Высокие небеса Тулузы

У Шар­ля уже на­чало вхо­дить в при­выч­ку - про­сыпать­ся, прис­лу­шива­ясь к ти­хому ды­ханию Фран­суа. Вдум­чи­во раз­гля­дывать без­мя­теж­ное ли­цо, за­поми­ная каж­дую его чер­точку. Дол­жно быть, Фран­суа ощу­тил его взгляд, не­хотя раз­ле­пив рес­ни­цы и сон­но улыб­нувшись:

- Доб­рое ут­ро, Ша­аарль… - он пе­река­тывал имя на язы­ке, слов­но са­хар­ную го­роши­ну. Вып­ростал ру­ку из прос­ты­ней, нак­рыл ею ла­донь д'Арнье.

-У те­бя та­кие длин­ные рес­ни­цы, что за­мет­на тень на ще­ках, - вмес­то при­ветс­твия по­делил­ся с ним со­вер­шенно за­меча­тель­ным от­кры­ти­ем Шарль, по­жимая его тон­кие паль­цы. В под­твержде­ние сво­их слов он ле­гонь­ко про­вел тыль­ной сто­роной ру­ки по его ску­ле.

- Ах-ах-ах, - Фран­суа со смеш­ком де­монс­тра­тив­но пох­ло­пал упо­мяну­тыми рес­ни­цами, точ­но го­товя­ща­яся взле­теть ба­боч­ка нес­коль­ко раз сло­жила и рас­пра­вила крылья. - Ес­ли ты ре­шил на­учить­ся де­лать ком­пли­мен­ты, то на­чало тво­их ста­раний весь­ма удач­но. Вот-вот рас­таю от уми­ления. А что, это дей­стви­тель­но так? - он пе­река­тил­ся, по­ложив го­лову на ко­лено Шар­ля, обо­ими ру­ками удер­жав его кисть под­ле сво­его ли­ца и мяг­ко ткнув­шись в ла­донь гу­бами.

- Ко­неч­но, ина­че бы те­бе не уда­лось толь­ко что ус­тро­ить сквоз­няк, - тон Шар­ля был не­уло­вимо нас­мешли­вым, но в то же вре­мя по-но­вому неж­ным. Он бла­годар­но по­чесал Фран­суа по за­тыл­ку, зная, как при­ят­на ему эта ми­молет­ная и с ви­ду бе­зобид­ная лас­ка, от ко­торой у ма­лень­ко­го месье Мо­рана му­раш­ки шли по спи­не.

- Ль­стец, - про­вор­чал Фран­суа, не в си­лах приз­нать­ся, что и в са­мом де­ле та­ет от иро­нич­ных ком­пли­мен­тов Шар­ля - и то же вре­мя они слег­ка его нас­то­ражи­ва­ют. Он при­вык к дру­гому Шар­лю, бо­лее зам­кну­тому и хо­лод­но­му, рас­по­ряжав­ше­муся им, точ­но сво­ей собс­твен­ностью, и еще не ре­шил, как вос­при­нимать эту грань сво­его воз­люблен­но­го. Мо­жет, там, за за­пер­ты­ми две­рями сво­ей ду­ши, Шарль д’Арнье имен­но та­ков? А мо­жет, он слег­ка прит­во­ря­ет­ся - для то­го, что­бы сде­лать при­ят­ное ему, Фран­суа?

Шарль ску­по, од­ним угол­ком рта ус­мехнул­ся, одоб­ри­тель­но скло­нил го­лову на пле­чо, по­ража­ясь страс­тнос­ти Фран­суа и в то же вре­мя сом­не­ва­ясь, что пос­ле вче­раш­не­го сви­дания с Лан­саль­яком лю­бая бо­лее серь­ез­ная лас­ка не на­пом­нит им о мон­сень­оре, от­равляя это див­ное ут­ро. Меч­та по­эта, черт по­дери. Сол­нышко, птич­ки, ше­лест де­ревь­ев, смя­тая пос­тель, влюб­ленные гла­за, мер­ца­ющие влаж­ным, за­та­ен­ным си­яни­ем...

