ся - он в на­чале ле­та за­во­евал на мес­том Фес­ти­вале ка­кую-то цен­ную поб­ря­куш­ку… Что за спек­такль они тут ста­вили, раз­вле­кая дрях­ло­го мон­сень­ора и его кру­жок це­ните­лей изыс­канных зре­лищ? Ес­ли месье Мо­ран все же ра­зыг­рал сце­ну вне­зап­но­го проз­ре­ния в до­ме ста­рой Ла­ну, то на­до от­дать ему дол­жное - зре­лище по­лучи­лось дос­той­ное, про­бира­ющее до хо­лод­ных му­рашек и час­то за­бив­ше­гося сер­дца. Прит­во­рял­ся или нет? Для ис­тинных ак­те­ров жизнь и иг­ра не­раз­де­лимы, их фан­та­зия и есть брен­ная ре­аль­ность. Нуж­но при­думать спо­соб ока­зать­ся с месье Мо­раном на­еди­не. Же­латель­но вне двор­ца. Что­бы мож­но бы­ло по­тол­ко­вать без пос­то­рон­них ушей и чу­жого вли­яния. Вдруг ак­тер вспом­нит еще что из сво­его ви­дения? Жен­щи­на и двое муж­чин. И ка­кой-то ан­гел, пря­чущий­ся за об­ла­ками лжи. Ни­чего, дай­те толь­ко вре­мя, из­ло­вим и на­шего скрыт­но­го ан­ге­ла. Ощип­лем, под­жа­рим и по­дадим в луч­шем ви­де к сто­лу.

От­ча­яние рас­та­яло, сме­нив­шись вос­пря­нув­шей ду­хом ве­рой в се­бя.

- Мар­сель, при­неси во­ды! И пож­рать че­го-ни­будь!

«Рим не в один день стро­ил­ся. Лю­бое прес­тупле­ние, как бы тща­тель­но оно не бы­ло за­дума­но и под­го­тов­ле­но, ос­тавля­ет за со­бой сле­ды. Мне нуж­но лишь сос­ре­дото­чить­ся и пос­та­рать­ся их най­ти. Они есть. Их не мо­жет не быть. Это про­тиво­речит здра­вому смыс­лу», - та­кими сло­вами пы­тал­ся ус­по­ко­ить се­бя про­курор Ла Кар­валь. Гон­чая мо­жет ус­тать, но пос­ле крат­ко­го от­ды­ха она сно­ва ки­нет­ся прес­ле­довать до­бычу.

Пос­ле­ду­ющие два дня сто­лич­ный доз­на­ватель про­вел в тру­дах и хло­потах, так что нас­тавник, мэтр Тар­нюлье, мог бы гор­дить­ся сво­им вос­пи­тан­ни­ком. Как, впро­чем, и Шат­ле, и ми­нис­терс­тво юс­ти­ции - тог­да как мес­тная жан­дарме­рия во гла­ве с ше­фом по­лиции на­вер­ня­ка впол­не спра­вед­ли­во соч­ла Ла Кар­ва­ля ка­рой не­бес­ной, нис­послан­ной на Ту­лузу.

Для на­чала про­курор выт­ре­бовал в го­род­скую Ра­тушу вла­дель­цев проц­ве­та­ющих юве­лир­ных ла­вок, предъ­явив им весь­ма приб­ли­зитель­ный наб­ро­сок про­пав­ше­го коль­ца и по­пытав­шись по ме­ре сил опи­сать его. Од­на­ко его за­мысел не увен­чался ус­пе­хом - тор­говцы по­жима­ли пле­чами, не в си­лах дать точ­но­го от­ве­та. Мо­жет, по­хожее ко­леч­ко и про­ходи­ло че­рез из ру­ки, а мо­жет, и нет - труд­но су­дить по ко­ряво ис­полнен­но­му эс­ки­зу и рас­плыв­ча­тому сло­вес­но­му опи­санию. Ко­неч­но, они пос­пра­шива­ют у сво­их про­дав­цов и под­мастерь­ев, но Ту­луза, как вы по­нима­ете, месье про­курор, го­род боль­шой…

Сле­дуя пер­во­началь­но­му пла­ну, Ла Кар­валь в соп­ро­вож­де­нии вер­но­го ор­ди­нар­ца на­вес­тил быв­ших фа­вори­тов мон­сень­ора, по сию по­ру про­живав­ших в го­роде и бли­жай­ших ок­рес­тнос­тях. В спис­ке, сос­тавлен­ном со слов де Лан­саль­яка и уточ­ненном по за­писям граж­дан­ско­го сос­то­яния, наб­ра­лась все­го дю­жина имен - и, к сво­ему удив­ле­нию, ни от од­но­го из этих лю­дей Ла Кар­валь не ус­лы­шал дур­но­го сло­ва в ад­рес его эми­нен­ции. Ник­то из бы­лых лю­бим­цев его пре­ос­вя­щенс­тва не жа­ловал­ся на за­губ­ленную мо­лодость и ис­ко­вер­канную жизнь, нап­ро­тив - вос­пи­тан­ни­ки де Лан­саль­яка бы­ли бла­годар­ны ему за то, что не­ког­да он уде­лил им вни­мание, дал воз­можность про­явить се­бя и ода­рил при рас­ста­вании круг­лень­кой сум­мой, дав­шей воз­можность за­вес­ти свое де­ло. Кое-кто со смеш­ком и по сек­ре­ту ут­вер­ждал, что де Лан­саль­як ин­тимно не был бли­зок с ни­ми. Мон­сень­ору бы­ло дос­та­точ­но их об­щес­тва, воз­можнос­ти со­зер­цать кра­сивых мо­лодых лю­дей в ка­чес­тве жи­вых иг­ру­шек и на­тур­щи­ков для за­казы­ва­емых им кар­тин. Ко­го-то он от­пустил пос­ле двух-трех дней пре­быва­ния во двор­це, по­няв, что на­тура че­лове­ка в дан­ном слу­чае силь­нее пред­ла­га­емо­го щед­ро­го воз­награж­де­ния, и кан­ди­дат в фа­вори­ты не в си­лах пре­одо­леть се­бя. Нет, он ни­кого не при­нуж­дал, ни­кому не при­чинял зла, и ник­то не рас­ста­вал­ся с ним, за­та­ив до­саду и го­речь в сер­дце. Кто-то из бы­лых ан­ге­лов об­за­вел­ся семь­ей и деть­ми, кто-то пре­бывал в оди­ночес­тве, кто-то де­лил жизнь с не­вен­чанной под­ружкой или сер­дечным дру­гом.

- Сей­час мне ка­жет­ся: дни, про­веден­ные в об­щес­тве его пре­ос­вя­щенс­тва, бы­ли са­мыми счас­тли­выми в мо­ей жиз­ни, - выс­ка­зал об­щее мне­ние мэтр Амь­ель, ны­не поч­тенный пре­пода­ватель ри­тори­ки в го­род­ском кол­ледже ав­густин­цев. Мэт­ру бы­ло креп­ко под со­рок, но его об­лик по-преж­не­му хра­нил тон­кие чер­ты бес­печно­го ан­ге­ла, на­веки за­печат­ленные кистью жи­вопис­ца.

Строй­ная вер­сия Ла Кар­ва­ля о том, что ис­то­ки ны­неш­них злок­лю­чений мон­сень­ора Ту­луз­ско­го кро­ют­ся в его прош­лых ув­ле­чени­ях, раз­ва­лива­лась на гла­зах. Ник­то из по­допеч­ных де Лан­саль­яка не тя­нул на роль зло­веще­го за­говор­щи­ка и пред­во­дите­ля ко­вар­ной шай­ки. Мо­жет, их об­раз жиз­ни был да­лек от иде­аль­но-бла­гочес­ти­вого, но все они бы­ли на ви­ду, и по­лиция Ту­лузы не мог­ла ска­зать о них ни­чего дур­но­го.

«Пред­по­ложим, мон­сень­ор по­винен лишь в том, что по­така­ет сво­им прис­трас­ти­ям и зло­упот­ребля­ет вы­года­ми сво­его са­на. Князь де Сом­брей пы­та­ет­ся раз­дуть из этой ис­корки кос­тер, на ко­тором он мог бы спа­лить до­рого­го родс­твен­ни­ка, - рас­суждал Ла Кар­валь, воз­вра­ща­ясь гор­ба­тыми ста­рин­ны­ми улоч­ка­ми к ар­хи­епис­коп­ской ре­зиден­ции ро­зово­го и пур­пурно­го мра­мора. - Пред­по­ложим, убий­ства ин­сце­ниро­ваны спе­ци­аль­но для ме­ня - что­бы я соз­дал де­ло, очер­ня­ющее ре­пута­цию пре­подоб­но­го. Пред­по­ложим… а что про­ку с мо­их пред­по­ложе­ний? Я кру­жу по ла­бирин­ту, не в си­лах отыс­кать вы­ход. Дол­го я еще бу­ду упо­доб­лять­ся ку­рице с от­тя­пан­ной го­ловой, по­зоря пра­восу­дие?»

Пре­бывая в столь раз­дра­жен­ном сос­то­янии ду­ха, мес­те Ла Кар­валь тя­жело про­шагал по ко­ридо­рам, заг­ля­нув в па­мят­ную гос­ти­ную с зо­лоты­ми ро­зана­ми на обо­ях и ок­на­ми, вы­ходя­щими на пло­щадь. Об­на­ружив там единс­твен­но­го че­лове­ка - месье Мо­рана. Бу­дучи в ме­лан­хо­лии, юный тво­рец по­за­имс­тво­вал у пат­ро­на пач­ку пис­чей бу­маги с зо­лотым вен­зе­лем епар­хии и ис­поль­зо­вал лис­тки под чер­но­вики для сво­их сти­хов.

- Вас-то мне и на­доб­но, - зло­веще про­воз­гла­сил про­курор. От не­ожи­дан­ности Фран­суа вы­ронил пе­ро, ос­та­вив­шее на стра­нице длин­ный раз­ма­зан­ный след. - Где мон­сень­ор? Где отец д'Арнье?

- Мон­сень­ор за­нят де­лами, д'Арнье не­от­лучно при нем, а мне ука­зали на дверь, - уны­ло от­клик­нулся Фран­суа. - Си­жу и ма­юсь в ожи­дании но­вос­тей. Мож­но спро­сить, как ва­ши де­ла?

- Ху­же, чем хо­телось бы, - Ла Кар­валь про­шел­ся по гос­ти­ной, ос­тавляя на мяг­ком вор­се ков­ра глу­бокие от­тиски по­дошв. - Ко­ли вам не­чем за­нять­ся, месье Мо­ран, идем­те со мной. Пос­лу­жите пра­восу­дию по ме­ре сил.

Ак­тер с го­тов­ностью взле­тел со сту­ла, ожив­ленно блес­нул ка­рими гла­зами:

- Ку­да мы нап­равля­ем­ся?

- За­пуги­вать мир­ных обы­вате­лей, - Кан­тен Ла Кар­валь рез­во прог­ро­хотал каб­лу­ками по мра­мору двор­цо­вой лес­тни­цы, рас­пу­гивая слуг. - На про­гул­ку по юве­лир­ным лав­кам. По­купать по­дарок для прек­расной да­мы. Ко­леч­ко, пар­ное то­му, что вы отыс­ка­ли на ос­тро­ве. На­де­юсь, вы смо­жете тол­ком его опи­сать?

- За­чем опи­сывать сло­вами, ес­ли мож­но наг­лядно предъ­явить? - ка­ким бы не бы­ло по­ложе­ние месье Мо­рана при дво­ре ста­рого слас­то­люб­ца, про­курор был вы­нуж­ден приз­нать - в жи­вос­ти ума мо­лодо­му че­лове­ку не от­ка­жешь. По­это­му Ла Кар­валь не стал лу­кавить и ухо­дить от от­ве­та:

- Коль­цо про­пало.

- Вот как? - Фран­суа оза­дачен­но при­молк. Пре­дос­та­вив сто­лич­но­му про­куро­ру воз­можность бес­пре­пятс­твен­но лю­бовать­ся неж­ным и чет­ким про­филем спут­ни­ка, от­те­нен­ным за­вит­ка­ми каш­та­новой с ры­жиной чел­ки. Увиль­нув­шие из-под стро­гого над­зо­ра ра­зума мыс­ли про­куро­ра об­ре­ли нес­коль­ко не­подо­ба­ющее нап­равле­ние, и Ла Кар­валь был вы­нуж­ден приз­вать се­бя к по­ряд­ку. Месье Мо­ран - чу­жая собс­твен­ность. Он ну­жен ему как тол­ко­вый со­бесед­ник и сви­детель, и не­чего ук­радкой оце­нивать строй­ность ног ак­те­ра и гиб­кую лад­ность его фи­гуры.

Где-то спус­тя сот­ню ша­гов Фран­суа ос­то­рож­но по­дал го­лос:

- Месье Ла Кар­валь, я вот что по­думал… Коль­цо по ви­ду бы­ло до­воль­но до­рогим и ред­ким. Что-то я сом­не­ва­юсь, что его мож­но бы­ло при­об­рести у раз­носчи­ка за бли­жай­шим уг­лом. Кро­ме то­го, оно мог­ло быть при­везе­но из-за гра­ницы, по­даре­но или куп­ле­но в не­запа­мят­ные вре­мена. Вам не ка­жет­ся, что вы воз­во­дите баш­ню сво­их пред­по­ложе­ний на очень шат­ком фун­да­мен­те? - Кан­тен с не­кото­рым удив­ле­ни­ем опоз­нал свой собс­твен­ный го­лос, толь­ко на па­ру то­нов по­выше и не про­из­во­дящий столь пу­га­юще­го впе­чат­ле­ния. Оче­вид­но, в си­лу сво­его ре­мес­ла месье Мо­ран не­осоз­нанно под­ра­жал спут­ни­ку, ко­пируя его ин­то­нации и ма­неру по­веде­ния.

- Во мно­гом вы пра­вы, но что по­делать - иных за­цепок у нас по­ка нет, - приз­нал Ла Кар­валь. - Я ве­рю в уда­чу. По­рой она идет навс­тре­чу то­му, кто не жа­ле­ет сил и ста­раний. Мои лю­ди сос­та­вили спи­сок на­ибо­лее проц­ве­та­ющих и по­сеща­емых юве­лир­ных ла­вок Ту­лузы, их ока­залось не так уж мно­го. До кон­ца дня мы ус­пе­ем по­сетить не­кото­рые из них, а бли­жай­шая - вот она, - про­курор ука­зал на боль­шую жес­тя­ную вы­вес­ку «Юве­лир­ные и зла­токуз­нечные ра­боты. По­чин­ка, оцен­ка, по­куп­ка, про­дажа из­де­лий из зо­лота и се­реб­ра». - По­рой ра­бота доз­на­вате­ля сво­дит­ся имен­но к то­му, что­бы хо­дить и за­давать мно­жес­тву лю­дей воп­ро­сы, на­де­ясь, что сре­ди мно­жес­тва од­но­об­разных от­ве­тов свер­кнет жем­чу­жина под­сказ­ки. Скуч­но­вато, но что по­дела­ешь.

- Зна­чит, пос­ку­ча­ем, - бод­ро улыб­нулся месье Мо­ран, от­кры­вая дверь лав­ки и ус­лы­шав, как над го­лова­ми приг­лу­шен­но звяк­нул ко­локоль­чик. Внут­ри бы­ло до­воль­но сум­рачно, за­гадоч­но мер­ца­ли раз­ло­жен­ные на чер­ном дра­пе це­поч­ки и де­шевые стек­лянные поб­ря­куш­ки, пы­тав­ши­еся сой­ти за под­линные сок­ро­вища ко­роны. Про­давец, оди­ноко ску­чав­ший за при­лав­ком, не­мед­ля ожи­вил­ся, рас­хва­ливая то­вар и уве­ряя, что здесь и толь­ко здесь гос­по­да неп­ре­мен­но об­ре­тут ис­ко­мое. Ла Кар­валь от­молчал­ся, снис­хо­дитель­но ки­вая в от­вет на сла­вос­ло­вия про­дав­ца, и Фран­суа ре­шил, что пра­во го­ворить пре­дос­тавле­но ему.

- Мы по­дыс­ки­ва­ем од­ну ве­щицу. Слы­шали, у вас как-то выс­тавля­лась по­доб­ная, - Фран­суа опи­сал зо­лотое ко­леч­ко с проз­рачным си­ним кам­нем, ко­торое ему до­велось нес­коль­ко мгно­вений дер­жать в ру­ках. Про­давец за­дум­чи­во вни­мал - и тут зат­резво­нил ко­локоль­чик, а рас­пахнув­ша­яся дверь впус­ти­ла эле­ган­тную тем­но­воло­сую да­му в об­ла­ке ли­ловых шел­ков. Ме­лодич­ный и кап­ризный го­лосок мог дос­та­вить дос­той­ную кон­ку­рен­цию се­реб­ря­ному бу­бен­цу:

- Матье, друг мой, я не на­мере­на ждать, по­ка… Месье Мо­ран? Ра­да вас ви­деть - но и сер­ди­та на вас. Вы до сих пор не на­вес­ти­ли ме­ня, а ведь клят­венно обе­щались!

- Нес­равнен­ная гос­по­жа ба­ронес­са, - Фран­суа изоб­ра­зил пре­уве­личен­но глу­бокий пок­лон, не­воль­но рас­плыв­шись в вос­хи­щен­ной улыб­ке. Ба­ронес­са де Рам­си, ис­тинная Да­ма Ту­луза, вхо­дила в чис­ло из­бран­ных ду­хов­ных де­тей мон­сень­ора, она при­сутс­тво­вала на Фес­ти­вале Цве­тов и на па­мят­ной премь­ере «Сер­дца ти­рана». Фран­суа был оча­рован ее не­за­уряд­ной внеш­ностью и воль­ностью суж­де­ний - и весь­ма со­жалел, что брюз­жа­ние Лан­саль­яка не поз­во­ля­ет ему вос­поль­зо­вать­ся лю­без­ным приг­ла­шени­ем ба­ронес­сы и по­сетить дом де Рам­си. Впро­чем, те­перь-то ему ник­то не зап­ре­ща­ет при­ходить и ухо­дить! - Мне нет про­щения. Ни сей­час, ни во ве­ки ве­ков. На­де­юсь толь­ко на ва­ше снис­хожде­ние и ми­лосер­дие, - он за­метил, что жен­щи­на с по­нят­ным лю­бопытс­твом смот­рит на его спут­ни­ка, а зна­чит, про­цеду­ра зна­комс­тва не­из­бежна. - Ма­дам, месье. Ма­дам ба­ронес­са де Рам­си, кра­са и гор­дость Ту­лузы. Гос­по­дин ко­ролев­ский про­курор де Ла Кар­валь. Прис­лан к нам на­вес­ти по­рядок, ра­зоб­рать­ся как сле­ду­ет и на­казать ко­го по­пало, - не удер­жавшись в рам­ках при­личия, слег­ка съ­яз­вил ак­тер. Что ж, пер­вая кра­сави­ца про­вин­ции прос­то об­ре­чена за­ин­те­ресо­вать­ся сто­лич­ной штуч­кой.

- Прем­но­го нас­лы­шана, - да­ма ко­рот­ко и су­хо кив­ну­ла про­куро­ру, по­вер­нувшись к Фран­суа и ис­крен­не по­жало­вав­шись: - Нет, это по­ложи­тель­но ста­новит­ся не­воз­можно! На днях я ку­пила коль­цо не­дур­ной ра­боты, до­верив­шись за­вере­ни­ям про­дав­ца в том, что не сос­та­вит тру­да умень­шить его по мо­им мер­кам. И что же? - не­годуя, ма­дам де Рам­си от­бро­сила на при­лавок бар­хатную ко­робоч­ку. - Ник­то не бе­рет­ся! Я вы­нуж­де­на лич­но об­хо­дить од­ну лав­ку за дру­гой в по­ис­ках мас­те­ра, спо­соб­но­го по­дог­нать это нес­час­тное коль­цо!

Про­давец за при­лав­ком тем вре­менем от­крыл ко­робоч­ку, со­дер­жавшую пред­мет спо­ра. Явив взгля­дам соз­вездие кро­хот­ных сап­фи­ров на тон­ком обод­ке, ок­ру­жив­ших бо­лее круп­ный ка­мень, ог­ра­нен­ный в фор­ме пи­рамид­ки. Чем-то пер­стень от­да­лен­но сма­хивал на тот, что не­ведо­мым об­ра­зом по­кинул за­пер­тый ящик сек­ре­тера - но най­ден­ное на ос­тров­ке ко­леч­ко бы­ло бо­лее стро­гих и изящ­ных форм. Юве­лир дву­мя паль­ца­ми из­влек пер­сте­нек из бар­хатно­го уг­лубле­ния, по­вер­тел над пла­менем све­чи и скор­бно раз­вел ру­ками:

- Су­дары­ня, мне очень жаль. Оно слиш­ком хруп­ко, а ваш раз­мер слиш­ком мал. Раз­ре­зая, а за­тем вновь сплав­ляя коль­цо, мы рис­ку­ем пов­ре­дить кам­ни и оп­ра­ву. Впро­чем, я знаю од­но­го мас­те­ра в Фуа, ко­торый взял­ся бы за ис­полне­ние столь слож­но­го за­каза.

- Ма­дам, - вкрад­чи­во мур­лыкнул Ла Кар­валь, до то­го хра­нив­ший сдер­жанное мол­ча­ние, - раз­ве столь див­ные паль­чи­ки нуж­да­ют­ся в ук­ра­шени­ях? Раз­ве мо­гут да­же са­мые луч­шие брил­ли­ан­ты ук­ра­сить со­вер­шенную кра­соту? О, толь­ко от­те­нить.

Фран­суа за­хоте­лось са­мым неж­ней­шим то­ном ос­ве­домить­ся у про­куро­ра, не­уж­то бе­зудер­жная лесть вправ­ду счи­та­ет­ся в сто­лице са­мым бе­зот­казным средс­твом про­из­вести впе­чат­ле­ние на жен­щи­ну?

- Со­вер­шенс­тво нуж­да­ет­ся в дос­той­ном об­рамле­нии, как бо­гиня - в под­но­шени­ях, - за­метил ак­тер. Не­воль­но про­вожая взгля­дом дви­жения тон­ких паль­цев ма­дам де Рам­си, за­тяну­тых в па­лево-зо­лотое кру­жево пер­ча­ток. - Мо­жет, они ей вов­се не нуж­ны, но ведь так при­ят­но.

К чес­ти ба­ронес­сы, она стой­ко пе­ренес­ла ра­зоча­рова­ние, пот­ре­бовав не­мед­ля снаб­дить ее ад­ре­сом умель­ца из Фуа. Вздох­ну­ла, уби­рая дра­гоцен­ность об­ратно в ви­сев­ший на ру­ке бар­хатный ме­шочек, про­шелес­те­ла юб­ка­ми к вы­ходу - строй­ный си­лу­эт в ли­ловом оре­оле.

- Де­ло пре­выше все­го, - па­кос­тным ше­пот­ком на­пом­нил Фран­суа в спи­ну про­куро­ру, ма­шиналь­но рва­нув­ше­муся вслед кра­сави­це. Ла Кар­валь за­мер, как вко­пан­ный.

- На­де­юсь, вам по­везет с по­куп­ка­ми боль­ше, чем мне, - на по­роге ма­дам де Рам­си обер­ну­лась. - Месье Мо­ран, ны­неш­ним ве­чером жду вас у се­бя. От­го­вор­ки не при­нима­ют­ся. Бу­дут мно­гие из тех, кто по дос­то­инс­тву оце­нил ва­шу пос­та­нов­ку и пом­нят ваш ус­пех на Фес­ти­вале. Месье Ла Кар­валь, - она пе­реве­ла ис­пы­ту­ющий взгляд на про­куро­ра, - вы то­же при­ходи­те. Хо­тя, бо­юсь, мой про­вин­ци­аль­ный са­лон не вы­дер­жит срав­не­ния с гос­ти­ными сто­лич­ных дам.

Ла Кар­валь вы­разил по­лага­ющу­юся бла­годар­ность и го­тов­ность на­нес­ти ви­зит прек­расной ба­ронес­се. Да­ма Ту­луза гор­до уда­лилась, ос­тавляя за со­бой шлейф тон­ко­го аро­мата цве­точ­ных ду­хов.

- Ой-ой-ой, - хмык­нул месье Мо­ран, ког­да они по­кину­ли юве­лир­ную лав­ку. - А сто­лич­ные блюс­ти­тели за­кона, ока­зыва­ют­ся, сов­сем не чу­ра­ют­ся мир­ских ра­дос­тей?

- На­ше ко­леч­ко бы­ло бы как раз по ее паль­чи­кам, - стой­ко про­иг­но­риро­вал вы­пад Ла Кар­валь.

- Ма­ло ли в Ту­лузе арис­токра­тичес­ких дам с тон­ки­ми паль­чи­ками, обо­жа­ющи­ми сап­фи­ровые коль­ца? - от­па­риро­вал Фран­суа. - Хо­тя приз­наю, куп­ленное ею ко­леч­ко бы­ло по­хоже на то, что бы­ло по­теря­но на ос­тро­ве.

- На­вер­ное, пре­дос­та­точ­но, - за­дум­чи­во сог­ла­сил­ся про­курор. - Что вам из­вес­тно об этой кон­крет­ной да­ме, месье Мо­ран?

- Ба­ронес­са де Рам­си. Вро­де бы вдо­ва. Бо­гата. Не­весть ка­кое по­коле­ние мес­тной арис­токра­тии, воз­во­дящей свой род ес­ли не к Мон­фо­ру, то к Тран­ка­велям и ко­ролю Да­гобе­ру, пос­ледне­му из Ме­ровин­гов. Во­дит близ­кое зна­комс­тво с мон­сень­ором де Лан­саль­яком, - вы­ложил из­вес­тные ему све­дения Фран­суа. - Хо­роша со­бой, ос­тра на язык, ме­ценат­ка, лю­бит те­атр.

- А зо­вут ее как? - по­желал уз­нать Ла Кар­валь.

- Это­го не ве­даю, - при­уныл Фран­суа. - В мо­ем при­сутс­твии ма­дам ве­лича­ли ли­бо гос­по­жой ба­ронес­сой, ли­бо по фа­милии. На­до спро­сить у мон­сень­ора, он на­вер­ня­ка зна­ет.

- …Ма­дам де Рам­си, по му­жу - де Ар­виль­ян. Ов­до­вела три го­да то­му. Суп­руг был нам­но­го стар­ше ма­дам, так что его смерть не ста­ла не­ожи­дан­ностью. Их брак был ос­но­ван ис­клю­читель­но на сос­ловных и фи­нан­со­вых со­об­ра­жени­ях. Ма­дам от­нюдь не стре­мит­ся вновь свя­зать се­бя уза­ми Ги­менея, хо­тя и счи­та­ет­ся са­мой за­вид­ной не­вес­той Ту­лузы, - не за­думал­ся над от­ве­том пре­подоб­ный, на­зубок вы­учив­ший всех зна­читель­ных лиц про­вин­ции. - Кре­щеное имя - Жер­ме­на-Изоль­да-Еле­на. Пред­по­чита­ет, что­бы близ­кие друзья име­нова­ли ее Изоль­дой, - ны­неш­ним ве­чером пас­тырь Ту­лузы ко­ротал вре­мя, рас­кла­дывая на сто­ле об­ширный и за­путан­ный пась­янс. - Да­ма, за­меча­тель­ная во всех от­но­шени­ях, при­мер­ная при­хожан­ка, хо­тя и гре­шит мод­ным в ны­неш­ние вре­мена ли­бер­ти­нажем. Ма­дам ба­ронес­са без око­лич­ностей го­ворит то, что ду­ма­ет, а ду­ма­ет она для жен­щи­ны неп­ри­лич­но мно­го, ис­тинно и зло - что во все вре­мена по­чита­лось муж­чи­нами как по­рок и изъ­ян. У ма­дам де Рам­си мно­го дру­зей и пок­лонни­ков, две­ри ее до­ма от­кры­ты с ут­ра до ве­чера и с ве­чера до ут­ра, - его эми­нен­ция тща­тель­но уло­жил пи­ково­го ту­за по­верх двой­ки. - Что еще? Ма­дам весь­ма из­би­ратель­на в сво­ем хрис­ти­анс­тве, по­читая тех свя­тых, что по рож­де­нию сво­ему яв­ля­ют­ся ис­конны­ми фран­цу­зами. На ее средс­тва воз­ве­дена ча­сов­ня свя­той Ги­зел­лы и кры­тый ры­нок по со­седс­тву. Чем вас так за­ин­те­ресо­вала моя ду­хов­ная дщерь?

- Месье про­куро­ру пов­сю­ду ме­рещат­ся за­говор­щи­ки, - на­ябед­ни­чал Фран­суа, пе­реме­ща­ясь за крес­ло его пре­ос­вя­щенс­тва и опи­ра­ясь на изог­ну­тую спин­ку. - Мы при­сутс­тву­ем при рож­де­нии оче­ред­ной вер­сии. Доб­ро­та ба­ронес­сы ее по­губит - она приг­ла­сила в свой дом чу­дови­ще пра­восу­дия. Ме­ня, кста­ти, то­же. Вы не воз­ра­жа­ете?

- Раз­ве мои воз­ра­жения бу­дут сей­час ус­лы­шаны? - пе­чаль­но воп­ро­сил де Лан­саль­як. - Месье Ла Кар­валь, уве­ряю вас, вы заб­лужда­етесь от­но­ситель­но ма­дам де Рам­си. Она все­го лишь стре­мит­ся прос­лыть прог­рессив­ной жен­щи­ной, склон­ной к воль­но­думс­тву и фрон­ди­рова­нию, а ее про­ис­хожде­ние и бо­гатс­тво впол­не ей это поз­во­ля­ют. Фран­суа, обе­щай вес­ти се­бя хо­рошо и не ис­кать прик­лю­чений на свою го­лову. Гос­по­дин про­курор, будь­те лю­без­ны - прис­мотри­те за этим не­разум­ным юн­цом. Я рас­по­ряжусь по­дать вам эки­паж.

- Прис­мотрю, как не прис­мотреть, - охот­но сог­ла­сил­ся Ла Кар­валь. - Мы уда­ля­ем­ся, ва­ше пре­ос­вя­щенс­тво, по­желай­те нам уда­чи, - и, прих­ва­тив месье Мо­рана под ру­ку, блюс­ти­тель за­кона ус­тре­мил­ся к вы­ходу.

- Сов­сем не­обя­затель­но вык­ру­чивать мне ру­ки, - воз­му­тил­ся Фран­суа, выс­во­бож­да­ясь из про­курор­ской хват­ки. - Что это на вас наш­ло? Учу­яли хо­рошень­кую по­доз­ре­ва­емую? По­вин­ную лишь в том, что слиш­ком мно­го чи­та­ет, име­ет свое собс­твен­ное мне­ние и ве­дет се­бя воп­ре­ки зам­ше­лым пра­вилам при­личия? А мне ка­залось, вы сим­па­тизи­ру­ете по­доб­ным ре­шитель­ным жен­щи­нам.

- Что бы­ло вы­реза­но на том коль­це, что вы отыс­ка­ли? - пе­ребил ак­те­ра Кан­тен. - Ну-ка дай­те се­бе труд за­думать­ся: не сы­щет­ся ли об­щих черт меж­ду ма­дам де Рам­си и приз­рачной да­мой, что пред­ста­ла вам в ви­дении?

- На коль­це? - опе­шил Фран­суа. Нах­му­рил­ся, вспо­миная: - Мы не ра­зоб­ра­ли. «T» или «L». Впро­чем, я по­нимаю, к че­му вы кло­ните. Это впол­не мог­ла быть и «I» - Изоль­да. Но срав­ни­вать жи­вого че­лове­ка с ту­ман­ной гре­зой - тут ме­ня уволь­те.

- Да­же ес­ли ма­дам чи­ще пер­во­го сне­га, мы по­быва­ем в при­ят­ном об­щес­тве, - Ла Кар­валь зап­рыгнул в от­кры­тый эки­паж, под­жи­дав­ший их под­ле во­рот ар­хи­епис­коп­ско­го двор­ца. - Пос­пра­шива­ем о ма­дему­азель Люсь­ен - вдруг оты­щут­ся ее пок­лонни­ки. Раз­вле­чем­ся, пос­мотрим, что к че­му в прек­расной Ту­лузе. За­нимай­те пуб­ли­ку, месье Мо­ран, а расс­про­сы пре­дос­тавь­те мне - я ведь обе­щал вер­нуть вас мон­сень­ору в це­лос­ти и сох­раннос­ти.

Ко­пыта ло­шадей сла­жен­но мо­лоти­ли по бу­лыж­ни­кам, щел­кал ку­чер­ский кнут и под­пры­гива­ла ко­ляс­ка. Пер­во­началь­ный страх Фран­суа пе­ред сто­лич­ным про­куро­ром пос­те­пен­но раз­ве­ял­ся, он с воз­раста­ющим ин­те­ресом приг­ля­дывал­ся к это­му стран­но­му че­лове­ку, не по­хоже­му ни на од­но­го из преж­них зна­комых месье Мо­рана. В об­щес­тве Ла Кар­ва­ля бы­ло опас­но… и зах­ва­тыва­юще. Чем-то он по­ходил на Шар­ля д'Арнье - но бо­лее де­ятель­но­го, пог­ру­жен­но­го в ог­ромный, шум­ный, яр­кий и кра­соч­ный мир, а не зам­кнув­ше­гося в сте­нах епис­коп­ско­го двор­ца и ле­дяно­го рав­но­душия. Фран­суа мель­ком по­думал, что не из­вестил д'Арнье об этой вне­зап­но прик­лю­чив­шей­ся по­ез­дке, и бес­печно мах­нул ру­кой. С че­го бы ему от­чи­тывать­ся пе­ред Шар­лем в каж­дом сво­ем пос­тупке? Они оба - взрос­лые лю­ди, и по отъ­ез­ду д'Арнье ак­тер жил сво­им умом.

Особ­няк ба­ронес­сы, стис­ну­тый с двух сто­рон до­мами ста­рин­ной ар­хи­тек­ту­ры, при­ветс­тво­вал ви­зите­ров ска­лящи­мися мор­да­ми гип­со­вых гри­фонов над подъ­ез­дом, мяг­ким све­том вы­соких окон и до­лета­ющи­ми да­же на ули­цу зву­ками скрип­ки. По­хоже, они при­были од­ни­ми из пос­ледних, но гос­по­жа де Рам­си при­яз­ненно улыб­ну­лась гос­тям, ма­нер­ным жес­том про­тяги­вая то­нень­кие паль­чи­ки для по­целуя. Ее на­ряд и вы­сокая при­чес­ка нес­ли на се­бе блеск и вы­чур­ность ис­тинно сто­лич­но­го ши­ка, свер­ка­ли и пе­рели­вались ог­нем дра­гоцен­ности, по­качи­валась эг­ретка из бе­лых пу­шис­тых перь­ев цап­ли. Пре­дос­та­вив месье Мо­рану блис­тать ос­тро­уми­ем и раз­вле­кать хо­зяй­ку бе­седой, Ла Кар­валь вни­матель­но прис­мотрел­ся к жен­щи­не. Гор­де­ливая, изящ­ная кра­сави­ца - прав­да, ма­неры ли­шены сто­лич­ной гра­ци­оз­ности и лег­кости, по срав­не­нию с па­рижан­ка­ми ма­дам де Рам­си бо­лее сдер­жа­на. В иное вре­мя Ла Кар­валь не пре­минул бы ув­лечь про­вин­ци­аль­ную ба­ронес­су в свои се­ти, но те­перь… Да­ма Изоль­да ка­залась ему по­доз­ри­тель­ной, бе­зо вся­ких на то ос­но­ваний - а Кан­тен Ла Кар­валь при­вык до­верять сво­ей ин­ту­иции и ти­хому ше­поту внут­ренне­го го­лоса.

Фран­суа же чувс­тво­вал се­бя в на­ряд­ном и свет­лом за­ле очень да­же неп­ло­хо. Он прек­расно знал, что его ни­ког­да не при­мут здесь за рав­но­го, по­рой на­роч­но под­черки­вая раз­ни­цу меж­ду со­бой и слив­ка­ми об­щес­тва Ту­лузы - но бла­года­ря нас­тавле­ни­ям его пре­ос­вя­щенс­тва и д'Арнье он боль­ше не чувс­тво­вал се­бя уни­жен­ным. Ему нра­вилось раз­вле­кать гос­тей ба­ронес­сы и ду­мать, что в бы­лые го­ды ак­те­ра, странс­тву­юще­го фиг­ля­ра ни за что не до­пус­ти­ли бы в та­кое блес­тя­щее об­щес­тво. Вре­мена ме­ня­ют­ся к луч­ше­му, что ни го­вори!

Ак­тер ожи­дал, что Ла Кар­валь при­мет­ся нап­ро­палую оча­ровы­вать дам и гос­по­жу де Рам­си, но про­курор уп­ря­мо дер­жался в те­ни, боль­ше об­ща­ясь с бо­калом, чем с мес­тной знатью, но не упус­кая ни од­но­го сло­ва, проз­ву­чав­ше­го ря­дом.

«Пан­те­ра в за­саде», - раз­ве­селил­ся Фран­суа, все боль­ше вхо­дя в роль за­ез­жей ду­ши об­щес­тва. Зная, что ра­но или поз­дно проз­ву­чит не­из­бежное: «Месье Мо­ран, про­читай­те что-ни­будь!» - но раз­ве это не его ре­мес­ло, ко­торым он зас­лу­жен­но гор­дится? Он ни­ког­да не от­ве­чал от­ка­зом на по­доб­ную прось­бу, и в ито­ге вок­руг не­го соб­рался кру­жок за­ин­те­ресо­ван­ных слу­шате­лей и слу­шатель­ниц. По ме­ре то­го, как ча­сы от­счи­тыва­ли вре­мя, на­пол­ня­лись и опус­то­шались хрус­таль­ные бо­калы, те­мы бе­сед и сти­хов ста­нови­лись все бо­лее фри­воль­ны­ми и сво­бод­ны­ми, а смех все гром­че.

Ма­дам де Рам­си не при­тяги­вала к се­бе вни­мания гос­тей, си­дя на ку­шет­ке в ок­ру­жении пре­дан­ных пок­лонни­ков. Ма­дам фла­ниро­вала сре­ди гос­тей, умуд­ря­ясь ока­зывать­ся в нуж­ное вре­мя в нуж­ном мес­те, под­держи­вая уга­са­ющую бе­седу или дву­мя-тре­мя ос­тро­ум­ны­ми за­меча­ни­ями сгла­живая на­чина­ющий спор. По­жиная зас­лу­жен­ные ком­пли­мен­ты, пе­рехо­дя к сле­ду­ющей груп­пке, не на­вязы­вая сво­его об­щес­тва - но всег­да ос­та­ва­ясь в цен­тре вни­мания, как блуж­да­ющая звез­да. В кон­це кон­цов она ока­залась ря­дом со сто­лич­ным гос­тем, пре­бывав­шим в гор­дом оди­ночес­тве - не­допус­ти­мый для ее са­лона слу­чай! - и с лю­без­ной улыб­кой ос­ве­доми­лась, при­сажи­ва­ясь в крес­ло ря­дом:

- Еще не ску­ча­ете по Па­рижу, мэтр де Ла Кар­валь?

- О нет, ма­дам, - Кан­тен улыб­нулся поч­ти при­вет­ли­во. - Про­ванс ве­лико­лепен, Ту­луза оча­рова­тель­на, и скром­ные па­риж­ские фи­ал­ки не идут ни в ка­кое срав­не­ние с бла­го­ухан­ны­ми юж­ны­ми ро­зами. Здесь все иное, все про­пита­но аро­мата­ми по­эзии, неж­ности и люб­ви. Нет, я ни­чуть не ску­чаю по Па­рижу. А вы, ма­дам? У ме­ня сло­жилось впе­чат­ле­ние, что вы толь­ко-толь­ко вер­ну­лись с ба­ла в Вер­са­ле.