Для Фран­суа вче­раш­ний день уже по­дер­нулся па­ути­ной заб­ве­ния. Об­ла­дая от при­роды лег­ким ха­рак­те­ром, он не умел по­дол­гу пе­режи­вать, но за­то об­ла­дал по­лез­ной спо­соб­ностью убе­дить се­бя, что сквер­ное прош­лое не сто­ит дол­гих вос­по­мина­ний. Ну да, он про­вел не са­мые луч­шие два ча­са в сво­ей жиз­ни, им поль­зо­вались, как смаз­ли­вой иг­рушкой - но раз­ве это дол­жно ис­портить ему удо­воль­ствие от ны­неш­не­го об­щес­тва Шар­ля? Он влю­бил­ся в д’Арнье и всей ду­шой же­лал его - а про­чее не име­ло осо­бого зна­чения.

Ак­тер нас­той­чи­во лас­тился к Шар­лю, от­кро­вен­но за­иг­ры­вая и не­до­уме­вая, от­че­го тот столь сдер­жанно от­ве­ча­ет на его впол­не нед­вусмыс­ленные приг­ла­шения, ог­ра­ничи­ва­ясь рас­се­ян­ным пог­ла­жива­ни­ем друж­ка по пле­чам и за­зыв­но изог­ну­той спин­ке.

- Шарль? - на­конец не вы­дер­жал Фран­суа. Ему хо­телось це­ловать­ся, хо­телось ока­зать­ся в неж­ных и креп­ких объ­яти­ях д'Арнье, а тот слов­но бы не по­нимал его от­кро­вен­ных на­меков. - Шарль, ну что с то­бой?..

Он смор­гнул, до­гадав­шись. Отод­ви­нул­ся.

- Из-за вче­раш­не­го, да? По­тому что твой пат­рон то­же тро­гал ме­ня, и по­метил, как свою собс­твен­ность?

Мыс­ленно вы­ругав­шись, д'Арнье поз­дра­вил се­бя с тем, что собс­твен­ны­ми ру­ками ис­портил во­царив­шу­юся бы­ло идил­лию.

- Нет, Фран­суа. Ты не бу­дешь при­над­ле­жать Лан­саль­яку, да­же ес­ли он выж­жет на те­бе тав­ро ка­леным же­лезом. Для ме­ня это ни­чего не из­ме­нит, - он при­жал к се­бе Фран­суа, чувс­твуя, как нап­ря­жен­но тот вдруг стал дер­жать­ся. Ну да, об­ни­ми он его на ми­нуту рань­ше, эти сло­ва проз­ву­чали бы ку­да убе­дитель­нее. - Я прос­то не хо­тел на­пугать те­бя.

«За­то те­перь те­бе это с ус­пе­хом уда­лось. Боль­ше то­го, Фран­суа счи­та­ет, что стал те­бе от­вра­тите­лен».

- На­пугать? - Фран­суа слег­ка отод­ви­нул­ся, не пы­та­ясь выс­во­бодить­ся, прос­то же­лая заг­ля­нуть в ли­цо Шар­лю. - С ка­кой ста­ти мне те­бя пу­гать­ся? Я же люб­лю те­бя. А Лан­саль­як... ну, мы же оба по­нима­ем, что с та­ким че­лове­ком нель­зя ссо­рить­ся.

Ак­тер храб­рился, пы­та­ясь сде­лать вид, что ему все рав­но, что ни­чего не из­ме­нилось. Нет ни­какой те­ни в крас­ном об­ла­чении.

- С ви­ду та­кой ум­ный, а не­сешь по­рой та­кую чушь, - Фран­суа ре­шитель­но по­дал­ся впе­ред, нак­ры­вая сво­ими гу­бами рот Шар­ля, об­ни­мая его за пле­чи. От­ки­дыва­ясь на­зад и ув­ле­кая за со­бой, так, что­бы д’Арнье сва­лил­ся на не­го свер­ху.

Шарль вздох­нул - так шум­но и так об­легчен­но, что сам не удер­жался от смеш­ка. Все вста­ло на свои мес­та. Он гла­дил Фран­суа, ще­котал чувс­тви­тель­ные мес­течки, при­кусы­вал за уши, зас­тавляя взвиз­ги­вать - уме­лый, влас­тный лю­бов­ник, ис­то­ча­ющий оре­ол си­лы и са­мо­уве­рен­ности.

- Я люб­лю те­бя, - от­четли­во про­мол­вил он в гу­бы Фран­суа.

- Ну так лю­би, а мои нес­час­тные уши ос­тавь в по­кое, - ве­ро­ят­ное не­дора­зуме­ние раз­ре­шилось - или по об­ще­му без­мол­вно­му сог­ла­шению бы­ло вре­мен­но пре­дано заб­ве­нию. - Ког­да-ни­будь ты все-та­ки вы­дер­нешь у ме­ня се­реж­ку с мя­сом - а по­том ста­нешь оп­равды­вать­ся, мол, упо­ение страс­ти, за­был­ся, прос­ти, Фран­суа, хо­ди с дра­ными уша­ми, это то­же ми­ло смот­рится... Лю­бишь - так лю­би, ну по­жа­аалуй­ста, - Фран­суа из­ви­вал­ся под влас­тно при­давив­шим его к пос­те­ли тя­желым те­лом, об­хва­тывая та­лию Шар­ля но­гами, при­жима­ясь, не­тер­пе­ливо ер­зая и не­воль­но пос­та­нывая в пред­вку­шении.

- Приж­мем уши ко­лен­ка­ми - для на­деж­ности, - про­ком­менти­ровал д'Арнье свои дей­ствия, раз­во­дя ак­те­ру но­ги по­шире и за­дирая по­выше. Яв­ле­ние, в оби­ходе прос­то­душ­но име­ну­емое «ут­ренний сто­як», мож­но бы­ло наб­лю­дать во всей кра­се у обо­их. Шарль упер­ся пле­чами в бед­ра Фран­суа и без оби­няков вос­поль­зо­вал­ся лю­без­ным приг­ла­шени­ем.

В пер­вый миг Фран­суа ин­стинктив­но сжал­ся, слов­но не же­лая пус­кать Шар­ля внутрь се­бя. Спус­тя па­ру уда­ров сер­дца он с до­садой скри­вил­ся, ког­да дос­то­инс­тво Шар­ля по слу­чай­нос­ти за­дело на­чав­шие за­тяги­вать­ся ца­рапи­ны от ар­хи­епис­коп­ско­го перс­тня, и су­дорож­но вздох­нул, ощу­тив про­ник­но­вение. Да­же без мас­ла и под­го­тов­ки на сей раз у Шар­ля по­лучи­лось как-то очень лов­ко и спо­кой­но ов­ла­деть воз­люблен­ным, не при­чинив то­му из­лишней бо­ли - дол­гим, тя­гуче-плав­ным тол­чком, по­хожим на сколь­же­ние те­ла в во­де. Все, что тре­бова­лось от Фран­суа - прос­то не ме­шать ему, ле­жа спо­кой­но и рас­слаб­ленно, нас­лажда­ясь уже ста­новив­шимся при­выч­ным ощу­щени­ем сто­рон­ней пло­ти внут­ри се­бя. Ак­тер не стал зак­ры­вать гла­за, наб­лю­дая за из­ме­нени­ями ли­ца Шар­ля, чуть по­дава­ясь ему навс­тре­чу и при­под­ни­мая бед­ра, что­бы об­легчить ему путь, и за­дыха­ясь от на­каты­вав­ше­го по­рой не­объ­яс­ни­мого вос­торга - те­лес­но­го и ду­шев­но­го. От не­ведо­мого преж­де удо­воль­ствия при­над­ле­жать ко­му-то по вза­им­но­му сог­ла­сию и люб­ви.

- Мой прек­расный лев, - ти­хо, од­ни­ми гу­бами вы­гово­рил Фран­суа, об­ни­мая Шар­ля за шею. - Гос­по­ди, как хо­рошо... Как го­рячо...

Шарль ти­хо за­рычал в от­вет, буд­то под­тверждая дан­ное проз­ви­ще, и тол­кнул­ся внутрь силь­нее и рез­че, уже не сдер­жи­вая чувс­твен­ной жаж­ды, стре­мясь пос­ко­рее ис­пить из же­лан­но­го ис­точни­ка. И ни­какая свинья вро­де Лан­саль­яка не за­мутит све­жес­ти и чис­то­ты это­го клю­чево­го ручья!