- Вы тон­кий зна­ток, месье де Ла Кар­валь, - ка­жет­ся, ма­дам бы­ла пер­вым че­лове­ком в Ту­лузе, кто приз­нал за сто­лич­ным про­куро­ром не толь­ко его чин, но и дво­рянс­тво. - Я за­каза­ла ри­сунок платья в Па­риже, а сши­ли его мес­тные мас­те­рицы. Здесь, в Ту­лузе, всег­да мож­но отыс­кать не­за­уряд­ных умель­цев, будь то пор­тни­хи, пар­фю­меры или ху­дож­ни­ки. Прав­да, с юве­лира­ми ме­ня пос­тигло ра­зоча­рова­ние, - жен­щи­на ед­ва за­мет­но улыб­ну­лась, и Ла Кар­валь вер­нул ей улыб­ку.

«При­вира­ете, гос­по­жа ба­ронес­са, - он пло­то­яд­но ог­ля­дел Изоль­ду де Рам­си. - Все твои шел­ко­вые тря­поч­ки - точь-в-точь на­ряд ма­дам де Но­ай, при­готов­ленный для Осен­не­го ба­ла ко­роле­вы. Ко­торый она сог­ла­силась по­казать мне под ог­ромным сек­ре­том, да­же гор­ничную не поз­ва­ла, что­бы сох­ра­нить свою тай­ну. Так от­ку­да же ты за­полу­чила фа­сон? У те­бя есть пре­дан­ные друзья в сто­лице, снаб­жа­ющие те­бя сек­ре­тами и чу­жими плать­ями?»

- Да-да, мне го­вори­ли, что Ту­луза - прос­то кла­дезь та­лан­тов. Ху­дож­ни­ки, по­эты… с по­этом, месье Мо­раном, я уже зна­ком. А не­дав­но мне пред­ста­вили мэт­ра Эша­веля - весь­ма та­лан­тли­вого жи­вопис­ца, ри­су­юще­го на ре­лиги­оз­ные сю­жеты. Хо­тя, приз­на­юсь, я бы пред­по­чел что-ни­будь бо­лее свет­ское, - Кан­тен слег­ка сжал неж­ные паль­цы жен­щи­ны, свер­кнул чер­ны­ми гла­зами, - неч­то, при­ят­ное взо­ру и зас­тавля­ющее тре­петать муж­ское сер­дце.

- Мэтр Эша­вель - на­ша гор­дость, - бла­гос­клон­но кив­ну­ла ма­дам де Рам­си. - Прав­да, не­кото­рые кри­тики на­ходят его ма­неру вы­зыва­ющей. Но мне ка­жет­ся, от­важно пре­неб­ре­гая ка­нона­ми, мэтр соз­да­ет ис­тинные ше­дев­ры. Он пы­та­ет­ся пе­редать неч­то бОль­шее, не­жели внеш­нее сходс­тво. Внут­ренний мир. Ду­шу че­лове­ка. Он пи­шет свои мо­дели та­кими, ка­кими те са­ми ви­дят се­бя, и в этом-то и зак­лю­ча­ет­ся ис­тинный ге­ний мэт­ра Эша­веля.

Из пес­тро­го круж­ка, об­ра­зовав­ше­гося вок­руг Фран­суа, до­нес­ся взрыв же­ман­но­го хи­хиканья и на­иг­ранно про­тес­ту­ющие воз­гла­сы:

- Приз­на­вай­тесь, месье Мо­ран, это ни­какой не пе­ревод с древ­негре­чес­ко­го, это вы са­ми!..

- Древ­ние гре­ки бы­ли те еще про­каз­ни­ки, ма­дему­азель, уве­ряю вас, - звон­кий, сме­ющий­ся го­лос Фран­суа. –Я ров­ным сче­том ни­чего не при­бавил к ска­зан­но­му ими.

- Месье Мо­ран, будь­те так лю­без­ны, на­пиши­те мне что-ни­будь в аль­бом!

- ...и неп­ре­мен­но при­ходи­те зав­тра к ужи­ну!

- Месье де Лис, а у вас есть еще что-ни­будь из этих... пе­рево­дов? Про­читай­те, ну по­жалуй­ста!

- Хо­рошо, хо­рошо, - крат­кая па­уза, до за­нято­го сво­ей бе­седой про­куро­ра до­летел го­лос его спут­ни­ка, на­рас­пев чи­та­юще­го что-то - и заг­лу­шен­ный в кон­це сме­хом и ап­ло­дис­мента­ми. Коль­цо слу­шате­лей с яв­ной не­охо­той рас­па­лось, вы­пус­тив ми­лого ли­цедея - до­воль­но­го со­бой и хмель­но­го от вни­мания ок­ру­жа­ющих, бу­дора­жив­ше­го нер­вы Фран­суа луч­ше вся­кого ви­на. Он уг­ля­дел бе­седу­юще­го с ба­ронес­сой сто­лич­но­го про­куро­ра и вско­ре на­рисо­вал­ся ря­дом с Ла Кар­ва­лем, лов­ко прих­ва­тив по пу­ти на­пол­ненный бо­кал. По впи­тав­шей­ся в кровь при­выч­ке Мо­ран ма­шиналь­но об­ло­котил­ся на спин­ку про­курор­ско­го крес­ла, уло­вил кра­ем уха об­ры­вок чу­жой бе­седы и не­мед­ля внес свою леп­ту:

- Меж­ду про­чим, мэтр Эша­вель пред­ла­гал месье про­куро­ру на­писать его пор­трет, а гос­по­дин Ла Кар­валь на­от­рез от­ка­зал­ся. Мол, слиш­ком за­нят, что­бы тра­тить вре­мя на се­ан­сы. А жаль. Это бы­ла бы не­обык­но­вен­ная по си­ле воз­дей­ствия вещь, - он оча­рова­тель­но улыб­нулся ма­дам Изоль­де. - Ибо кто еще смо­жет до­под­линно уз­нать, ка­ким ви­дит се­бя гос­по­дин про­курор - ка­ра­ющим ан­ге­лом пра­восу­дия или за­во­ева­телем, всту­па­ющим в по­корен­ный го­род?

- Край­не огор­чи­тель­но, - приз­на­ла да­ма. - Мэтр Эша­вель в не­кото­ром ро­де прид­ворный жи­вопи­сец его пре­ос­вя­щенс­тва. К ог­ромной до­саде ту­луз­ско­го об­щес­тва, ар­хи­епис­коп дер­жит боль­шинс­тво его кар­тин под зам­ком, как сул­тан - ода­лисок. Вы не име­ли чес­ти оз­на­комить­ся с кол­лекци­ей пре­ос­вя­щен­но­го де Лан­саль­яка? Воз­можно, там на­ходят­ся луч­шие по­лот­на мэт­ра.

- Месье про­курор под­верг это прек­расное соб­ра­ние жес­то­чай­шей кри­тике, - ан­гель­ским го­лос­ком со­об­щил Фран­суа. - Соч­тя трак­товку ре­лиги­оз­ных об­ра­зов в ис­полне­нии мэт­ра Эша­веля слиш­ком пе­рег­ру­жен­ной сим­во­лами... За­меть­те, я с ним ка­тего­ричес­ки не­сог­ла­сен!

Он вов­ре­мя уб­рал но­гу, пре­дот­вра­щая не­замет­ную по­пыт­ку про­куро­ра при­печа­тать его изящ­ную ту­фель­ку сво­им са­погом. Фран­суа был на чет­верть пь­ян и не мог ус­то­ять пе­ред ис­ку­шени­ем слег­ка под­разнить Ла Кар­ва­ля.

- Дол­жна ска­зать, мой собс­твен­ный пор­трет мэтр Эша­вель то­же на­пол­нил ал­ле­гори­ями. Но, ес­ли они умес­тны и ис­кусно ис­полне­ны, ко­му от это­го ху­же? Гар­мо­ния фор­мы с со­дер­жа­ни­ем оп­равды­ва­ет не­кото­рые воль­нос­ти в трак­товке сю­жета, - ба­ронес­са лас­ко­во улыб­ну­лась Фран­суа.

- Мэтр пи­сал вас?! Ко­го нуж­но убить, что­бы зас­лу­жить пра­во уви­деть этот ше­девр? Его? - Фран­суа вы­рази­тель­но ука­зал паль­цем на нах­му­рив­ше­гося сто­лич­но­го про­куро­ра. - Как вы же­ла­ете по­лучить его го­лову на блю­де, ма­дам - хо­рошо про­жарен­ной или с кровью?

- Мэтр на­писал всех ма­ло-маль­ски ин­те­рес­ных лю­дей в Ту­лузе. Не на­до мне ль­стить, а за­од­но брать на ду­шу грех смер­то­убий­ства ко­ролев­ско­го чи­нов­ни­ка, - улыб­ка ба­ронес­сы пре­ис­полни­лась лу­каво­го ко­кетс­тва. - Эта кар­ти­на - ком­пли­мент не мне, но кис­ти мэт­ра Эша­веля. Вы смо­жете уви­деть ее со­вер­шенно без­возмез­дно, месье Мо­ран. И месье де Ла Кар­валь, ра­зуме­ет­ся, то­же.

- Ве­лико­душие ма­дам не ве­да­ет пре­делов, - Фран­суа мог еще дол­го уп­ражнять­ся в мас­терс­тве соз­да­ния ком­пли­мен­тов, не тол­кни его Ла Кар­валь ук­радкой ку­лаком в бок. Ма­дам Изоль­да под­ня­лась с кре­сел, про­шелес­тев плать­ем на па­риж­ский ма­нер и пре­дос­та­вив спут­ни­кам пра­во ид­ти за ней. Прочь из за­ла, на­пол­ненно­го аро­мата­ми и му­зыкой, вверх по уз­кой лес­тни­це ста­рого до­ма на вто­рой этаж, где ба­ронес­са собс­твен­но­руч­но от­перла и рас­пахну­ла дверь в не­яр­ко ос­ве­щен­ную гос­ти­ную.

Пор­трет кис­ти мэт­ра Эша­веля за­нимал всю про­тиво­полож­ную сте­ну - тус­клое си­яние вы­чур­ной зо­лотой ра­мы и кра­сок, ими­тиру­ющих ра­боты ста­рин­ных мас­те­ров.

На сей раз тво­рец обо­шел­ся без хрис­ти­ан­ской сим­во­лики. Кар­ти­на бы­ла са­мого что ни на есть язы­чес­ко­го тол­ка, обыг­ры­вая од­но из имен ба­ронес­сы де Рам­си. Чер­но­воло­сая де­вуш­ка в тон­кой со­роч­ке, об­ле­га­ющей те­ло, и мас­сивной зо­лотой ко­роне сто­яла в кру­ге кром­ле­хов. В од­ной ру­ке она сжи­мала нож, в дру­гой - ча­шу с тем­ной жид­костью, гор­де­ливо-вы­зыва­ющим жес­том вски­нув их к сум­рачно­му, гро­зово­му не­бу. На зад­нем пла­не вид­не­лись па­руса приб­ли­жа­юще­гося ко­раб­ля и очер­та­ния сто­яще­го на ска­ле зам­ка.

- Вам до­води­лось чи­тать ле­ген­ду о Трис­та­не и Изоль­де, гос­по­да? Уми­ра­ющий Трис­тан ожи­да­ет при­бытия Изоль­ды Зла­токо­сой и про­сит свою же­ну, Изоль­ду Бе­лору­кую, со­об­щить ему, как толь­ко на го­ризон­те за­метят па­руса. Оче­вид­но, в по­нима­нии мэт­ра эта да­ма не от­ли­чалась кро­тостью. Она пред­почла нак­ли­кать бу­рю на со­пер­ни­цу, чем про­явить се­бя при­мер­ной же­ной. Сов­сем как я, - звон­ко рас­сме­ялась ма­дам де Рам­си.

- У-ух ты, - с ис­крен­ним дет­ским вос­хи­щени­ем вы­дох­нул Фран­суа и ед­ва ли не на цы­поч­ках дви­нул­ся че­рез гос­ти­ную к кар­ти­не. Не дой­дя ша­гов трех-че­тырех, ос­та­новил­ся, скло­нив го­лову к пле­чу и раз­гля­дывая по­лот­но. Пер­вое, что так и бро­салось в гла­за - фи­гура древ­ней ко­роле­вы в раз­ве­ва­ющих­ся бе­лых одеж­дах, поз­во­ляв­шая сос­та­вить весь­ма точ­ное пред­став­ле­ние о том, ка­кова ба­ронес­са под сво­им мод­ным па­риж­ским плать­ем. На­вер­ное, имен­но эти пи­кан­тные под­робнос­ти раз­гля­дывал сто­яв­ший за пле­чом месье Мо­рана про­курор, но взгляд Фран­суа при­тяги­вало иное. Зам­ше­лые се­рые кам­ни пос­ре­ди скло­нен­ной вет­ром осо­ки, от­блеск мол­нии на тон­ком клин­ке, бли­ки на вы­пук­лых бо­ках ча­ши. Ед­ва за­мет­ный зо­лотой проб­леск на од­ном из тон­ких паль­цев, сжи­ма­ющих кос­тя­ную ру­ко­ят­ку но­жа - Фран­суа точ­но знал, что ру­ко­ят­ка вы­реза­на из кос­ти, а лез­вие клин­ка - чис­тое се­реб­ро...

- Ин­те­рес­но, чья кровь у нее в ча­ше, - чуть осип­шим го­лосом про­из­нес он. - Ря­дом с ней что-то вро­де ал­та­ря, но жер­твы на нем нет, и сле­дов кро­ви то­же нет... Зна­ете, - он не обер­нулся, раз­го­вари­вая ско­рее с кар­ти­ной, чем с ма­дам Изоль­дой и про­куро­ром Ла Кар­ва­лем, - мне ка­жет­ся, в этом дол­жно быть что-то ужас­ное и вмес­те с тем прек­расное - быть уби­тым в та­кую ночь и та­кой жен­щи­ной.

Фран­суа не­воль­но при­нюхал­ся. Ес­ли от кар­ти­ны и тя­нуло кис­лой вонью гни­юще­го под сол­нцем бо­лота, то дур­ной за­пах на­деж­но заг­лу­шал­ся ду­хами и аро­мати­чес­ки­ми све­чами, го­рев­ши­ми в гос­ти­ной.

- Ум­ри Трис­тан в по­един­ке, о нем сей­час ник­то бы и не вспом­нил, - фи­лософ­ски за­мети­ла ма­дам де Рам­си. - Ле­ген­ды не рож­да­ют­ся, они соз­да­ют­ся. Те­перь ва­ша оче­редь де­лить­ся сек­ре­тами. Что скры­ва­ет от Ту­лузы в сво­ей га­лерее его вы­сокоп­ре­ос­вя­щенс­тво?

- Э-э? - Фран­суа стре­митель­но обер­нулся, бро­сил воп­ро­ситель­ный взгляд на про­куро­ра. По­лучив в от­вет от­кро­вен­но из­де­ватель­скую ух­мылку: мол, сам про­бол­тался, сам те­перь и вык­ру­чивай­ся! Фран­суа по­доз­ре­вал, что та­инс­твен­ная Га­лерея Ан­ге­лов дол­жна быть ту­луз­ской прит­чей во язы­цех и на­вер­ня­ка о ней хо­дит уй­ма слу­хов. Слу­ги не ли­шены лю­бопытс­тва и язы­ков, у мэт­ра Эша­веля в мас­тер­ской есть уче­ники и по­мощ­ни­ки, на се­ан­сах при­сутс­тво­вали пос­то­рон­ние... - Там, ска­жем так, хра­нят­ся кар­ти­ны ре­лиги­оз­ной те­мати­ки с весь­ма сво­еоб­разной трак­товкой, ко­торая приш­лась бы очень не по ду­ше хан­жам из Ва­тика­на. Его вы­сокоп­ре­ос­вя­щенс­тво - боль­шой це­нитель кра­соты в лю­бых ее про­яв­ле­ни­ях. Он по­желал ви­деть свя­тых му­чени­ков и угод­ни­ков в бо­лее... э-э... плот­ском и че­лове­чес­ком ви­де.

Ак­тер пе­ревел дух, га­дая - вык­ру­тил­ся или ма­дам пот­ре­бу­ет под­робнос­тей? Су­дя по воп­ро­ситель­но­му взгля­ду фи­ал­ко­вых глаз, тре­бова­лось про­дол­жать рас­сказ.

- Они прек­расны и ни­чуть не вуль­гар­ны, - меч­та­тель­но до­бавил Фран­суа. - Они... они прос­то не та­кие, как все про­чие. Кто-то и этот ше­девр наз­вал бы вуль­гар­ным, - он кив­нул в сто­рону «Изоль­ды». - За­явив, что и пер­спек­ти­ва тут не­вер­на, и на­ряд у жен­щи­ны не та­кой, как но­сили в те вре­мена, сю­жет не от­ли­ча­ет­ся ори­гиналь­ностью и но­виз­ной, вдо­бавок вос­пе­вая язы­чес­кое жер­твоп­ри­ноше­ние и на­силие. А мне она нра­вит­ся, вот, - нес­коль­ко сбив­чи­во зак­лю­чил он.

- А нет ли у вас пор­тре­та в об­ра­зе Ди­аны-Охот­ни­цы? - вдруг рас­крыл рот сто­ящий под­ле хо­зяй­ки до­ма Ла Кар­валь. - Зна­ете, ма­дам, в Па­риж вер­ну­лась ста­рин­ная мо­да - за­казы­вать свое изоб­ра­жение в гре­чес­ком или рим­ском сти­ле. Нас­коль­ко я знаю, ее ве­личес­тво и их вы­сочес­тва По­линь­як и Лам­баль за­печат­ле­ли свою кра­соту в об­ра­зах олим­пий­ских бо­гинь. Пор­трет прек­ра­сен, но... я от­че­го-то ви­жу вас во­ло­окой Ге­рой, же­ной Гро­мовер­жца, об­ни­ма­ющей прос­то­го смер­тно­го... за­памя­товал его имя, - про­курор го­ворил гром­ко и слег­ка нас­мешли­во, раз­ру­шая во­царив­шу­юся в гос­ти­ной ат­мосфе­ру та­инс­твен­ности. Чут­кое ухо мог­ло бы уло­вить в его сло­вах тон­кий на­мек на дав­но уже не де­вичес­кие го­ды ма­дам де Рам­си. Раз­гла­голь­ствуя, про­курор ша­жок за шаж­ком уда­лял­ся от кар­ти­ны, ув­ле­кая за со­бой Фран­суа. Ли­цо Ла Кар­ва­ля вы­ража­ло по­ложен­ное веж­ли­вое вос­хи­щение кра­сотой и не­за­уряд­ностью хо­зяй­ки до­ма, но, улу­чив мо­мент, он за­говор­щицки под­мигнул Фран­суа.

На­до от­дать ба­ронес­се де Рам­си дол­жное - горь­кую пи­люлю от сто­лич­но­го гос­тя она прог­ло­тила, не дрог­нув. Да­же при­пом­ни­ла имя древ­негре­чес­ко­го гос­по­дина, по­ко­ив­ше­гося в объ­яти­ях Ге­ры, и до кон­ца ве­чера бы­ла все так же ми­ла и об­хо­дитель­на.

- О-о, толь­ко не на­чинай­те опять все сыз­но­ва - «вот и по­доз­ре­ва­емая!» - ше­потом взмо­лил­ся Фран­суа, ког­да они спус­ка­лись по уз­кой лес­тни­це. - Тот факт, что ма­дам взду­мала изоб­ра­зить се­бя не языч­ни­цей Ар­те­мидой, а языч­ни­цей Изоль­дой, еще не оз­на­ча­ет ее при­над­лежнос­ти к ка­ким-ли­бо сек­там и тем­ным си­лам... ко­торых и на све­те-то нет! Мы ухо­дим? - пос­леднее бы­ло про­из­не­сено с от­кро­вен­ной тос­кой. Месье Мо­рану со­вер­шенно не хо­телось так быс­тро по­кидать у­ют­ный дом, где он мог сколь­ко угод­но рас­пускать хвост и изоб­ра­жать из се­бя пав­ли­на пе­ред вос­торжен­ны­ми пок­лонни­цами.