Плоть Фран­суа, за­жатая меж­ду ни­ми, тре­пета­ла, Шарль боль­ше не смог тер­петь ни ми­нуты, рез­ко ус­ко­ряя темп, вби­ва­ясь в не­го не­ос­та­нови­мо и тре­бова­тель­но.

- А! - у Фран­суа выр­вался единс­твен­ный ко­рот­кий, рез­кий вскрик, преж­де чем его нак­ры­ло теп­лой, ув­ле­ка­ющей не­весть в ка­кие без­дны вол­ной. Дви­гав­ший­ся раз­ма­шис­то и силь­но Шарль выг­нулся в слад­ких, дол­гих су­доро­гах, до­воль­но ур­ча и из­ли­ва­ясь внутрь лю­бов­ни­ка - Фран­суа ощу­тил влаж­ное теп­ло его се­мени, и спус­тя мгно­вение вып­леснул­ся сам, быс­тро и тя­жело ды­ша, при­жима­ясь лбом к влаж­но­му пле­чу Шар­ля. Сжи­мая дос­то­инс­тво д'Арнье в се­бе, слов­но пы­та­ясь удер­жать его, не дать выс­коль­знуть на­ружу - и раз­до­садо­вано зас­то­нав, ког­да им приш­лось раз­лу­чить­ся.

Шарль упал на пос­тель ря­дом с ним и, еще тол­ком не от­ды­шав­шись, по­тере­бил паль­цем мно­гос­тра­даль­ную се­реж­ку:

- На мес­те. Ка­жет­ся, мы наш­ли спо­соб убе­речь твои уши от мо­их гряз­ных по­пол­зно­вений.

- Не­уже­ли уши - это все, что те­бе нра­вит­ся во мне? - сла­бым го­лосом по­ин­те­ресо­вал­ся Фран­суа. - Или ты ни­ког­да преж­де не встре­чал про­коло­тых ушей с се­реж­ка­ми?

- Я ни­ког­да преж­де не встре­чал про­коло­тых ушей, ко­торые бы при­лага­лись к не­дур­ным моз­гам, хо­роше­му чувс­тву юмо­ра и от­личной фи­гур­ке. Ка­жет­ся, се­год­ня бу­дет дождь, - скор­бно со­об­щил Шарль, по­косив­шись на кло­чок не­замут­ненной ла­зури в ок­не.

- Дождь или не дождь, мне все рав­но в ско­ром вре­мени вста­вать и ид­ти про­верять, как мои по­допеч­ные спра­вились с воз­ло­жен­ным на них за­дани­ем - ра­зучить до­верен­ные им ро­ли, - скор­бно по­сето­вал Фран­суа. - Те­бе, меж­ду про­чим, то­же при­дет­ся прид­ти, а я что-то не за­метил, что­бы ты был при­леж­ным уче­ником и зуб­рил. Ты хоть что-ни­будь вы­учил, а, Ти­гел­лин не­доде­лан­ный? - он сгреб прядь во­лос Шар­ля в горсть и слег­ка по­дер­гал.

- Ти­гел­лин, по­доб­но сво­ему по­вели­телю, бу­дет мы­чать и за­икать­ся, по­ели­ку пре­фек­ту пре­тория не по­ложе­но знать роль луч­ше им­пе­рато­ра, а ты то­же не от­ли­чал­ся осо­бым рве­ни­ем по час­ти зуб­режки, - Шарль от ду­ши, до хрус­та в кос­тях по­тянул­ся.

- По­тому что я и так все пом­ню, - ос­кор­блен­но фыр­кнул бу­дущий ти­ран и дес­пот, - и за се­бя, и за вас, не­учей. У ме­ня эти реп­ли­ки уже в го­лове зве­нят и от зу­бов от­ска­кива­ют. Так что марш с пос­те­ли и пшел зуб­рить, - он из­вернул­ся, пнув Шар­ля пят­кой под реб­ра, слад­ко зев­нув и до­бавив: - А я еще пос­плю. Раз­бу­ди ме­ня че­рез ча­сик.

- Вы нес­коль­ко об­нагле­ли от без­на­казан­ности, месье Мо­ран, - Фран­суа тут же ока­зал­ся вновь пог­ре­бен­ным под мас­сивной ту­шей д'Арнье, - пра­во же, ва­ше по­веде­ние со­вер­шенно воз­му­титель­но.