- Ухо­дим, - неп­реклон­но за­явил про­курор. Взгля­нул на нес­час­тное ли­цо ак­те­ра и про­явил снис­хо­дитель­ность: - Но пос­коль­ку мы мо­лод­цы и на­конец-то ра­зуз­на­ли кое-что тол­ко­вое, это на­до от­ме­тить и спрыс­нуть. А ма­дам ба­ронес­су мои ре­бята с зав­траш­не­го же дня ок­ру­жат са­мым прис­таль­ным вни­мани­ем!

В ко­фей­не, от­кры­той и мно­голюд­ной, нес­мотря на поз­дний час, для гос­тей наш­лось сво­бод­ное мес­то, а на сто­ле по­яви­лись за­ман­чи­во блес­тя­щие бу­тыл­ки рей­нвей­на.

- Все рав­но вы стра­да­ете от ма­нии по­доз­ре­вать всех и каж­до­го, - Фран­суа нем­но­го по­оби­жал­ся из-за то­го, что его на­силь­но уво­лок­ли из гос­тей, но вид бу­тылок быс­тро ра­зог­нал его хан­дру, сме­нив­шу­юся пос­ле треть­его ста­кана ехид­ной жиз­не­радос­тностью и стрем­ле­ни­ем иг­рать роль «ад­во­ката дь­яво­ла». - Ду­ма­ете, она вско­ре под­бе­рет юб­ки и по­бежит пок­ло­нять­ся Ма­тери-При­роде? А вы - сле­дом, во гла­ве взво­да жан­дармов? Она вам по­чему-то не пон­ра­вилась, вер­но?

- Тсссс! - страш­ным ше­потом, прек­расно слы­шимым да­же в даль­них угол­ках за­ла, за­шеп­тал про­курор, - это тай­на следс­твия... в смыс­ле... ку­да она по­бежит, зад­рав юб­ки... Тут-то мы ее и схва­тим! Ви­дел я этих дру­идов, - го­ворил он, слег­ка скло­нив к пле­чу рас­крас­невше­еся от ви­на ли­цо и блес­тя чер­ны­ми, в пол-ли­ца, гла­зами, - я аб­со­лют­но уве­рен - она од­на из них. Да-да, жри­ца... не девс­твен­ни­ца, увы, по­это­му не опа­са­ет­ся за свою жизнь... но это зря! - вык­рикнул Ла Кар­валь и уда­рил ку­лаком по сто­лу, рас­ко­лотив блю­до с пу­ляр­кой. Маль­чик-служ­ка не­мед­ленно бро­сил­ся к не­му с по­лотен­цем.

Пос­ле пя­того бо­кала Фран­суа по­тяну­ло об­суждать кар­ти­ны мэт­ра Эша­веля, въ­ед­ли­во ин­те­ресу­ясь - по­чему, ну по­чему про­курор от­ка­зал­ся от воз­можнос­ти за­казать свой пор­трет в из­бран­ном об­ра­зе? В Па­риже да­мы от та­кого изоб­ра­жения точ­но бы­ли бы без ума!

Ла Кар­валь к то­му вре­мени ус­пел рас­ко­кать два ста­кана, умуд­рившись пос­та­вить их ми­мо сто­ла.

Пос­ле треть­ей бу­тыл­ки Фран­суа, не зап­нувшись ни на еди­ном сло­ве, про­читал свой пе­ревод из Ка­тул­ла, в ко­тором не бы­ло ни еди­ного прис­той­но­го сло­ва, за ис­клю­чени­ем пред­ло­гов и меж­до­метий, и пе­репу­гав па­роч­ки за со­сед­ни­ми сто­лами. Хо­зя­ин ко­фей­ни пре­бывал в ти­хом ужа­се, но выс­та­вить шум­ных по­сети­телей не пред­став­ля­лось воз­можным. Ос­та­валось толь­ко ждать, ког­да те уй­дут са­ми - а они яв­но не со­бира­лись ни­куда ид­ти.

Ал­ко­голь ли­шил ма­неры Кан­те­на Ла Кар­ва­ля на­рочи­той жес­ткос­ти, а ли­цо - су­ровос­ти. Те­перь пе­ред Фран­суа си­дел кра­сивый, хмель­ной, до­воль­ный жизнью и ув­ле­чен­ный сво­им за­няти­ем мо­лодой че­ловек, раз­го­вари­ва­ющий с ним на рав­ных, сме­ющий­ся его шут­кам и с жи­вей­шим ин­те­ресом прис­лу­шива­ющий­ся к его сло­вам. Прав­да, ког­да Мо­ран чи­тал Ка­тул­ла, Кан­тен уко­риз­ненно пог­ро­зил охаль­ни­ку паль­цем, но не вы­дер­жал и прыс­нул в ку­лак: «Да, этот па­рень знал толк в скаб­резном юмо­ре!»

- Кста­ти, по по­воду мэт­ра Эша­веля... - вдруг вспом­нил про­курор, по­тирая лоб, - по­жалуй, я и вправ­ду за­кажу ему свой пор­трет! Вот толь­ко... в об­ра­зе ко­го бы? Я к че­му ве­ду, - опять за­шеп­тал он в ухо со­бутыль­ни­ка, - не нра­вит­ся мне этот жи­вопи­сец... уж боль­но точ­но изоб­ра­зил и свя­щен­ную ча­шу, и жер­твен­ный нож... Ой, не нра­вит­ся он мне... вы зна­ете, что та­кое «лов­ля на жив­ца»? Вот я его и пой­маю! Я их всех пой­маю! Толь­ко - тссс! Ни­кому ни сло­ва! Кля­нетесь?

- Ни за что и по­дите к чер­ту! - Фран­суа по­пытал­ся от­пихнуть на­валив­ше­гося на не­го про­куро­ра, но не пре­ус­пел. К то­му же наб­равший­ся слу­житель за­кона по­казал­ся ак­те­ру очень смеш­ным. Хо­хотать и пы­тать­ся от­пихнуть че­лове­ка, ко­торый ра­за в два тя­желее те­бя - не­выпол­ни­мая за­дача. - Слу­шай­те, кто вам во­об­ще нра­вит­ся? Ма­дам Изоль­да вам не нра­вит­ся, мэтр Эша­вель вам не нра­вит­ся, Ту­луза вам не нра­вит­ся и я вам не нрав­люсь то­же - а все по­чему? По­тому что вы злой и до чер­ти­ков по-до-зри-тель-ный! Вы-то са­ми от­ку­да зна­ете, как эта жер­твен­ная ча­ша выг­ля­дит? Пос­леднюю та­кую ча­шу, на­вер­ное, лет пять­сот на­зад мо­нахи рас­пла­вили и сде­лали из нее чу­дот­ворный фал­лос свя­того Ми­ха­ила. Нет, на Ми­ха­ила вы по­ложи­тель­но не тя­нете... Вы... - он раз­вернул­ся, пос­мотрев в ли­цо про­куро­ру и не­воль­но от­шатнув­шись на­зад от прис­таль­но­го чер­но­го взгля­да, - это вы пад­ший тем­ный ан­гел, точ­но! Вот и на­пишет вас мэтр го­лышом на жи­вопис­ной ска­ле, с тра­гичес­ким ви­дом взи­ра­юще­го на об­ломки бы­лого царс­тва.

Спь­яну пло­хо со­из­ме­ряя собс­твен­ную си­лу, Кан­тен об­вил шею юно­ши ру­кой и рез­ко при­тянул к се­бе - Мо­ран сдав­ленно вскрик­нул.

- Нет, не все ча­ши рас­пла­вил огонь ин­кви­зиции, - трез­во и очень ти­хо, на­рас­пев, про­из­нес он, - кое-что уце­лело... сер­дце Гал­лии, са­ма ее суть... сох­ра­нена по­том­ка­ми ис­тых жре­цов сре­ди се­дого мха свя­щен­ных кром­ле­хов. Нет, месье Мо­ран, вы оши­ба­етесь. Но знать это… опас­но. Та­кие зна­ния уби­ва­ют… и ра­ди них то­же уби­ва­ют…

Он за­мол­чал, ус­тро­ив под­бо­родок на пле­че Фран­суа, не­от­рывно гля­дя на уг­ли, пы­ла­ющие под вер­те­лом с ап­пе­тит­ны­ми кус­ка­ми мя­са. Ему нек­ста­ти вспом­нился Ра­уль - тон­кие ру­ки, гу­бы, вос­хи­щен­ные гла­за и ды­хание, опа­ля­ющее его ко­жу. Как дав­но это бы­ло. Дав­но - и вче­ра. У Фран­суа ло­коны та­кого же цве­та - каш­та­новые с ры­жиной и вь­ют­ся… Сле­зы не­воль­но выс­ту­пили на гла­зах про­куро­ра, и он ут­кнул­ся в си­ний во­рот­ник бар­хатно­го кам­золь­чи­ка месье Мо­рана. Не за­мечая, что об­ни­ма­ет мо­лодо­го че­лове­ка - как об­ни­мал бы слу­чай­ную зна­коми­цу, под­цеплен­ную на ули­це или в фойе те­ат­ра, прос­то что­бы ощу­щать чье-то при­сутс­твие под ру­кой. Или - как об­ни­мал бы ко­го-то дав­но зна­комо­го и близ­ко­го, кто нын­че был да­леко и не мог раз­де­лить его оди­ночес­тво.

Спра­вив­шись с ми­нут­ной сла­бостью, Ла Кар­валь вновь рас­хо­хотал­ся и зал­пом осу­шил оче­ред­ной бо­кал:

- Пад­ший ан­гел?! Ха! Ну уж нет, месье Мо­ран, я ни­кому бы не поз­во­лил сбро­сить мой прес­тол в без­дну! При­думай­те-ка что по­луч­ше!

- Зна­чит, и вы не ус­то­яли пе­ред ис­ку­шени­ем уви­деть свою нас­то­ящую ду­шу на по­лот­не, - Фран­суа сто­ило не­малых тру­дом спра­вить­ся с за­меша­тель­ством и же­лани­ем вско­чить, выр­вавшись из жес­тких и вмес­те с тем сво­еоб­разно лас­ко­вых рук. Бе­зуп­речный и ус­трем­ленный толь­ко к сво­ей це­ли ко­ролев­ский про­курор яв­но не слиш­ком со­об­ра­жал, что тво­рит. Ла Кар­валь не­от­вра­тимо на­пивал­ся, месье Мо­ран ста­рал­ся не от­ста­вать, па­мятуя, что сна­ружи тер­пе­ливо до­жида­ет­ся ко­ляс­ка - и, в ка­ком бы сос­то­янии они не вы­пол­зли из ко­фей­ни, их дос­та­вят в ре­зиден­цию.

Но на миг, на крат­кий миг ему ста­ло при­ят­но - от теп­ла жа­ров­ни, за­паха под­жа­рива­юще­гося мя­са и бли­зос­ти силь­но­го, уве­рен­но­го в се­бе че­лове­ка. Шарль был ль­дом, скры­ва­ющим огонь ду­ши, этот - за­кален­ной сталью, об­жи­га­ющей все вок­руг.

- Ла­ад­но... - Фран­суа по­пытал­ся при­думать дос­той­ное воп­ло­щение ве­ро­ят­но­го пор­тре­та Ла Кар­ва­ля. - Тог­да... там точ­но дол­жен быть огонь... и ору­жие. Это не Рим и не биб­лей­ское ска­зание, это что-то иное... Гм, - он заж­му­рил­ся, пы­та­ясь сос­ре­дото­чить­ся на кар­тинке, но ему ужас­но ме­шал в шум в го­лове и го­рячая тя­жесть об­ни­ма­ющей его за та­лию ру­ки.

- Едем до­мой, месье Мо­ран, - бор­мо­тал Ла Кар­валь, уже впол­не осоз­нанно ша­ря паль­ца­ми по гиб­кой спи­не и за­тыл­ку Фран­суа. - Пой­дем… Бу­дет с нас на се­год­ня…

Ска­зать «пой­дем» бы­ло го­раз­до лег­че, чем сде­лать. Соб­рав во­лю в ку­лак и ряв­кнув ок­ру­жа­ющей дей­стви­тель­нос­ти, что­бы пе­рес­та­ла мель­те­шить пе­ред гла­зами и за­няла ус­той­чи­вую по­зицию, пред­пи­сан­ную ей Гос­по­дом, мо­лодой про­курор в об­нимку с ак­те­ром, хо­хоча, по­тащи­лись к вы­ходу. Пе­ревер­нув по пу­ти нес­коль­ко стуль­ев и чуть не ввя­зав­шись в дра­ку с ка­кими-то мо­лоды­ми дво­ряна­ми. Да толь­ко вель­мож­ные оп­по­нен­ты бы­ли еще пь­янее их, и нич­то не по­меша­ло ве­сель­ча­кам вска­раб­кать­ся в ко­ляс­ку и по­катить вос­во­яси.

По­ез­дка по ули­цам Ту­лузы за­пом­ни­лась Фран­суа че­редой смут­ных вос­по­мина­ний. Он точ­но пом­нил, что они ди­ко, взах­леб хо­хота­ли над чем-то, но вот убей Бог, что­бы ут­ром он мог вспом­нить, над чем имен­но. Он пом­нил, что про­курор так и не от­пустил его, тис­кая, слов­но иг­рушку или до­маш­не­го лю­бим­ца, гла­дя по спин­ке и окон­ча­тель­но рас­тре­пав ему во­лосы. К ти­хому ужа­су Фран­суа, во двор­це ре­зиден­ции про­курор вы­тащил его из ко­ляс­ки, на мгно­вение под­хва­тив на ру­ки. Месье Мо­ран хо­тел зап­ро­тес­то­вать, но его по-преж­не­му ду­шил хо­хот.

Ла Кар­валь заг­ро­хотал брон­зо­выми коль­ца­ми, опо­вещая мир о сво­ем при­бытии. Это­го про­куро­ру по­каза­лось не­дос­та­точ­но. Он раз­вернул­ся спи­ной и нес­коль­ко раз от ду­ши пнул мас­сивные две­ри каб­лу­ком.

- Да спят уже все... - зап­ле­та­ющим­ся язы­ком вы­гово­рил Фран­суа, при­валив­ший­ся к мра­мор­ной ко­лон­не ря­дом со вхо­дом.

- Как они сме­ют спать, ког­да мы вер­ну­лись! - ис­крен­не воз­му­тил­ся Ла Кар­валь, наг­ра­див дверь еще од­ним мо­лодец­ким уда­ром. Тя­желые створ­ки мо­рено­го ду­ба сод­рогну­лись. Вы­сунул­ся пе­репу­ган­ный прив­ратник, ре­шив­ший муд­ро не за­давать воп­ро­сов и не воз­му­щать­ся бе­зоб­ра­зи­ем, но прос­то от­крыть две­ри и впус­тить зах­ме­лев­ших гу­ляк под сво­ды ар­хи­епис­коп­ско­го двор­ца. - Да, мы вер­ну­лись... И всех пой­ма­ем, ку­да бы они не спря­тались... А те­перь пой­дем спать, всем ан­ге­лоч­кам по­ра в кро­ват­ку... В кро­ват­ку, ко­му ска­зано! - он сгреб Фран­суа за ру­ку, при­тис­нув к се­бе и яв­но не на­мере­ва­ясь от­пускать.

Как наз­ло, их из­ви­лис­тый путь про­легал ми­мо прес­ло­вутой Га­лереи Ан­ге­лов. Точ­ный пи­нок бот­фортом - и вот двое нез­ва­ных ви­зите­ров, да­вясь сме­хом, обоз­ре­ва­ют свя­тых слу­жите­лей Твер­ди Не­бес­ной.

- Пе­ред ва­ми, меж­ду про­чим, ре­лиги­оз­ное по­лот­но! - Кан­тен бе­зус­пешно пы­тал­ся при­дать сво­ему го­лосу мен­тор­ско-скри­пучие нот­ки, а сам все силь­нее при­жимал­ся го­рячим, твер­дым па­хом к уп­ру­гим яго­дицам мо­лодо­го че­лове­ка. - Со­вер­шенно не­понят­но, месье, от­че­го оно у вас вы­зыва­ет... о-о, а ведь и прав­да же - вы­зыва­ет!.. сов­сем не чис­тей­ший свя­щен­ный тре­пет, а низ­менное ли­кова­ние! И не от­не­кивай­тесь - вы­зыва­ет! Вот, я же на­щупал.. умм… так при­ят­но?

Про­курор дей­ство­вал очень неж­но и ак­ку­рат­но, проб­равшись ру­кой в чу­жие пан­та­лоны и от­кро­вен­но лас­кая Фран­суа. Тот вер­телся под его ру­кой, ер­зал, сме­ял­ся, но не де­лал по­пыток выр­вать­ся.

- Это ре­лиги­оз­ный эк­стаз! - Фран­суа очень от­четли­во по­нимал две ве­щи. Во-пер­вых, не так уж он и пь­ян, боль­ше при­киды­ва­ет­ся. Во-вто­рых, ему бы­ло при­ят­но, ког­да ко­ролев­ский про­курор бес­стыд­но ла­пал его под взгля­дами бы­лых фа­вори­тов его пре­ос­вя­щенс­тва, си­лой во­об­ра­жения мэт­ра Эша­веля прев­ра­тив­шихся в ан­ге­лов и ар­ханге­лов. Взгля­ды, как по­мере­щилось Фран­суа, бы­ли вов­се не осуж­да­ющи­ми, но бла­гос­клон­но-по­ощ­ря­ющи­ми. Он из­ги­бал­ся под лас­ка­ющей ру­кой, чувс­твуя сквозь сук­но и шелк твер­дость вос­став­ше­го дос­то­инс­тва про­куро­ра - по­хоже, из­рядных раз­ме­ров, ма­шиналь­но упе­рев­шись ла­доня­ми в за­вит­ки ниж­не­го края тя­желой зо­лотой ра­мы и тол­ка­ясь навс­тре­чу Ла Кар­ва­лю. Вски­нул рас­тре­пан­ную го­лову, встре­тив­шись с взгля­дом оче­ред­но­го ан­ге­ла. Не бу­дучи си­лен в зна­нии Биб­лии, Фран­суа не знал име­ни пре­лес­тно­го кры­лато­го соз­да­ния, дер­жавше­го в ру­ках кор­зи­ну с яб­ло­ками.

- Слад­кий мой... - мур­лыкнул Ла Кар­валь, и, преж­де чем зай­тись в оче­ред­ном прис­ту­пе хо­хота, при­ник на ми­нуту к рас­пахну­тым гу­бам Фран­суа. А по­том они бук­валь­но сог­ну­лись по­полам, гром­ко об­суждая, за­чем ан­ге­лу яб­ло­ки - ему сто­ило взять мор­ковку по­тол­ще и ис­поль­зо­вать не по наз­на­чению!

Кан­те­ну бы­ло хо­рошо, его ду­ша бы­ла спо­кой­на, ведь он поч­ти на­шел раз­гадку. А в ру­ках - лас­ко­вое жи­вое су­щес­тво, охот­но от­ве­ча­ющее на его объ­ятия и всем ви­дом су­лящее про­дол­же­ние... Кровь ба­раба­нила в вис­ках, на­пол­ня­ла том­ле­ни­ем каж­дую жил­ку, ис­тоско­вав­шу­юся по люб­ви в не­воль­ном воз­держа­нии, хмель раз­вя­зывал язык и ру­ки, из­бавляя от сдер­жаннос­ти и не­нуж­ных вос­по­мина­ний. Кан­тен здесь и сей­час был счас­тлив, а что бу­дет зав­тра - его не вол­но­вало!

- Ой... - ра­дос­тно за­хихи­кал Фран­суа, ука­зывая за пле­чо Кан­те­на, - ар­хангел Ми­ха­ил в под­штан­ни­ках... сей­час он нас ог­ненным ме­чом, да-а?

Шарль сто­ял у вы­хода из га­лереи, скрес­тив ру­ки на гру­ди и скеп­ти­чес­ки раз­гля­дывая раз­ве­селую па­роч­ку.

- При­ят­но ви­деть, что ты по­борол свой страх пе­ред месье про­куро­ром, Фран­суа, - над­менно про­мол­вил он.

- Это... как его... мы ищем путь к вза­им­но­му сот­рудни­чес­тву! - ра­дос­тно со­об­щил Фран­суа. - Не бей ме­ня, я те­бе еще при­гожусь! Его пре­ос­вя­щенс­тво ска­зал, нуж­но про­щать вра­гов сво­их и... и до­верять лю­дям, и еще че­го-то та­кое... Слу­шай, Шарль, на са­мом де­ле он толь­ко прит­во­ря­ет­ся та­ким страш­ным, вот! И еще за­меча­тель­но це­лу­ет­ся, - в до­каза­тель­ство Фран­суа на­дол­го приль­нул к го­рячим и жад­ным гу­бам про­куро­ра. Отор­вавшись же, со­об­щил во все­ус­лы­шание: - Но ты - луч­ше!

- Луч­ше? - по­доз­ри­тель­но пе­рес­про­сил про­курор, смут­но раз­ли­чая в глу­бине ко­ридо­ра не­кое бе­лое пят­но, со­вер­шенно не в си­лах опоз­нать его в тем­но­те и гус­то­те вин­ных па­ров, - а ну, еще ра­зок... - он вновь при­пал к гу­бам Фран­суа, мед­ленно об­во­дя ру­ками кон­ту­ры его те­ла. Па­рень об­вился вок­руг не­го, как вь­юнок вок­руг ко­рабель­ной сос­ны, по­вис на шее, по­сапы­вая и за­совы­вая ла­дош­ки под рас­стег­ну­тый кам­зол.

- Фран­суа! - за­шипел Кан­тен в ду­шис­тые ло­коны, - вот сей­час нас свя­той отец про­гонит из двор­ца на ули­цу... спать в ка­наву... да­вай его уго­ворим ос­та­вить нас хо­тя бы до зав­тра­ка!

Увы, но Кан­тен, ус­лы­шав сбо­ку не­доволь­ное по­каш­ли­вание, от­че­го-то уве­рил­ся, что в га­лерею за­шел де Лан­саль­як.

- Я поль­щен, - тон Шар­ля ни­как не вы­ражал по­доб­ных эмо­ций.

Смот­реть на них со сто­роны бы­ло уди­витель­но при­ят­но. Ла Кар­валь все-та­ки был чер­тов­ски кра­сив, гроз­ный ан­гел, ка­ра­ющий неп­ра­вых и ко­рону­ющий доб­ро­детель­ных. Шарль по­коле­бал­ся: мо­жет, уго­ворить про­куро­ра от­пустить ис­клю­читель­но дру­желюб­но­го по при­чине уда­рив­шей в го­лову вы­пив­ки месье Мо­рана? Или бу­дет про­ще ос­та­вить их на­еди­не?

- Не­еет! - скор­бно взвыл Фран­суа. - Толь­ко не ка­нава, я не хо­чу об­ратно в ка­наву! Там пло­хо, гряз­но, мок­ро и каш­ля­ешь по­том, как ста­рая боль­ная ло­шадь! Свя­той отец дол­жен быть ми­лосер­дным и снис­хо­дитель­ным к греш­кам ближ­них сво­их, ни­ког­да он нас не про­гонит, он нас пус­тит пе­рено­чевать, ну ведь прав­да? - он из­вернул­ся в креп­ких объ­яти­ях Ла Кар­ва­ля, заг­ля­дывая в ли­цо сто­яв­ше­го в от­да­лении Шар­ля и умо­ля­юще про­тянув: - Мо­жет, он да­же прис­мотрит за на­ми, что­бы мы не гре­шили боль­ше по­ложен­но­го? А под ут­ро от­пустит все гре­хи, у не­го это лег­ко по­луча­ет­ся, его же слу­ша­ют на Не­бесах, в от­ли­чие от нас... - но­ги по­чему-то упор­но от­ка­зыва­лись под­держи­вать Фран­суа, он цеп­лялся за про­куро­ра, сме­ясь не­из­вес­тно че­му.

«Нет, все-та­ки я на­пил­ся... Наж­рался, как свинья!»

С но­гами бы­ло пло­хо не толь­ко у Мо­рана. Пы­та­ясь под­хва­тить за­валив­ше­гося пар­ня на ру­ки или хо­тя бы под мыш­ку, Кан­тен не удер­жался в вер­ти­каль­ном по­ложе­нии и с воп­лем, сме­нив­шемся ди­ким хо­хотом, рух­нул на ко­вер - ув­ле­кая за со­бой и по­дель­ни­ка, и не ус­певше­го от­ско­чить Шар­ля. Так и по­лучи­лось - Шарль ли­цом в мяг­кий, пу­шис­тый ворс, на нем - про­курор, а свер­ху - ма­лень­кий дь­явол Фран­суа.

- Свя­той отец! - Ла Кар­валь пы­тал­ся спол­зти с д’Арнье, от­ча­ян­но ла­пая его за са­мые ин­тимные час­ти те­ла. - Прос­ти­те, из­ви­ните, при всей поч­ти­тель­нос­ти к ва­шей эми­нен­ции... ох, го­реть мне в аду, да слезь же ты с ме­ня, бе­сенок! Ай, ще­кот­но!

Шарль в этот мо­мент сам се­бе на­поми­нал уг­рю­мого бор­дос­ско­го до­га, на ко­торо­го с ве­селым виз­гом на­пали две иг­ри­вые бо­лон­ки. Ну да, Ла Кар­валь ви­дом и ве­сом боль­ше на­поми­нал ско­рее пас­тушь­его пса, но ще­нячий эн­ту­зи­азм Фран­суа дей­ство­вал и на про­куро­ра.

- Убе­ритесь-ка с ме­ня. Оба, - сквозь зу­бы ве­лел он, ощу­щая яго­дица­ми вну­шитель­ное дос­то­инс­тво Ла Кар­ва­ля.

- Месье про­курор, я пь­яный, но от­нюдь не сле­пой, не смей­те хва­тать Шар­ля, это мое! - Фран­суа ска­тил­ся с об­ра­зовав­шей­ся ку­чи-ма­лы, по­пут­но ус­пев прих­ва­тить ко­го-то щип­ком за уп­ру­гий зад и ус­лы­шав со­вер­шенно не­пот­ребное «ай!» Усел­ся на ков­ре, гля­дя на ба­рах­та­ющих­ся муж­чин и ис­те­ричес­ки хи­хикая. - На та­кое зре­лище на­до би­леты про­давать, озо­лотить­ся мож­но... Гос­по­дин про­курор, вы та­ким об­ра­зом пы­та­етесь как мож­но бли­же сой­тись с по­доз­ре­ва­емым? Вам по­мочь или не ме­шать? Шарль, те­бе над­ле­жит про­яв­лять кро­тость и не соп­ро­тив­лять­ся пра­восу­дию!..

Борь­ба рас­па­лила про­куро­ра, тем бо­лее, ког­да он по­нял, что под его ру­ками не от­нюдь жир­ные те­леса ар­хи­епис­ко­па Ту­луз­ско­го, а мус­ку­лис­тая фи­гура от­ца д’Арнье. Же­лание об­ру­шилось на мо­лодо­го че­лове­ка с та­кой си­лой, что он, рас­плас­тавшись на Шар­ле и без­жа­лос­тно вжав его в ко­вер, со­вер­шенно не от­да­вая се­бе от­че­та в том, что де­ла­ет, впил­ся в кри­вящий­ся рот страс­тным, жад­ным, со­вер­шенно звер­ским по­целу­ем.

Шарль обом­лел, пер­вым его по­рывом бы­ло из­ловчить­ся и от ду­ши пнуть Ла Кар­ва­ля в тре­пет­ное, пусть зна­ет свое мес­то! Но в пос­ледний мо­мент он пе­реду­мал, от­ве­тив с та­кой же жи­вот­ной страстью, ед­ва не в кровь раз­би­вая гу­бы Ла Кар­ва­ля. «Что, я вам нрав­люсь, мэтр про­курор? Так по­думай­те хо­рошень­ко, преж­де, чем приб­ли­жать­ся - я вам не Фран­суа, мы с ва­ми из од­но­го тес­та!»

- О-о, - очень ти­хо и трез­во вы­дох­нул Фран­суа. Ви­дение не сол­га­ло: чер­ные и мед­но-ры­жие пря­ди на­ходи­лись сов­сем ря­дом, он ви­дел дро­жащий в зрач­ке Ла Кар­ва­ля кро­хот­ный от­блеск све­чи - не­весть от­че­го по­думав, что не зна­ет име­ни ко­ролев­ско­го про­куро­ра, толь­ко его фа­милию. Ви­дел по­целуй, боль­ше на­поми­нав­ший про­дол­же­ние по­тасов­ки, а не вы­раже­ние страс­ти неж­ной. Ви­дел, как паль­цы Ла Кар­ва­ля впи­ва­ют­ся в пле­чи Шар­ля под тон­кой ру­баш­кой, смот­рел, не от­ры­вая глаз, не по­нимая са­мого се­бя. Зре­лище при­тяги­вало и от­талки­вало, хмель раз­ве­ивал­ся, ве­селье пе­рерож­да­лось в ис­пуг - эти двое кра­сивых и силь­ных сам­цов сей­час неп­ре­мен­но по­дерут­ся, вы­яс­няя, кто дос­то­ин быть свер­ху, а ко­му при­дет­ся под­чи­нить­ся и ус­ту­пить... Фран­суа не­воль­но при­жал паль­цы к гу­бам, от­ползая по ков­ру по­даль­ше от это­го бе­зумия.

Кан­тен по­чувс­тво­вал на гу­бах со­лоно­ватый прив­кус кро­ви, чу­жой язык, вла­мыва­ющий­ся в рот, жес­ткие паль­цы и ту­гое коль­цо об­вивших­ся вок­руг его та­лии длин­ных ног. Шарль не об­ни­мал - ду­шил в объ­яти­ях, не це­ловал - ку­сал, все тес­нее и тес­нее при­жима­ясь к сво­ей жер­тве чрес­ла­ми, впи­ва­ясь паль­ца­ми в рас­пу­щен­ные во­лосы, из­ви­ва­ясь зме­ей, пы­та­ясь под­мять Кан­те­на под се­бя. Д'Арнье вы­пус­тил на во­лю то­го зве­ря, что всег­да жил в нем, но сми­рял­ся при ви­де зо­лото­го ошей­ни­ка и са­хар­ной кос­точки. Ему хо­телось сок­ру­шить Ла Кар­ва­ля, вмять в пу­шис­тый ворс ков­ра. Ус­лы­шать, как за­нос­чи­вый па­рижа­нин бу­дет кри­чать под ним, приз­на­вая его вер­хо­венс­тво. Мо­лодой про­курор по­пытал­ся ос­во­бодить­ся, но не тут-то бы­ло - Шарль удер­жи­вал до­бычу мер­твой хват­кой. Силь­ные ру­ки сод­ра­ли с Ла Кар­ва­ля кам­зол и ру­баху, длин­ные ног­ти ца­рапа­ли смуг­лую ко­жу. Кан­тен не­воль­но вскри­кивал, не в сос­то­янии сбро­сить с се­бя при­кипев­шее те­ло, чувс­твуя об­на­жен­ной грудью глад­кую грудь д’Арнье, бе­шеный стук его сер­дца и собс­твен­ное ли­хора­доч­ное, ли­ша­ющее вся­кой во­ли, не­ис­то­вое же­лание… Вы­тянув ру­ку, он пой­мал пле­чо Фран­суа, взгля­нул на не­го умо­ля­юще.

«Спа­си! - взы­вали чер­ные гла­за. - Спа­си, или я сой­ду с ума…»

Они спле­лись, как ге­раль­ди­чес­кие чу­дови­ща на гер­бе - чер­ное и зо­лотое, пан­те­ра и лев, сра­жа­ясь за пра­во быть пер­вым из двух рав­ных.

- У-у, нет! - Фран­суа дер­нулся, ша­раха­ясь на­зад и вы­рыва­ясь из хват­ки про­куро­ра. Он ви­дел, как рас­ши­рились зрач­ки ага­тово-чер­ных глаз, за­тума­нен­ные кру­говертью же­лания и бо­яз­ни по­казать­ся сла­бым, ус­ту­пить дру­гому. Ми­молет­но он по­сочувс­тво­вал про­куро­ру, но вме­шивать­ся в эту по­тасов­ку треть­им не со­бирал­ся. Упа­си Бо­же, в та­кой дра­ке его прос­то сом­нут, не за­метив. Сей­час они оба пу­гали Фран­суа - и вне­зап­но оз­ве­рев­ший Шарль, и Ла Кар­валь, ли­шив­ший­ся не толь­ко кам­зо­ла, но и сво­его сто­лич­но­го вы­соко­мерия. Они пе­река­тились, про­курор те­перь ока­зал­ся сни­зу, рас­плас­танным на спи­не под на­пором д’Арнье - и, хоть он по-преж­не­му дер­гался, взбры­кивая длин­ны­ми но­гами и пы­та­ясь сбро­сить Шар­ля, но без преж­ней ярос­ти, пос­те­пен­но сми­ря­ясь.

Наб­равшись сме­лос­ти, Фран­суа на ко­ленях под­полз бли­же. Ос­то­рож­но об­хва­тив обо­ими ла­доня­ми пе­река­тывав­шу­юся по ков­ру го­лову Ла Кар­ва­ля за вис­ки, удер­жи­вая про­куро­ра на мес­те, бо­яз­ли­во заг­ля­дывая в бе­шеные и тос­ку­ющие гла­за.

- Вот так... - ти­хонь­ко про­из­нес он. - Вот так, да, так оно по­луча­ет­ся... - ак­тер нак­ло­нил­ся впе­ред, по­цело­вав Ла Кар­ва­ля в лоб и мяг­ко поп­ро­сив: - Ус­по­кой­ся. Так выш­ло. Ты ведь хо­тел это­го, да-а?

Сум­рак от­пускал, про­рисо­вывая воз­вы­шав­ше­гося над ним че­лове­ка - си­ние, ль­дис­тые гла­за, прев­ра­тив­ши­еся в два клин­ка, без­жа­лос­тно вспа­рывав­шие ко­жу, вздув­ши­еся на шее жи­лы. Гу­бы, ма­нящие, влаж­ные от его кро­ви, тор­жес­тву­ющие. Шарль уже не впи­вал­ся в смуг­лую бар­ха­тис­тость бе­дер, лас­кал, удоб­но ус­тра­ивая их на собс­твен­ной по­яс­ни­це. Ко­рот­кие по­целуи осу­шили ис­па­рину, выс­ту­пив­шую на лбу, под гус­ты­ми, цве­та во­роно­го кры­ла, пря­дями, по­тек­ли оже­рель­ем вок­руг шеи на грудь… Кан­тен, не в си­лах про­тивить­ся прон­зи­тель­но­му же­ланию от­дать­ся без ос­татка, до глу­бин ес­тес­тва, вздра­гивал под ру­ками и гу­бами, млел под силь­ны­ми ла­доня­ми, сми­на­ющи­ми, вы­гиба­ющи­ми его вдруг став­шее та­ким по­кор­ным те­ло так, как им взду­ма­ет­ся… Юно­ша удер­жи­вал его го­лову, не поз­во­ляя от­вернуть­ся, скрыть­ся от про­низы­ва­юще­го взгля­да.

- Ну же, - с вы­зовом про­шеп­тал про­курор. Д'Арнье гла­дил его жи­вот, спус­ка­ясь все ни­же, по­ка не нат­кнул­ся на то, что обыч­но бы­ло скры­то по­лами ру­бахи и пан­та­лона­ми - тон­кую зо­лотую цепь, об­ви­вав­шую бед­ра Кан­те­на. Цепь из мел­ких плос­ких ко­лец, пе­реме­жа­емых плас­тинка­ми с вы­чека­нен­ным изоб­ра­жени­ем листь­ев ду­ба и оме­лы. - Че­го ты ждешь? Бо­ишь­ся сго­реть? Ведь ты сго­ришь, Шарль… Зап­ла­тишь та­кую це­ну или убо­ишь­ся?

- Ес­ли я пой­ду до­линой смер­тной те­ни, не убо­юсь зла, по­тому что ты со мной... - Кан­тен знал эти сло­ва псал­ма, но ска­зан­ные сей­час низ­ким, гус­тым от вож­де­ления го­лосом Шар­ля, они проз­ву­чали, как обе­щание взять Ла Кар­ва­ля с со­бой ту­да, где у ка­мен­но­го ко­лод­ца в сум­рачном са­ду жи­вет ан­гел со сло­ман­ным кры­лом. Да, он иг­ра­ет с ог­нем, рис­ку­ет сго­реть, но прек­расно зна­ет, что обож­жет при этом и Ла Кар­ва­ля - а это оп­равды­ва­ет рис­ки.

Шарль сдви­нул­ся, при­под­нялся и кос­нулся гу­бами не смуг­лой ко­жи, но при­чуд­ли­во изог­ну­того зве­на це­поч­ки, мер­ца­юще­го на ней, и так дви­нул­ся вдоль по­яс­ка, пе­рес­чи­тывая звенья гу­бами.

Не­весть по­чему Фран­суа уло­вил часть ощу­щений Шар­ля - а мо­жет, вы­думал их, хо­лод зо­лотых звень­ев под гу­бами и го­рячее, ма­нящее теп­ло жи­вой ко­жи. Ла Кар­валь и в са­мом де­ле ус­по­ко­ил­ся, не соп­ро­тив­лялся боль­ше, ле­жал, тя­жело и глу­боко ды­ша, по­рой вздра­гивая всем те­лом, ког­да гу­бы или паль­цы Шар­ля за­дева­ли осо­бо чувс­тви­тель­ное мес­течко. Фран­суа встрях­нулся, сбра­сывая си­ний кам­золь­чик на ко­вер, рас­пуская ба­тис­то­вую лен­точку шар­фа. Пе­реби­рая став­шие влаж­ны­ми, шел­ко­вис­то-сколь­зя­щими чер­ные во­лосы про­куро­ра, змей­ка­ми об­ви­вав­ши­еся вок­руг его паль­цев - «как коль­ца», по­дума­лось ему. Гла­дя шею с от­четли­во выс­ту­пив­ши­ми бу­гор­ка­ми вен, пле­чи и ши­рокую, час­то взды­мав­шу­юся грудь, слов­но на­ходясь во сне - по­тому что на­яву не мог­ло быть ни­чего по­доб­но­го. Ко­неч­но, это сон. Он на­пил­ся, зас­нул в ко­ляс­ке и те­перь ви­дит гре­зу о пус­тынной га­лерее с кар­ти­нами, на ко­торых ожи­ва­ют ан­ге­лы, и где на ков­ре тем­но-вин­но­го цве­та при­чуд­ли­во спле­та­ют­ся в лю­бов­ной иг­ре об­на­жен­ные те­ла. Ну ко­неч­но, на­яву та­кого не мо­жет быть...

Ла Кар­валь вски­нул ру­ку, про­вел влаж­ной, го­рячей ла­донью по ли­цу скло­нив­ше­гося над ним Фран­суа - слов­но то­же пы­тал­ся убе­дить­ся в ре­аль­нос­ти или не­ре­аль­нос­ти про­ис­хо­дяще­го, за­путал паль­цы в рас­тре­пав­шихся куд­ряшках.