- Ну так на­кажи ме­ня, - крот­ко пред­ло­жил Фран­суа, ока­зав­шись рас­плас­танным и при­дав­ленным так, что да­же ды­шать бы­ло зат­рудни­тель­но. - Толь­ко об од­ном умо­ляю - не ска­чи на мне, по­ка не рас­плю­щишь в лу­жицу. Я это­го не вы­несу, пра­во сло­во.

Он по­пытал­ся ру­ками и но­гами спих­нуть Шар­ля с се­бя - со­вер­шенно без­на­деж­ное за­нятие, осо­бен­но с уче­том то­го, что д’Арнье без осо­бого тру­да пе­рех­ва­тил оба его за­пястья од­ной ла­донью и при­жал к по­душ­кам за го­ловой Фран­суа.

Шарль с ве­личай­шим вни­мани­ем наб­лю­дал за его эк­зерси­сами, на­деж­но удер­жи­вая ру­ки Фран­суа и под­бадри­вая - да - да, вот, так, да ты поч­ти сдви­нул мою но­гу, ух, си­лен...

- Хва­тит из­де­вать­ся, - в кон­це кон­цов Фран­суа обес­си­лел от сме­ха и не­удач­ных по­пыток выс­во­бодить­ся. - Шарль, ну слезь с ме­ня, я же за­дох­нусь... Ну че­го ты хо­чешь? - он при­под­нял го­лову, неж­но лиз­нув д'Арнье в кон­чик но­са. - Не всем же по­вез­ло ро­дить­ся тя­жело­воза­ми.

- В са­мом де­ле, за­чем я все это за­те­ял? - на­мор­щил лоб Шарль. - Ах, да - я хо­тел бы, что­бы дик­та­тор­ские за­маш­ки ты ос­тавлял на по­роге этой ком­на­ты. Не пе­режи­вай, ес­ли уж я взял роль, то удо­сужусь ее вы­учить и без но­таций с тво­ей сто­роны.

- А ес­ли не удо­сужишь­ся, то все шиш­ки, пин­ки и не­удо­воль­ствие пре­подоб­но­го ав­то­ра дос­та­нет­ся мне, - на­пом­нил Фран­суа, хмык­нув при мыс­ли о том, что пе­ред ним опять преж­ний д’Арнье - лю­бящий, что­бы все в ми­ре шло сог­ласно его пла­нам и по­жела­ни­ям. - Мне бы не хо­телось ис­пы­тать на сво­ей шку­ре его гнев по по­воду то­го, что обо­жа­емая трек­ля­тая пь­еса выг­ля­дит не столь за­меча­тель­но, как я по­обе­щал... Хо­рошо, я не бу­ду на­поми­нать те­бе о не­об­хо­димос­ти учить роль и не ста­ну чи­тать но­таций, но ты ведь не под­ве­дешь ме­ня, а? - он тре­бова­тель­но заг­ля­нул в ли­цо Шар­лю. - Для ме­ня это очень важ­но, Шарль. Очень-очень-очень...

По­камест Фран­суа уда­лось ни сло­вом не об­молвить­ся ка­сатель­но той сдел­ки, что он зак­лю­чил с ар­хи­епис­ко­пом. И ему хо­телось, что­бы д’Арнье уз­нал об этом как мож­но поз­же. А луч­ше все­го - сов­сем бы не уз­нал.

Шарль по­цело­вал его в лоб и со­из­во­лил при­под­нять­ся на лок­тях:

- Мон­сень­ор по­лучит дра­му в луч­шем ви­де. В той час­ти, что за­висит от ме­ня, по мень­шей ме­ре.

Он пе­река­тил­ся на свою по­лови­ну кро­вати, встал, сно­ва по­тянул­ся и скрыл­ся за шир­мой - звя­канье, плеск и нев­нятное чер­ты­ханье го­вори­ли о том, что отец Ан­ту­ан пы­та­ет­ся при­вес­ти се­бя в по­рядок, и все эти зву­ки ка­зались Фран­суа до стран­ности при­выч­ны­ми.