До­быча сми­рилась со сво­ей участью, и д'Арнье в сво­ей нес­пешной ма­нере ис­сле­довал те­ло Ла Кар­ва­ля на вкус и на ощупь, ка­са­ясь его те­перь поч­ти с той же лас­кой, что и тон­ко­го, изящ­но­го Фран­суа. В этот мо­мент Шар­ля нис­коль­ко не за­боти­ло, что тот наб­лю­да­ет за лю­бов­ни­ком, лас­ка­ющим дру­гого - жест, ко­торым Фран­суа ус­по­ка­ива­юще при­дер­жи­вал Ла Кар­ва­ля, до­казы­вал, что при­пад­ка рев­ности мож­но не ожи­дать.

- О­иии... - еле слыш­но вы­дох­нул Фран­суа, ког­да Шарль быс­трым, гиб­ким дви­жени­ем по­дал­ся впе­ред, взяв му­жес­тво Ла Кар­ва­ля в рот, рас­сы­пав по под­жа­рому смуг­ло­му жи­воту ры­жую медь гус­тых ло­конов. Ла Кар­валь выг­нулся ду­гой, неп­ро­из­воль­но стис­нув в при­гор­шне ло­коны Фран­суа и с си­лой дер­нув его вниз, к се­бе, к при­от­кры­тым гу­бам, не по­цело­вав, но поч­ти уку­сив до кро­ви. Фран­суа за­мер, не ре­ша­ясь вы­дирать­ся и не­воль­но зас­то­нав в по­целуй - ибо слиш­ком хо­рошо пред­став­лял, что ис­пы­тыва­ешь, ког­да Шарль д’Арнье ре­ша­ет по­иг­рать с пар­тне­ром в сла­дос­тную и му­читель­ную иг­ру.

Это бы­ло уди­витель­но и прек­расно - рас­те­ряв­ший в страс­ти свою неп­риступ­ную арис­токра­тичес­кую хо­лод­ность отец д’Арнье и иг­ри­вый, чу­дес­ный маль­чик... Вол­шебная иг­ра, где нет по­беди­телей и про­иг­равших, где изыс­канная чувс­твен­ность дик­ту­ет свои пра­вила, где че­лове­чес­кое те­ло упо­доб­ля­ет­ся му­зыкаль­но­му инс­тру­мен­ту в ру­ке мас­те­ра и, пос­лушное его во­ле, рож­да­ет на свет том­ную ме­лодию... Кан­тен не­жил­ся в объ­яти­ях Шар­ля и Фран­суа, слов­но рас­пи­на­емый на теп­лом кам­не сре­ди пен­ных волн лет­не­го при­боя. Го­лова бы­ла лег­ка, а ду­ша ли­кова­ла - вот оно, его от­дохно­вение, наг­ра­да за тру­ды. Два ве­лико­леп­ных, жаж­ду­щих люб­ви те­ла в его объ­яти­ях... Ла Кар­валь при­под­нялся, лас­кая спи­ну Шар­ля, на миг отор­вал его от се­бя, что­бы глу­боко и дол­го по­цело­вать, а по­том вновь поз­во­лил ему за­нять­ся сво­им чле­ном. Го­лова мед­ленно скло­нилась на об­на­жен­ные ко­лени Мо­рана, оку­тав их чер­ны­ми ло­кона­ми, как шел­ко­вым по­логом но­чи.

Не от­ры­ва­ясь от сво­его ув­ле­катель­но­го за­нятия, Шарль про­сунул ру­ку меж­ду без­воль­но рас­ки­нутых ног Ла Кар­ва­ля, на­мекая, что то­же не прочь бы по­лучить то­лику удо­воль­ствия, бо­лее ос­тро­го, чем по­целуи. По­чувс­тво­вав ос­то­рож­ный па­лец, Кан­тен на миг вски­нул­ся и за­пани­ковал, но тут же по­летел об­ратно на ко­вер, ув­ле­ка­емый цеп­ки­ми, зо­лотис­ты­ми ру­ками Мо­рана, прек­расно по­няв­ше­го на­мере­ния сво­его лю­бов­ни­ка. И вновь ус­по­ка­ива­ющий, жар­кий ше­пот, и вто­рящий ему страс­тный, низ­кий, пе­релив­ча­тый ба­ритон уже не скры­ва­юще­го чувс­твен­ную жаж­ду Шар­ля. Две па­ры пыл­ких губ, за­цело­выва­ющих его стра­хи и вы­соко­мерие, ру­ки, лас­ка­ющие во­ющую от не­тер­пе­ния ко­жу.

- Кан­тен... - Шарль был не­жен, но нас­той­чив, очень си­лен и не тер­пел соп­ро­тив­ле­ния, - пус­ти ме­ня, рас­слабь­ся...

- Толь­ко ес­ли я по­том те­бя так же, - бор­мотнул Ла Кар­валь, сгла­тывая пе­ресох­шим гор­лом, из­ви­ва­ясь на проб­равшим­ся в свя­тая свя­тых паль­це.

- Сло­во дво­ряни­на...

Кан­те­ну не хва­тило вы­дер­жки, что­бы вы­нес­ти взгляд на­пол­ненных сла­дос­трас­ти­ем се­вер­ных глаз, и он, от­ча­ян­но пок­раснев, по­пытал­ся от­вернуть­ся. Но твер­дая ру­ка, взяв­ши за под­бо­родок, раз­верну­ла его ли­цо к се­бе.

- Хо­чу смот­реть на те­бя! - рас­па­лен­но ры­чал Шарль, - Кан­те­еен...

«Кан­тен, вот как его зо­вут. Кан­тен де Ла Кар­валь».

Тем­но­воло­сое и смуг­лое бо­жес­тво, из­ви­вав­ше­еся сей­час под Шар­лем, ело­зя ло­пат­ка­ми по ков­ру.

- Ти­ше, ти­ше... - Фран­суа ус­по­ка­ивал его как мог, ус­во­ив на собс­твен­ном опы­те, что рвать­ся и дер­гать­ся в пер­вые мгно­вения бес­смыс­ленно и до­воль­но бо­лез­ненно. Про­курор был ку­да силь­нее его фи­зичес­ки, но сей­час рас­сла­бил­ся и об­мяк. Фран­суа не сос­та­вило осо­бого тру­да при­тянуть его об­ратно к се­бе, це­луя и по­кусы­вая рас­пухшие и став­шие уди­витель­но неж­ны­ми гу­бы, в бук­валь­ном смыс­ле осы­пая по­целу­ями ли­цо, шею и пле­чи Кан­те­на, сли­зывая выс­ту­пив­шую на ко­же ис­па­рину - не со­леную, но слад­ко­ватую на вкус. Ощу­щая и до­гады­ва­ясь, что сей­час с ним про­ис­хо­дит, как Шарль втал­ки­ва­ет­ся в не­го все глуб­же и глуб­же, силь­но и раз­ме­рен­но, пре­одо­левая не­воль­ное соп­ро­тив­ле­ние пло­ти, пог­ру­жа­ясь в жар­кую, тре­пещу­щую узость. Как нап­ря­га­ют­ся мыш­цы под ко­жей и рас­слаб­ля­ют­ся, ус­ту­пая, как бе­шено ко­лотит­ся о реб­ра сер­дце, ло­вя гу­бами чу­жие сто­ны, хрип­лые и про­тяж­ные.

У Ла Кар­ва­ля, по­хоже, имел­ся опыт по­доб­ных со­итий, где он при­вык ис­полнять в них роль ве­дуще­го, а не ве­домо­го, и сей­час ни­как не мог свык­нуть­ся со сво­им по­ложе­ни­ем. Вып­лески­вая сдер­жи­ва­емые эмо­ции на Фран­суа - паль­ца­ми, сжи­ма­ющи­мися так, что от­четли­во пох­русты­вали кос­ти, уку­сами и жад­ны­ми по­целу­ями, в ко­торых то­нули вскри­ки, при­жимая Фран­суа к сво­ему го­ряче­му бо­ку, бук­валь­но втис­ки­вая его в се­бя, не об­ра­щая вни­мания на жа­лоб­ное пос­ку­лива­ние.

Шарль чес­тно на­мере­вал­ся быть ос­то­рож­ным, как ес­ли бы на его член был на­сажен не ве­лико­леп­ный хищ­ник Ла Кар­валь, а неж­ный ан­ге­лочек Фран­суа, но то, как про­курор при­нимал его лас­ки, не сты­дясь, не пы­та­ясь до­казать свое пре­вос­ходс­тво, но прос­то рас­тво­ря­ясь в нас­лажде­нии, зас­та­вило от­ца д’Арнье по­терять го­лову. Смуг­лое мус­ку­лис­тое те­ло би­лось под Шар­лем в не­ис­то­вой пляс­ке страс­ти, и он при­нял приг­ла­шение на древ­ней­ший из тан­цев, ко­торый при­нято ис­полнять ле­жа, то с ма­ху пог­ру­жа­ясь в лю­бов­ни­ка, то му­читель­но-мед­ленно выс­каль­зы­вая на­ружу, вре­мя от вре­мени вы­гибая спи­ну, что­бы дви­жени­ем го­ловы от­бро­сить на­зад во­лосы, пе­ресы­па­ющи­еся пар­чо­вым ве­ером...

Они лю­били друг дру­га, сос­та­вив, как вер­но за­метил его пре­ос­вя­щенс­тво, ве­лико­леп­ную па­роч­ку хищ­ни­ков - со­еди­ня­ясь лишь ра­ди ми­молет­но­го, но та­кого страс­тно­го удо­воль­ствия. Фран­суа по­рой ощу­щал се­бя треть­им лиш­ним меж­ду ни­ми, роб­ко пы­та­ясь от­ка­тить­ся в сто­рону - но Ла Кар­валь с си­лой, поч­ти на гра­ни гру­бос­ти, дер­гал его на­зад, ши­пя: «Ку­даа, сла­аад­кий?» Тог­да Фран­суа по­нимал, что он тут от­нюдь не лиш­ний, он - свя­зу­ющая нить меж­ду эти­ми дву­мя, свер­ка­ющая зо­лотая це­поч­ка нав­ро­де той, что за ка­ким-то бе­сом но­сит Кан­тен... Та­лис­ман его, что ли?

«Ин­те­рес­но, вдруг кто-ни­будь сей­час смот­рит на нас?» - Фран­суа об­вел тем­ную га­лерею за­тума­нен­ным взгля­дом. Ан­гель­ское во­инс­тво на кар­ти­нах... но кто мо­жет знать, где в этих сте­нах и ко­лон­нах спря­таны не­замет­ные глАз­ки или отод­ви­га­ющи­еся штор­ки, да­ющие пос­вя­щен­но­му воз­можность прес­по­кой­но со­зер­цать тво­ряще­еся на по­лу бе­зоб­ра­зие?

Пре­давать­ся от­вле­чен­ным раз­думь­ям ему не поз­во­лили. Кан­тен за во­лосы при­тянул его к се­бе, впив­шись по­целу­ем в рот и зад­ви­гав­шись так силь­но, что Фран­суа приш­лось упасть на не­го, об­хва­тив ру­ками. Шарль, по­хоже, дос­тиг фи­нала - му­читель­но­го и прек­расно­го, взле­тев ку­да-то ввысь и ув­ле­кая их обо­их за со­бой, ту­да, где не су­щес­тву­ет зап­ре­тов и прег­рад, где звез­дное си­яние прох­ладны­ми кап­ля­ми сте­ка­ет по раз­го­рячен­ным те­лам, где нет ни вре­мени, ни­чего...

Мир не сра­зу встал на мес­то, но ан­ге­лы на кар­ти­нах, на­конец, пе­рес­та­ли тре­петать ажур­ны­ми крыль­ями, и Шарль смог по­шеве­лить­ся, ска­тыва­ясь с та­кого же обес­си­лен­но­го Ла Кар­ва­ля. Про­курор Шат­ле, впро­чем, мо­мен­таль­но сре­аги­ровал, мер­твой хват­кой вце­пив­шись ему в пле­чо:

- Ку­да?!...

До Шар­ля не сра­зу дош­ло: его за­подоз­ри­ли в об­ма­не и не­жела­нии соб­лю­дать пред­ва­ритель­ный уго­вор - те­перь бы­ла его оче­редь при­нять в се­бя Ла Кар­ва­ля. Те­перь, ког­да пер­вый бе­зум­ный по­рыв ми­новал, Шарль по­нял, что пред­по­чел бы бо­лее ком­фор­тные ус­ло­вия:

- Ре­шил про­гулять­ся в Ин­дию и об­ратно. Пой­дем в спаль­ню.

- Хоть один здра­вомыс­ля­щий че­ловек в об­щес­тве бе­зум­цев, - си­дев­ший на по­лу Фран­суа вы­тянул ру­ку, с отс­тра­нен­ным лю­бопытс­твом раз­гля­дывая ос­тавши­еся на пред­плечье баг­ро­вые сле­ды паль­цев, гро­зив­шие зав­тра слить­ся в не­хилый та­кой си­няк. - Ко­торый по­нима­ет, что лю­бовью нуж­но за­нимать­ся в спаль­не, а не где прис­пи­чило. Раз­би­рай­те иму­щес­тво, гос­по­да... - он зап­ро­кинул го­лову и рас­сме­ял­ся, чис­то и лег­ко. Его смех взле­тел к стрель­ча­тому по­тол­ку, от­ра­зив­шись и рас­сы­пав­шись се­реб­ря­ными го­роши­нами. - Да уж, оби­тель бла­гочи­ния... Шарль, по­гонят те­бя ког­да-ни­будь из свя­щен­ни­ков, по­мяни мое сло­во. И по­едешь ты в Па­риж, по­корять выс­ший свет... Сос­тавь мне про­тек­цию, ког­да бу­дешь на вер­ши­нах, а?

- Очень, очень, до чрез­вы­чай­нос­ти смеш­но, - по­кивал Шарль, под­ни­ма­ясь на но­ги и по­пут­но прих­ва­тывая с по­ла ха­лат. - Прик­рой­ся, а то си­яешь на всю га­лерею, зат­ме­вая лу­ну.

Частью оде­тые, частью - прик­ры­тые чь­ими по­пало ве­щами, они дви­нулись в по­кои д’Арнье, при­чем по до­роге Ла Кар­валь то и де­ло пы­тал­ся прих­ва­тить Шар­ля за зад, а тот гор­де­ливо ук­ло­нял­ся под ти­хое хи­хиканье Фран­суа.

В спаль­не Шарль зас­та­вил их за­жечь все све­чи:

- Хо­чу ви­деть вас, - по­яс­нил он, од­ной ру­кой об­ни­мая за та­лию Кан­те­на, а дру­гой Фран­суа, при­тяги­вая их се­бе на грудь.

… Они сто­яли под­ле ши­рокой пос­те­ли, ус­тлан­ной мяг­ки­ми пе­рина­ми и по­душ­ка­ми, лас­кая и це­лу­ясь друг с дру­гом, сме­ясь, от­кро­вен­но лю­бу­ясь друг дру­гом, рас­па­ляя се­бя пе­ред но­вой бит­вой. Кан­тен, ни­ког­да не жа­ловав­ший­ся на кре­пость ор­га­низ­ма, быс­тро при­шел в се­бя и те­перь нед­вусмыс­ленно проб­рался иг­ри­выми паль­ца­ми в неж­ный рас­па­док креп­ко­го, бе­лос­нежно­го, как слив­ки, за­да Шар­ля.

«Пре­подоб­ный при всей его воль­нос­ти нра­вов в жиз­ни не от­ва­жил­ся бы за­казать та­кую кар­ти­ну, - не­весть от­че­го приш­ло на ум Фран­суа, ког­да на пос­те­ли об­ра­зова­лась пу­тани­ца рук, ног и тел. - Кто бы стал ему по­зиро­вать, а са­мое глав­ное - где бы он рис­кнул ее по­весить и ко­му по­казать? Это точ­но бы­ли бы пад­шие ан­ге­лы, счас­тли­вые сво­им па­дени­ем. Пусть они ли­шились не­бес, но вза­мен об­ре­ли воз­можность лю­бить... Или - это не лю­бовь, а са­мое обыч­ное вож­де­ление, по­роч­ное лю­бопытс­тво - и воз­можность все­цело его удов­летво­рить? Гос­по­ди, да ка­кая сей­час раз­ни­ца, мне хо­рошо, им то­же, Ла Кар­валь по­лучил сво­их по­доз­ре­ва­емых и ус­по­ко­ил­ся, все бу­дет хо­рошо, Фран­суа, вот уви­дишь...»

Он тре­петал под нас­той­чи­во при­каса­ющи­мися к не­му ру­ками, чувс­твуя, как го­рят на ко­же об­жи­га­ющие по­целуи, ос­тавлен­ные тем и дру­гим. Кан­тен и Шарль приль­ну­ли друг к дру­гу, чер­ные во­лосы пе­репу­тались с зо­лоты­ми, смуг­лая ко­жа ря­дом со свет­лой, ка­жущей­ся в тре­пещу­щих от­све­тах све­чей ма­тово-проз­рачной, как пла­фон на ста­рин­ном але­бас­тро­вом све­тиль­ни­ке. Фран­суа по­нимал, что по срав­не­нию с па­роч­кой ат­ле­тичес­ки сло­жен­ных мо­лодых муж­чин он выг­ля­дит су­щим под­рос­тком - пусть и млад­ше их все­го на ка­ких-то пять-шесть лет - и они сей­час за­бав­ля­лись с ним, как с жи­вой иг­рушкой. Ко­торую мож­но как угод­но ва­лять по пос­те­ли, тро­гать вез­де, где взду­ма­ет­ся, це­ловать, по­ка он не на­чинал за­дыхать­ся. На­шеп­ты­вать ему на ухо неп­ристой­нос­ти, по­дер­ги­вать за ко­леч­ки се­режек... «Ма­лолет­ний воль­те­рянец вы­ис­кался, - бор­мо­тал Ла Кар­валь, бо­лез­ненно по­кусы­вая Фран­суа за моч­ку уха, и тут же пе­рехо­дя на то­митель­но-неж­ное: - Мой зо­лотой маль­чик...»

Кан­тен по­тихонь­ку и спих­нул его вниз, к сво­ему бра­во тор­ча­щему му­жес­тву, мно­гоз­на­читель­но на­давив на за­тылок. Нес­коль­ко мгно­вений Фран­суа шут­ли­во соп­ро­тив­лялся, по­том ус­ту­пил: в кон­це кон­цов, они сво­ими гла­зами ви­дел, как Шарль по доб­рой во­ле взял у па­риж­ско­го про­куро­ра, зна­чит, и ему бу­дет не за­зор­но. Прав­да, воз­бужден­ное дос­то­инс­тво Кан­те­на точ­но бы не по­мес­ти­лось в рот Фран­суа, но за­то над этой шту­кови­ной мож­но бы­ло дол­го и усер­дно тру­дить­ся язы­ком, кра­ем уха слы­ша, как слад­ко пос­та­ныва­ет об­ни­ма­юща­яся па­роч­ка.

Уже дав­но д'Арнье не за­нимал­ся лю­бовью втро­ем, ус­пев по­забыть, ка­кое это слож­ное и тон­кое де­ло. Точ­но вы­верить дви­жение, что­бы оно из лас­ки не прев­ра­тилось в пыт­ку, по­вер­нуть­ся под та­ким уг­лом, что­бы не толь­ко да­вать, но и по­лучать удо­воль­ствие... Слож­ности и уси­лия сто­или то­го, Шар­лю ка­залось, что ком­на­та пла­ва­ет у не­го пе­ред гла­зами, ко­лышет­ся по­лог кро­вати, а огонь­ки све­чей сор­ва­лись с мес­та и кру­жат по ком­на­те, как свет­лячки, буд­то пы­та­ясь как мож­но эф­фек­тнее пред­ста­вить тро­ицу, рас­по­ложив­шу­юся на пос­те­ли. Зо­лото, медь, сталь, брон­за, мра­мор, пер­ла­мутр - иг­ра кра­сок све­ла бы мэт­ра Эша­веля с ума.