Он си­дел пос­ре­ди раз­во­рошен­ной кро­вати, сно­ва и сно­ва, точ­но зо­лотую мо­нет­ку, вер­тя пе­ред со­бой ис­ку­ша­ющую идею: до­бить­ся воз­можнос­ти ос­тать­ся здесь. Все рав­но, в ка­чес­тве ко­го: уп­равля­юще­го ма­лень­ким час­тным те­ат­ром мон­сень­ора и его жи­вой иг­рушки или лю­бов­ни­ка д'Арнье. Толь­ко бы про­сыпать­ся вся­кое ут­ро в этой ком­на­те, зи­мой и ле­том, под­драз­ни­вать Шар­ля и лю­бить его, со­чинять и ста­вить пь­есы, жи­вя на всем го­товом…

«Пол­ностью оп­равдав тем са­мым сло­ва мон­сень­ора ка­сатель­но тво­ей пер­со­ны. Месье Мо­ран, вы с ве­личай­шим удо­воль­стви­ем про­дади­тесь за ку­сок хле­ба с мас­лом, жар­кое из ку­рицы, шел­ко­вый на­ряд и воз­можность пе­рес­пать с кем-ни­будь сим­па­тич­ным. Ах, Фран­суа. Не мо­рочь го­лову нес­бы­точ­ны­ми меч­та­ми».

И все же ак­тер не­воль­но заг­рустил, прис­лу­шива­ясь к воз­не Шар­ля за рас­писной шир­мой и ду­мая о сво­ем бу­дущем. В ко­тором не­из­менно при­сутс­тво­вала вну­шитель­ная фи­гура месье де Лан­саль­яка и ши­рокая ку­шет­ка, нак­ры­тая алым и ро­зовым шел­ком.

Пос­ле зав­тра­ка Фран­суа ум­чался в те­ат­раль­ный зал, хло­потать над пос­та­нов­кой - а от­ца Ан­ту­ана приз­ва­ли под уже не слиш­ком яс­ные, но по-преж­не­му зор­кие очи его вы­сокоп­ре­ос­вя­щенс­тва. Ра­ди ут­ренне­го мо­ци­ону де Лан­саль­як по­желал спус­тить­ся в парк, ма­нове­ни­ем ука­затель­но­го паль­ца со свер­ка­ющим перс­тнем ука­зав д'Арнье сле­довать за ним. Его эми­нен­ция пре­бывал в за­дум­чи­вом рас­по­ложе­нии ду­ха, не пре­минув с ехидс­твом ос­ве­домить­ся, хо­рошо ли его ду­хов­ное ди­тя про­вело ночь, и в оче­ред­ной раз дол­го и со вку­сом се­товал на воз­раст, уже не доз­во­ля­ющий тех за­бав, ко­им так ув­ле­чен­но пре­да­ет­ся мо­лодежь. Шарль от­кли­кал­ся крат­ки­ми «да», «нет», «бе­зус­ловно, вы пра­вы», тщет­но ста­ра­ясь по­бороть воз­раста­ющее чувс­тво неп­ри­яз­ни. От ко­жи Фран­суа вче­ра ве­чером пах­ло ду­хами его пре­ос­вя­щенс­тва, и ма­лень­кий сви­ненок яв­но пла­кал, пусть в тем­но­те при­пух­шие ве­ки бы­ли не так уж и за­мет­ны.

- Твой юный зна­комец на удив­ле­ние хо­рош, - за­метил де Лан­саль­як, вне­зап­но обор­вав жа­лобы на по­даг­ру. - Мил, на удив­ле­ние пок­ла­дист, но нер­во­зен, аки по­родис­тая ло­шад­ка. Кста­ти, он жа­ловал­ся на те­бя.

- В са­мом де­ле? - сдер­жанно уди­вил­ся Шарль. Пре­подоб­ный пыт­ли­во смот­рел на не­го, яв­но ожи­дая от сво­его ви­кария боль­ше­го ин­те­реса к столь жи­вот­ре­пещу­щей те­ме, од­на­ко д'Арнье в со­вер­шенс­тве вла­дел сво­им ли­цом, на ко­тором не вы­рази­лось ни­чего, кро­ме веж­ли­вого вни­мания к сло­вам пре­ос­вя­щен­но­го. Тем не ме­нее, что-то боль­но коль­ну­ло в сер­дце - Фран­суа был на­турой ув­ле­ка­ющей­ся, и ес­ли по­нача­лу он мог прос­то при­бед­нять­ся, что­бы раз­жа­лобить мон­сень­ора, то за­тем с ак­те­ра ста­лось бы свя­то уве­ровать в свои сло­ва и не­сущес­тву­ющие оби­ды.