Шарль рас­ки­нул­ся пе­ред Ла Кар­ва­лем жи­вым крес­том, ши­роко раз­ве­дя по­лусог­ну­тые в ко­ленях но­ги. С губ сле­тало тя­желое, пре­рывис­тое ды­хание, по­дер­ну­тые по­воло­кой гла­за из-под опу­щен­ных век вни­матель­но и жад­но ло­вили каж­дое дви­жение мо­лодо­го про­куро­ра. Отец д’Арнье не прос­то ис­полнял обе­щан­ное - всем сво­им ви­дом жаж­дал, тре­бовал, что­бы Кан­тен сде­лал с ним все, что ему заб­ла­горас­су­дит­ся. А тот не спе­шил - прис­тро­ив ще­ку на глад­ком, бе­лом ко­лене, он во­дил тон­ким паль­цем по жи­воту, бед­рам, гру­ди, лишь на мгно­вение за­девая пун­цо­вую, влаж­ную го­лов­ку чле­на… про­бира­ясь сквозь зо­лотис­тую по­росль к пуль­си­ру­ющей ды­роч­ке, дот­ра­гива­ясь до нее и вновь сколь­зя вверх. Под­но­ся па­лец к пур­пурно-тем­ным гу­бам, нес­пешно об­ли­зывая и вновь про­дол­жая пыт­ку… Шарль пос­та­нывал, ца­рапая в не­тер­пе­нии все, до че­го мог до­тянуть­ся, ти­хонь­ко ру­гал­ся и вер­телся под нас­мешли­во-лас­ко­вым взгля­дом чер­ных глаз.

- Раз­двинь ко­лени, Шарль… еще ши­ре, - и брон­зо­вая коб­ра ны­ря­ет го­ловой впе­ред, ко­рот­ко це­луя баг­ро­вый член и вновь ус­тра­ивая го­лову на дро­жащем в не­тер­пе­нии ко­лене, - нра­вит­ся? Хо­рошо те­бе?

Те­перь д'Арнье по­нимал, что чувс­тву­ет па­лач, от­данный на ми­лость пы­ту­емо­го, че­лове­ка, ко­торо­го сов­сем не­дав­но тер­зал му­читель­ной лас­кой - Ла Кар­валь яв­но умел до­бивать­ся приз­на­ний не толь­ко уг­ро­зами.

- Хва­тит, - так труд­но удер­жать вер­ный тон, не сфаль­ши­вить, - иди ко мне... внутрь...

- Да­аа... иду...

Те­ло соп­ро­тив­ля­лось, не поз­во­ляя про­ник­нуть в се­бя, ов­ла­деть, нас­ла­дить­ся ту­гой, го­рячей глу­биной, но Кан­тен умел ло­мать соп­ро­тив­ле­ние. Мед­ленно, уве­рен­но он втис­ки­вал­ся в уз­кий про­ход, креп­ко вце­пив­шись в дро­жащие, сколь­зкие от зо­лотис­той вла­ги бед­ра... Шарль ме­тал­ся, сжи­мая зу­бы, не поз­во­ляя кри­ку не то бо­ли, не то ли­кова­ния выр­вать­ся из гру­ди. Еще мгно­вение, ры­вок - и мощ­ный член про­куро­ра пол­ностью во­шел в рас­тя­нутую ды­роч­ку... Кан­тен чуть по­дал­ся впе­ред, по­цело­вав су­хие, об­ме­тан­ные гу­бы, и на­чал плав­но дви­гать­ся на­зад. Шарль был ве­лико­лепен - он быс­тро су­мел рас­сла­бить­ся и пой­мать нуж­ный темп, по­могая смуг­ло­му лю­бов­ни­ку спол­на по­лучить удо­воль­ствие. Кан­тен то уве­личи­вал, то умень­шал темп, пе­реме­жая дви­жения по­целу­ями, осы­пав­ши­ми ли­цо, грудь, но­ги Шар­ля, про­дол­жая изыс­ка­но и не­тороп­ли­во иг­рать с вож­де­лен­ным те­лом гор­до­го нор­манна...

В эту схват­ку Фран­суа вме­шивать­ся не от­ва­жил­ся - то, что тво­рилось меж­ду эти­ми дву­мя, при­над­ле­жало толь­ко им и не де­лилось на три час­ти. У месье Мо­рана хва­тало собс­твен­ных проб­лем - все-та­ки он был соз­да­ни­ем весь­ма впе­чат­ли­тель­ным и быс­тро воз­бужда­ющим­ся, а со­зер­ца­ние игр этой па­роч­ки ко­го угод­но мог­ло свес­ти с ума. То, как они дви­гались, нес­пешно, без жи­вот­ной гру­бос­ти сли­ва­ясь друг с дру­гом, как не­ожи­дан­но за­ос­три­лись и чет­ко обоз­на­чились мель­чай­шие чер­точки ли­ца Шар­ля, как пе­река­тыва­лись мус­ку­лы на ши­рокой, блес­тевшей от ис­па­рины спи­не Кан­те­на...

В об­щем, для Фран­суа это бы­ло уже че­рез край. Поль­зу­ясь тем, что Шарль и Кан­тен за­няты толь­ко са­ми со­бой, он сос­коль­знул с пос­те­ли, про­ковы­ляв на нес­ги­ба­ющих­ся но­гах в даль­ний угол. Вце­пив­шись од­ной ру­кой в за­наве­си, что­бы не упасть, и ярос­тно ра­ботая дру­гой, ста­ра­ясь не смот­реть лиш­ний раз в сто­рону пос­те­ли, на спле­тение тя­гучих ли­ний и нап­ря­жен­ных тел - по­ка на­конец его не нак­ры­ло му­читель­ным, горь­ким об­легче­ни­ем. Теп­лые кап­ли вяз­ко сте­кали по дро­жащим но­гам, Фран­суа при­валил­ся лбом к сте­не, и сто­ял так, дро­жа и прис­лу­шива­ясь к не­раз­борчи­вым вос­кли­цани­ям и сто­нам, до­носив­шимся с пос­те­ли. Стран­ное де­ло, Шарль ведь поз­во­лял ему об­ла­дать со­бой - но меж­ду ни­ми все бы­ло сов­сем не так... очень да­же не так, осо­бен­но ес­ли вспом­нить са­рай и на­катив­шее на не­го тем­ное, злое вож­де­ление.

Кан­тен драз­нил Шар­ля, ос­та­нав­ли­ва­ясь за миг до нас­лажде­ния, не поз­во­ляя бе­локу­рому ар­ханге­лу ус­коль­знуть за об­ла­ка - раз за ра­зом, ког­да бе­лос­нежное те­ло вы­гиба­лось ду­гой до та­кой сте­пени, что по­душек ка­сал­ся лишь за­тылок, он за­мирал, мед­ленно во­дя ру­ками по сжи­мав­шим его пле­чи но­гам и ти­хонеч­ко дуя на нап­ря­жен­ный, из­ны­ва­ющий член.

Не в си­лах сдер­жать зло­го, ярос­тно­го сто­на, Шарль воз­вра­щал­ся, и все на­чина­лось за­ново.

Свя­той отец зу­бами рвал кру­жево прос­ты­ней, умо­лял, гро­зил Кан­те­ну рас­пра­вой - и бро­сал­ся к смуг­ло­му ли­цу, к тем­ным гу­бам, при­от­крыв­шим в ти­хом смеш­ке бе­лую по­лос­ку зу­бов, впи­вал­ся, за­дыха­ясь, в гра­нато­вый рот и шеп­тал чуть слыш­но: «По­жалуй­ста, еще, еще!»

Ла Кар­валь схо­дил с ума от это­го че­лове­ка - от его те­ла, от его го­лоса, от ис­ка­жен­но­го в нас­лажде­нии ли­ца, от осоз­на­ния то­го, что сей­час он в нем. Что это Шарль сжи­ма­ет его плоть, слов­но ру­кой в бар­хатной пер­чатке, что над­менный отец д'Арнье сто­нет и из­ви­ва­ет­ся под его по­целу­ями, в кровь ца­рапа­ет спи­ну и об­ни­ма­ет с та­кой си­лой, что хрус­тит поз­во­ноч­ник.

Ан­гел со сло­ман­ным кры­лом, от­да­ющий­ся бра­ту сво­ему, дь­яво­лу...

- Шарль, - хрип­ло про­шеп­тал мо­лодой про­курор и впил­ся в до­нель­зя раз­ве­ден­ные бед­ра, - ну... по­лете­ли!

И Шарль впрямь по­чувс­тво­вал, что его греш­ная ду­ша вот-вот по­кинет не ме­нее греш­ное те­ло, рас­пя­тое мас­сивной фи­гурой ко­ролев­ско­го про­куро­ра, и в этот мо­мент уже не име­ло ни­како­го зна­чения, кто есть кто, вся та­бель о ран­гах по­лете­ла в тар­та­рары, ког­да лю­бов­ник взор­вался в нем. В та­кие мо­мен­ты Шар­лю всег­да ка­залось, буд­то се­мя там, внут­ри не­го, сме­шива­ет­ся с его кровью, и даль­ше по ве­нам бе­жит уже при­чуд­ли­вая смесь, где не­воз­можно от­ли­чить «те­бя» от «ме­ня».

Дол­гий миг бла­женс­тва, и Кан­тен гиб­ким хлыс­том об­ру­шил­ся на пос­тель ря­дом с д’Арнье - спря­тал ли­цо в по­душ­ках, дро­жа и всхли­пывая, сыз­но­ва пе­режи­вая каж­дую се­кун­ду со­ития, не в си­лах ше­вель­нуть­ся. В эту ми­нуту он был без­за­щитен, как ни­ког­да. Ес­ли бы Шарль за­хотел, он бы за­резал Кан­те­на, как рож­дес­твенско­го яг­ненка.

- Бла­года­рю, - ти­хонь­ко шеп­нул он в заж­му­рен­ные гла­за ар­ханге­ла, - бла­года­рю...

«Ухо­ди, - Фран­суа от­четли­во слы­шал ше­пот в ушах. - Ты сде­лал все, что мог, при­вел их друг к дру­гу, а те­перь - ухо­ди. Ти­хо, что­бы они не за­мети­ли - по­ка они бла­женс­тву­ют в сво­ем счастье... Эти двое ку­да боль­ше под­хо­дят друг дру­гу, чем ты и Шарль. Ты был счас­тлив, а те­перь все за­кон­чи­лось. Твое мес­то под­ле пос­те­ли его пре­ос­вя­щенс­тва, а не здесь, за­был? Да, за­был - ну так те­бе на­пом­ни­ли... Не бы­ло ни­какой люб­ви, бы­ла толь­ко иг­ра, да и кто ста­нет всерь­ез лю­бить те­бя - бро­дяж­ку, ко­торо­го слег­ка от­мы­ли и на­кор­ми­ли?..»

По­лу­ос­лепнув от под­сту­па­ющих слез и бо­ли в па­ху, он на ощупь дви­нул­ся к две­рям. Сгреб чью-то ру­баш­ку, на­кинул, пле­чом тол­кнул­ся в створ­ку.

Креп­кая ру­ка вце­пилась в его пле­чо. Рез­кое дви­жение - и Фран­суа, пис­кнув, как ко­тенок, был лег­ко и неб­режно заб­ро­шен на мо­нашес­кую кру­жев­ную пос­тель, пря­мо на грудь от­цу д’Арнье.

- Мы за­былись, мой зо­лотой месье Мо­ран, - ус­лы­шал Фран­суа над ухом вкрад­чи­вый ше­пот, - и вы не­мед­ля оби­делись? Как глу­по... ну сов­сем как ди­тя!

Кан­тен го­ворил мяг­ко, лас­ко­во, а дер­жал креп­ко, влас­тно - жес­тко сми­ная хруп­кие пле­чи и нак­ру­чивая на ку­лак каш­та­новые пряд­ки.

- Кто же вас от­пустит доб­ро­воль­но, Фран­суа? - мяг­кие гу­бы при­жались к оби­жен­но под­жа­тому ро­тику Мо­рана, а с по­душ­ки раз­дался одоб­ри­тель­ный сме­шок Шар­ля, - ну же, улыб­ни­тесь... мы в ва­шем пол­ном рас­по­ряже­нии.

- Не смеш­но, - Фран­суа не­воль­но скри­вил­ся, ког­да Ла Кар­валь по­тянул его за во­лосы. - Я и есть ди­тя, о чем мне не­од­нократ­но на­поми­нали. Обид­чи­вое и кап­ризное ди­тя, уже обу­чен­ное по­нимать, ког­да при­ходит вре­мя уда­лить­ся и не ме­шать стар­шим, - он не стал от­ве­чать на по­целуй, по воз­можнос­ти пря­мо взгля­нув в без­донно-чер­ные, шаль­ные пос­ле не­дав­ней люб­ви гла­за Кан­те­на. - Те­перь вы прек­расно обой­де­тесь и без ме­ня... А ес­ли я вам за­чем-то ну­жен, я к ва­шим ус­лу­гам. Но луч­ше бы вам ме­ня от­пустить.

Шарль при­под­нялся на лок­те, вто­рой ру­кой влас­тно при­жимая Фран­суа к раз­во­рошен­ной пос­те­ли:

- А те­бе луч­ше бы не спо­рить...

Не уг­ро­за, но уко­риз­на - за­чем ты от­ра­вил чу­жую сла­дость сво­ей оби­дой? За­чем усом­нился в мо­их чувс­твах, ведь я не ис­пы­тываю к это­му мэт­ру Ла Кар­ва­лю ни­чего по­доб­но­го?

Кан­те­ну бы­ло так слад­ко це­ловать при­зыв­но рас­кры­тые гу­бы Ли­лии-Фран­суа, еро­ша мяг­кую шерс­тку в па­ху, ощу­щая, как Фран­суа тре­пещет огонь­ком на вет­ру. Шарль, приж­му­рив­шись, сле­дил за тем Кан­тен лас­ка­ет его юно­го лю­бов­ни­ка - ин­те­рес­но, за­вора­жива­ло ли так же ма­лень­ко­го месье зре­лище спле­тен­ных тел Шар­ля и про­куро­ра? Глу­пый воп­рос, от­вет на не­го был на­чер­тан собс­твен­ным се­менем Фран­суа, из­ли­тым на его же бед­ра...

- Ска­жи, что ты хо­чешь? - шеп­нул Шарль, пред­вку­шая смя­тение Фран­суа, ко­торо­го этот воп­рос и в обыч­ной-то об­ста­нов­ке по­вер­гал в со­вер­шенно оча­рова­тель­ное смя­тение.

- Те­бя. Его. И сно­ва те­бя - еще и еще раз... - эхом отоз­вался Фран­суа, окон­ча­тель­но по­теряв­ший спо­соб­ность здра­во со­об­ра­жать - и под­чи­няв­ший­ся толь­ко внут­ренне­му зо­ву сво­его ес­тес­тва. Тре­бовав­ше­го от не­го ер­зать го­рящим от не­тер­пе­ливо­го вож­де­ления за­диком по сби­ва­ющим­ся в куч­ку прос­ты­ням, рас­па­хива­ясь и из­не­могая под тре­бова­тель­но лас­ка­ющи­ми ру­ками, дол­го и слад­ко сто­нать в чу­жой рот, и сно­ва вер­теть­ся, ощу­щая под паль­ца­ми то собс­твен­ное те­ло, то чу­жую го­рячую ко­жу и пе­река­тыва­ющи­еся под ней ту­гие ком­ки мус­ку­лов. - Его и те­бя...

Фран­суа из­вернул­ся, пе­река­тив­шись на жи­вот и мед­ленно, с уси­ли­ем при­под­нявшись на ру­ках и лок­тях. Встав над муж­чи­нами, гля­дя на них свер­ху вниз. Не зная то­го, что яр­кие ка­рие гла­за сей­час за­тяну­ло том­ной по­воло­кой, сде­лав их цвет во­ис­ти­ну бар­хатным и чуть зе­лено­ватым - и при­зыв­но выг­нувшись, не­тороп­ли­во сколь­зя разъ­ез­жа­ющи­мися ко­леня­ми по на­тянув­шей­ся глад­кости прос­ты­ней.

Кан­тен по­цело­вал его в ви­сок и гиб­кой зме­ей сколь­знул за спи­ну юно­ши. Тре­пещу­щие ло­пат­ки и чет­кая це­поч­ка хруп­ких поз­вонков ли­шили его ума, взбу­дора­жили кровь не­ис­то­вым же­лани­ем, но он был не­жен и ос­то­рожен... Нак­ло­нив­шись, мо­лодой про­курор по­цело­вал ос­трень­кие кры­лыш­ки, зо­лотис­тый за­тылок, и, пе­реби­рая гу­бами, спус­тился к по­яс­ни­це... Язык вы­лизы­вал уз­кое те­ло, а ши­рокие, силь­ные ла­дони мя­ли и гла­дили го­рячие бед­ра, при­зыв­но выс­тавлен­ный за­дик... Нак­ло­нив­шись еще ни­же, Кан­тен при­пал к ро­зово­му вхо­ду, про­бира­ясь язы­ком внутрь, обиль­но ув­лажняя и уб­ла­жая вож­де­лен­ный вход...

Нес­мотря на уро­ки пре­ос­вя­щен­но­го, Фран­суа ни­как не мог при­вык­нуть к оби­лию и мно­го­об­ра­зию ин­тимных ласк. Он не­воль­но ог­ля­нул­ся че­рез пле­чо, удив­ленно рас­ши­рив гла­за, слов­но не в си­лах по­верить уви­ден­но­му - то­му, что Кан­тен и в са­мом де­ле при­каса­ет­ся к не­му язы­ком в са­мом зап­ретном и тай­ном мес­течке. И это бы­ли не прос­то ми­молет­ные иг­ри­вые при­кос­но­вения, Кан­тен вы­лизы­вал его, как ог­ромный ур­ча­щий зверь по­роды ко­шачь­их, ста­ратель­но и глу­боко. Фран­суа не­воль­но с си­лой по­тянул­ся всем те­лом от по­роч­но-слад­ко­го удо­воль­ствия, пос­та­нывая сквозь зу­бы, ос­то­рож­но по­водя бед­ра­ми из сто­роны в сто­рону и чувс­твуя, как с си­лой сжи­ма­ют­ся ле­жащие на них ла­дони Кан­те­на.

«Он не при­чинит те­бе бо­ли, - от­го­лосок про­мель­кнув­шей мыс­ли. - Сей­час - не при­чинит. Мо­жет, по­том... И не тво­ему те­лу, но тво­ей ду­ше, так что бе­реги ее, Фран­суа...»

Шарль пе­реб­рался в из­го­ловье, встал на ши­роко рас­став­ленных ко­ленях, за­кинув ру­ки на спин­ку кро­вати и пред­ла­гая се­бя Фран­суа, как ред­кое ла­комс­тво, всей сво­ей по­зой обе­щая быть крот­ким и с бла­годар­ностью при­нять от не­го лю­бую лас­ку, пре­дос­та­вив не­ис­товс­тво­вать и бу­шевать Кан­те­ну, ко­торый в эту са­мую ми­нуту про­торял се­бе путь внутрь неж­ной пло­ти Фран­суа. Язык сме­нили паль­цы, ак­ку­рат­но рас­тя­гива­ющие неж­ное жер­ло. Кан­тен дер­жался из пос­ледних сил, тру­дил­ся над лег­ким те­лом дол­го и об­сто­ятель­но, но все же Фран­суа вскрик­нул, ког­да уве­сис­тое ору­дие тол­кну­лось к не­му внутрь.

- По­тер­пи, ма­лень­кий, - хрип­ло и нап­ря­жен­но про­шеп­тал Кан­тен, - чу­точ­ку еще по­тер­пи, а по­том бу­дет хо­рошо...

Он не­от­вра­тимо дви­гал­ся впе­ред, чувс­твуя на­литой го­лов­кой глад­кие, нес­терпи­мо го­рячие мус­ку­лы, об­жи­мав­шие его так силь­но и слад­ко, что боль сли­валась с удо­воль­стви­ем в один зве­нящий клу­бок, раз­ры­ва­ющий грудь сто­нами эк­ста­за. Он ста­рал­ся дви­гать­ся плав­но, но иног­да у не­го не по­луча­лось и он рыв­ком про­тал­ки­вал се­бя впе­ред, мощ­но сжи­мая дро­жав­шие бед­ра Фран­суа... а по­том дол­гое дви­жение на­зад - и сно­ва ата­ка... Мо­ран из­ви­вал­ся на его клин­ке, мы­чал, уб­ла­жая ро­тиком Шар­ля - тот гла­дил его во­лосы и пле­чи, за­каты­вал гла­за, от­ки­дыва­ясь на рез­ную спин­ку кро­вати. Кан­тен чувс­тво­вал, что маль­чик лас­ка­ет д’Арнье в том рит­ме, ко­торый он за­дал это­му неж­но­му и рас­путно­му те­лу.

Хищ­ни­ки до­гово­рились, по­делив до­бычу меж со­бой, и те­перь Фран­суа раз­ди­рали на час­ти дол­гие, тя­гучие су­доро­ги, вол­на­ми при­бегав­шие по те­лу. Он не мог кри­чать, как ему хо­телось - толь­ко из­да­вать не­раз­борчи­вое зву­ки ртом, за­нятым вну­шитель­ным дос­то­инс­твом Шар­ля. Чувс­твуя, как сза­ди в не­го пог­ру­жа­ет­ся Кан­тен: ос­то­рож­но и вмес­те с тем не­умо­лимо, впе­ред-на­зад, цеп­ко и твер­до впив­шись паль­ца­ми в бед­ра Фран­суа, то слег­ка при­тяги­вая навс­тре­чу се­бе, то от­талки­вая. Го­рячая и глад­кая плоть сколь­зи­ла по не­бу, по­рой уты­ка­ясь поч­ти в гор­ло, Фран­суа неп­ро­из­воль­но на­чинал да­вить­ся, дер­га­ясь и чувс­твуя, как рот за­пол­ня­ет­ся горь­ко­ватой слю­ной. Ка­залось, Ла Кар­ва­лю осо­бо нра­вят­ся эти мгно­вения: ког­да бес­по­мощ­но на­сажен­ный на его жезл страс­ти юнец стис­ки­вал его внут­ри се­бя - и, выж­дав вре­мя, он вновь ле­гонь­ко под­талки­вал Фран­суа впе­ред.

Фран­суа ощу­щал его там, внут­ри се­бя, не­воль­но ус­ме­ха­ясь сквозь выс­ту­пив­шие на рес­ни­цах сле­зы. Мно­го­опыт­ный отец Ро­же вер­но уга­дал и по­нял его на­туру: юн­цу нра­вилось ис­пы­тывать боль и не­лов­кость про­тиво­ес­тес­твен­но­го со­ития, нра­вилось ока­зывать­ся чь­ей-то иг­рушкой и до­бычей, и раз­дви­гать для ко­го-то но­ги, ощу­щая в се­бе лад­ное, креп­кое и го­рячее дос­то­инс­тво дру­гого муж­чи­ны, с си­лой втал­ки­ва­юще­еся в уз­кую, сжи­ма­ющу­юся ды­роч­ку. Нра­вилось при­нимать ко­го-то в се­бя - вот так, как сей­час, выг­нувшись зо­лотым мос­ти­ком меж­ду дву­мя лю­бов­ни­ками, де­лив­ши­ми его те­ло.

Они не сов­ра­тили его и не рас­тли­ли, о нет. Стран­ная, двус­мыслен­ная жизнь пос­ледних ме­сяцев все боль­ше и боль­ше про­буж­да­ла в Фран­суа Мо­ране то, что всег­да оби­тало в глу­бине его ду­ши - склон­ность к не­уем­но­му рас­путс­тву, к по­ис­ку но­вых, все бо­лее ос­трых ощу­щений. Фран­суа нра­вилось то, что с ним де­лали, а луч­шим под­твержде­ни­ем то­му бы­ли му­читель­но-дол­гие су­доро­ги, что сот­ря­сали его, ког­да про­курор ка­сал­ся сво­им чле­ном ма­лень­кой та­инс­твен­ной точ­ки внут­ри из­ви­ва­юще­гося те­ла, сла­дос­тные всхли­пы и вов­сю тор­чавшее дос­то­инс­тво... Не сбав­ляя тем­па, Ла Кар­валь про­тянул ру­ку меж раз­ве­ден­ных ног и сжал в ку­лаке иг­рушку Мо­рана.

Лас­ка­емый из­нутри и сна­ружи, зах­лебнув­шись вол­ной на­катив­шей на не­го страс­ти, Фран­суа все-та­ки зах­ны­кал, от­ча­ян­но дер­гая взад-впе­ред го­ловой - и для на­деж­ности вце­пив­шись паль­ца­ми в бед­ра Шар­ля, ос­та­вив на свет­лой ко­же раз­мы­тые алые по­лосы от ног­тей. Кан­тен сво­дил его с ума - про­куро­ру по­каза­лось ма­ло то­го, что он на­ходит­ся внут­ри сво­ей до­бычи, он стис­нул ла­донью сто­яв­ший при­дорож­ным стол­би­ком член Фран­суа. Вы­нудив ак­те­ра дви­гать­ся не толь­ко впе­ред-на­зад, но и ер­зать вверх-вниз в ярос­тных по­пыт­ках дос­тичь собс­твен­но­го удов­летво­рения - хо­тя бы та­ким об­ра­зом. Ла Кар­валь с си­лой сжи­мал паль­цы на по­дат­ли­во-уп­ру­гой пло­ти, ни на мгно­вение не прек­ра­щая дви­гать­ся внут­ри Фран­суа, то ли до­бива­ясь то­го, что­бы маль­чиш­ка приз­нал свое по­раже­ние и зап­ро­сил по­щады, то ли пы­та­ясь уз­нать, на сколь­ко у не­го еще дос­та­нет сил вы­дер­жи­вать эк­ста­тичес­кую гон­ку за убе­га­ющей лу­ной.

Ког­да Фран­суа при­нял­ся драть ног­тя­ми бед­ра Шар­ля, д'Арнье со­из­во­лил отор­вать­ся от кро­ват­ной спин­ки, ус­по­ка­ива­юще пог­ла­живая пле­чи и спи­ну Фран­суа - по­тер­пи еще нем­ножко, нас­лаждай­ся, по­ка мо­жешь, сей­час все за­кон­чится... Его скру­тило сла­дос­тной су­доро­гой так быс­тро и не­ожи­дан­но, что он не ус­пел вы­тащить член из ро­тика ма­лень­ко­го месье, из­ли­ва­ясь пря­мо в гор­ло Фран­суа и ин­стинктив­но при­тяги­вая его бли­же, что­бы прод­лить удо­воль­ствие.

Мыс­ленно Фран­суа по­пытал­ся сми­рить­ся с мыслью о том, что Шарль на­вер­ня­ка не ус­пе­ет уб­рать свое сок­ро­вище - но Бо­же мой, как же мно­го ока­залось это­го вяз­ко-теп­ло­го доб­ра, мгно­вен­но за­пол­нивше­го рот и по­тек­ше­го из угол­ков губ. Фран­суа оша­лело заж­му­рил­ся, дер­га­ясь в ру­ках Ла Кар­ва­ля и умо­ляя не­весть ко­го толь­ко об од­ном: по­жалуй­ста, не дай­те сбле­вать пря­мо здесь и сей­час, я это­го не вы­несу...

Кан­тен, чуть от­кло­нив­шись вбок, во все гла­за смот­рел, как маль­чик, су­дорож­но ску­ля, гло­та­ет се­мя Шар­ля, а тот вы­гиба­ет­ся ду­гой, не сдер­жи­вая кри­ков, те­ребит каш­та­новые ло­коны, на­сажи­вая на из­верга­ющий­ся ствол рас­пухшие гу­бы Мо­рана... Гус­тая, вяз­кая жид­кость пу­зыри­лась, ка­пая на под­бо­родок Фран­суа и но­ги Шар­ля, ос­тавляя ма­тово блес­тя­щие сле­ды на ще­ках. Юно­ше, по­хоже, ста­ло пло­хо, он рва­нул­ся на­зад, еще глуб­же на­сажи­ва­ясь на кол про­куро­ра - и Кан­тен, не вы­нес­ший страс­тно­го нап­ря­жения, мощ­но при­жал его грудь к по­душ­кам и за­бил­ся в дол­гом, вы­маты­ва­ющем, опус­то­шитель­ном эк­ста­зе.

Наг­ло­тав­шись се­мени, мяг­ко-удуш­ли­вым ком­ком встав­шим по­перек гор­ла, не поз­во­ляя ни вдох­нуть тол­ком, ни вы­дох­нуть, ни хо­тя бы от­кашлять­ся, Фран­суа бес­по­мощ­но рас­плас­тался под Ла Кар­ва­лем, силь­ны­ми, но рва­ными тол­чка­ми вби­вав­шим его в про­седав­шую под их ве­сом пе­рину. Фран­суа не смог бы сей­час ска­зать, пло­хо ему или хо­рошо - он прос­то па­дал в без­дну, на­пол­ненную се­рым ту­маном, па­дал, не имея воз­можнос­ти за­цепить­ся за что-то или зак­ри­чать, ли­шив­шись ма­лей­шей опо­ры и ожи­дая толь­ко од­но­го, воз­можнос­ти дос­тигнуть дна и раз­бить­ся вдре­без­ги. Кан­тен хри­пел над ухом - жар­ко, жад­но, спол­на нас­лажда­ясь по­лучен­ным удо­воль­стви­ем и чу­жой по­кор­ностью, раз­ры­вая его из­нутри со­бой, де­лая частью се­бя, клей­мя - от­ны­не и нав­сегда.

Фран­суа об­рел го­лос и за­вере­щал, ощу­тив, как под ним рас­плы­ва­ет­ся влаж­ное пят­но. Как Ла Кар­валь вып­лески­ва­ет­ся в не­го, ры­ча от удо­воль­ствия - раз за ра­зом, тол­чок за тол­чком, вби­ва­ясь так, слов­но пы­та­ясь дос­тать до су­дорож­но тре­пещу­щего сер­дца. Это дли­лось дол­го, неп­ред­ста­вимо дол­го, по­ка пос­ле оче­ред­но­го рыв­ка про­курор груз­но не об­мяк на нем. Фран­суа с тру­дом по­вер­нул го­лову, хва­тая воз­дух, за­дыха­ясь, пос­та­нывая и каш­ляя, чувс­твуя, как изо рта вы­тека­ет от­вра­титель­но-теп­лая струй­ка и на ли­це за­сыха­ют брыз­ги се­мени.

Смерть на­чала ка­зать­ся не та­кой уж и пло­хой идей.

«Так ведь и сер­дце мо­жет не вы­дер­жать», - мель­кну­ло в го­лове у Ро­же де Лан­саль­яка, ког­да три ве­лико­леп­ных муж­ских те­ла на раз­во­рошен­ной пос­те­ли за­бились в эк­ста­зе, прев­ра­ща­ясь из со­вер­шенной по сво­ему изя­щес­тву скуль­пту­ры в рос­сыпь об­ломков. Он ткнул­ся пы­ла­ющим лбом в ка­мен­ный пе­рес­те­нок, да­ющий воз­можность мон­сень­ору ар­хи­епис­ко­пу спо­кой­но пе­ред­ви­гать­ся по сво­ему двор­цу не­замет­но для про­чих его оби­тате­лей, пы­та­ясь пе­ревес­ти ды­хание. Ка­кого дь­яво­ла, толь­ко что он чувс­тво­вал се­бя по­моло­дев­шим на трид­цать лет, ког­да у не­го сто­яло ко­лом вот так же, как у этих ве­лико­леп­ных же­реб­цов, и он не ху­же, а то и с боль­шей изоб­ре­татель­ностью мог бы ва­лять ан­гелка по пос­те­ли - до слез, до ти­хого воя, до кро­вавых ка­пель из ра­зод­ранно­го за­дика.

Лан­саль­як пок­лялся се­бе, что в сле­ду­ющий раз он бу­дет ря­дом с ни­ми - так, что­бы мож­но бы­ло дот­ро­нуть­ся до лос­ня­щей­ся смуг­лой спи­ны Ла Кар­ва­ля, по­щеко­тать тро­гатель­но и без­за­щит­но тор­ча­щий член ма­лыша, а Шар­ля са­мого пос­та­вить на ко­лени и дать ему в рот... черт, черт, черт, в кои ве­ки у не­го сто­ит, а маль­чи­ки слиш­ком за­няты друг дру­гом!

Кан­тен, за­дыха­ясь и сма­хивая с ли­ца влаж­ные кап­ли по­та, упал ря­дом с Фран­суа, ут­кнув­шись в ко­лени Шар­ля.

- Прос­ти, - ти­хо про­шеп­тал он че­рез мгно­вение, при­тяги­вая юно­шу к се­бе и це­луя его бес­силь­но све­сив­шу­юся кисть, - я обо­жаю те­бя...

От­ве­том стал му­читель­ный ка­шель - Фран­суа, спаз­ма­тичес­ки дер­нувшись, пе­река­тил­ся на край пос­те­ли, све­сив го­лову и по­пытав­шись из­ба­вить­ся от все­го, что ос­та­лось у не­го во рту и зас­тря­ло в гор­ле. Бес­по­мощ­но взма­хивая ру­кой и хри­пя:

- Пить... Шарль, чер­ти бы те­бя дра­ли, ни­ког­да не де­лай так боль­ше... Ну дай­те же по­пить, чтоб вас!

Слы­шал ак­тер приз­на­ние Ла Кар­ва­ля или нет, или на­роч­но не об­ра­тил вни­мания - ос­та­лось за­гад­кой.

Шарль вздох­нул - ну что, что та­кого ужас­но­го в том, что­бы прог­ло­тить чу­жое се­мя? Счастье еще, что Фран­суа не вы­вер­ну­ло на­из­нанку, но в тот мо­мент вы­ше сил Шар­ля бы­ло снять его мор­дочку со сво­его ко­ла, нес­мотря на все ува­жение к тон­кой на­туре лю­бов­ни­ка.

- Прос­ти, - отоз­вался он го­лосом, в ко­тором не бы­ло и на­мека на рас­ка­яние, - я ув­лекся, боль­ше не бу­ду.

Выб­равшись из пос­те­ли, он под­нес Фран­суа ста­кан во­ды, встав на ко­лени у пос­те­ли:

- Дер­жи, пей... Еще?

- При­нес­ти ви­на, ты, ко­неч­но же, не до­гадал­ся... лю­бовь моя по­ло­ум­ная, - Фран­суа так и ос­тался ле­жать на жи­воте, вых­ва­тив ста­кан и вых­ле­бав его в три глот­ка - и про­лив часть на се­бя, на пос­тель и на ко­вер. Пе­ревел дух, срыг­нул и пот­ре­бовал: - Еще... Я очень страш­но выг­ля­жу, прав­да? - он вып­леснул ос­татки во­ды се­бе на ла­донь, бе­зус­пешно пы­та­ясь сте­реть со щек, губ и под­бо­род­ка за­сох­шие по­теки се­мени.

- Ты выг­ля­дишь так, что хо­чет­ся опять рас­крыть те­бе рот и на­чать все сна­чала, - ус­мехнул­ся Шарль, уг­лом влаж­ной прос­ты­ни ак­ку­рат­но от­ти­рая заб­рызган­ное спер­мой ли­цо Фран­суа.

Кан­тен до­воль­ной сы­той пан­те­рой вы­тянул­ся на пос­те­ли, кра­ем уха прис­лу­шива­ясь к шу­шука­ющим­ся Шар­лю и Фран­суа. Ка­жет­ся, юнец не пе­рено­сил вку­са муж­ско­го се­мени. Что ж, уч­тем на бу­дущее.

И тут буд­то бы что-то коль­ну­ло сер­дце - Ла Кар­валь обе­жал ком­на­ту тем­ны­ми гла­зами, за­дум­чи­во тро­нул зо­лотой по­ясок. Нет, зве­риные ин­стинкты его ни­ког­да еще не под­во­дили.

- Шарль, - нег­ромко про­из­нес он, - за на­ми наб­лю­да­ют.

- Наб­лю­да­ют? - д'Арнье ог­ля­нул­ся вок­руг. Ук­радкой под­мигнул Фран­суа, пред­ла­гая сох­ра­нить в сек­ре­те ма­лень­кую ша­лость пре­ос­вя­щен­но­го. - Уве­рен, вам ка­жет­ся, Ла Кар­валь.

- А я вот слы­шал, яко­бы слиш­ком усер­дные за­нятия лю­бовью мо­гут ока­зывать на лю­дей стран­ное воз­дей­ствие, - уло­вив на­мек, Фран­суа с по­каз­ным удив­ле­ние ог­ля­дел пус­тую ком­на­ту.

- В ушах зве­нит, пе­ред гла­зами плы­вет, - под­хва­тил Шарль, - сер­дце ко­лотит­ся, но­ги под­ги­ба­ют­ся - все сим­пто­мы лю­бов­но­го ис­то­щения на­лицо. «Под­кре­пите ме­ня ви­ном, ос­ве­жите ме­ня яб­ло­ками, ибо я из­не­могаю от люб­ви…»

- А ты мне ви­на жа­ле­ешь, - не­мед­ля уко­рил Фран­суа. Ос­то­рож­но вып­ря­мил но­ги, сдав­ленно ох­нув. - Не го­воря уж о яб­ло­ках. Но во­об­ще-то я пред­по­читаю пер­си­ки. И не люб­лю, ког­да ме­ня на­зыва­ют «ма­лень­ким», - пос­леднее бы­ло до­бав­ле­но спе­ци­аль­но для Ла Кар­ва­ля, но рез­кость выс­ка­зыва­ния бы­ла смяг­че­на улыб­кой.

- Так­же луч­ше не ис­поль­зо­вать об­ра­щения «ан­гел мой», «мой зо­лотой», «сок­ро­вище», «ра­дость моя», «слад­кий», - со зна­ни­ем де­ла уточ­нил Шарль. - Фран­суа, ну где я те­бе раз­до­буду пер­си­ков в два ча­са но­чи?

- В кла­довой на кух­не, - не­до­умен­но отоз­вался Фран­суа, про­тяги­вая ру­ку и пы­та­ясь пя­тер­ней рас­че­сать спу­тав­ши­еся пря­ди Шар­ля. - Где же еще? Я ж те­бя не гра­бить оран­же­рею мон­сень­ора по­сылаю... Лад­но, обой­дусь на сей раз, - сми­лос­ти­вил­ся он. - Но толь­ко на этот. Кста­ти, об­ра­щение «мой зо­лотой» я впол­не мо­гу пе­режить.

Шарль пой­мал его ру­ку и чмок­нул ла­дош­ку:

- Хо­рошо, мой зо­лотой, в сле­ду­ющий раз я пе­рета­щу к из­го­ловью все со­дер­жи­мое бу­фета, что­бы все бы­ло под ру­кой, ког­да в те­бе прос­нется звер­ский ап­пе­тит, усу­губ­ленный не­выно­симой жаж­дой.

- Да уж по­жалуй­ста, пос­та­рай­ся за­ранее по­забо­тить­ся обо мне, - Фран­суа пе­река­тил­ся по пос­те­ли. Ед­ва за­мет­но вздрог­нув, ког­да Ла Кар­валь с до­воль­ным вздо­хом ис­поль­зо­вал его вмес­то по­душ­ки, опус­тив го­лову на грудь и за­сыпав Фран­суа чер­ны­ми лос­ня­щими­ся пря­дями. - Кан­те­еен, те­бе боль­ше не ме­рещат­ся не­види­мые сог­ля­датаи?

Ла Кар­валь про­бор­мо­тал неч­то нев­ра­зуми­тель­ное, из че­го мож­но бы­ло зак­лю­чить, буд­то его по­доз­ре­ния не впол­не ус­по­ко­ены. Тог­да Шарль бе­реж­но выс­во­бодил­ся из рук Фран­суа, де­монс­тра­тив­но за­пер дверь на ключ и вер­нулся в пос­тель, где, нем­но­го по­тол­кавшись и по­ехид­ни­чав, кое-как умес­тился вмес­те с Кан­те­ном и Фран­суа. Вско­ре все трое спа­ли, как уби­тые.