- В са­мом, в са­мом, - оза­бочен­но за­кивал лы­се­ющей го­ловой пре­ос­вя­щен­ный. - Сын мой, по во­ле Гос­подней ты нат­кнул­ся на ис­тинное сок­ро­вище - и да­же не по­думал тол­ком о нем по­забо­тить­ся. Рас­тлил бед­ное ди­тя, за­гонял и за­путал. Зна­ешь, дру­жок, ду­маю, бы­ло бы ра­зум­ным, ес­ли до ве­чера премь­еры ты пос­та­ра­ешь­ся воз­держать­ся от бо­лее тес­но­го об­ще­ния с месье Мо­раном. У не­го пол­но хло­пот, так что не сто­ит от­вле­кать его по­нап­расну... - де Лан­саль­як гля­нул на юно­го по­допеч­но­го и ут­робно хмык­нул: - О, а мы, ока­зыва­ет­ся, в ярос­ти. Нам пы­та­ют­ся что-то зап­ре­тить.

- Я пос­та­ра­юсь воз­держать­ся, - отоз­вался Шарль то­ном, в ко­тором кро­тос­ти не бы­ло ни на гран, и каж­дое сло­во яв­но сле­дова­ло по­нимать в пря­мо про­тиво­полож­ном смыс­ле. - Месье Мо­рану и в са­мом де­ле сто­ит боль­ше вни­мания уде­лять пос­та­нов­ке.

- Ты не­ис­пра­вим, - сок­ру­шен­но приз­нал мон­сень­ор де Лан­саль­як. - Пра­во сло­во, иног­да мне хо­чет­ся про­учить те­бя за твое уп­рямс­тво. Ни мгно­вения не сом­не­ва­юсь, что ты не ос­та­вишь бед­но­го маль­чи­ка в по­кое, са­мо­уве­рен­но по­лагая, что его вни­мание дол­жно при­над­ле­жать те­бе и толь­ко ис­клю­читель­но те­бе. Что ж, так оно и бу­дет. Пос­ле премь­еры. Я на­мерен от­ме­тить ее не­боль­шим ужи­ном в тес­ном кру­гу. Наш ма­лень­кий тво­рец, я, ты и нес­коль­ко мо­их вер­ных ду­хов­ных от­прыс­ков. От­ка­зов и воз­ра­жений не при­му. Что за не­подо­ба­ющие гри­масы, ди­тя мое? Не­уж­то месье Мо­ран умуд­рился нас­толь­ко раз­мягчить твое сер­дце, что те­бе жаль по­делить­ся да­же крош­ка­ми со сво­его сто­ла?

- Я за­бочусь о том, что­бы зре­лище, ко­торое вы так пред­вку­ша­ете, не прев­ра­тилось в горь­кое ра­зоча­рова­ние для вас и тех, ко­го вам бу­дет бла­го­угод­но приг­ла­сить, - Шар­лю уда­лось взять се­бя в ру­ки и за­гово­рить поч­ти су­хо, так де­лови­то, нас­коль­ко это бы­ло воз­можно при об­сужде­нии по­доб­но­го пред­ме­та. - Месье Мо­ран, как вы уже на­вер­ня­ка убе­дились, ро­бок и ско­ван, ес­ли речь за­ходит об... ин­тимном. Вы же не хо­тите, что­бы ва­ше ма­лень­кое раз­вле­чение по­зор­но за­кон­чи­лось сле­зами и прис­ту­пом тош­но­ты?

- По­лагаю, ни­чего по­доб­но­го не слу­чит­ся, - нес­пешно вы­шаги­вав­шая по са­ду па­ра свя­щен­нослу­жите­лей дош­ла до кон­ца ал­леи и по­вер­ну­ла об­ратно. Со сто­роны на­вер­ня­ка ка­залось: свя­тые от­цы все­цело пог­ру­жены в тя­гос­тные раз­мышле­ния о брен­ности все­го су­щего, па­дении нравс­твен­ности и раз­ру­шении ве­ковеч­ных ус­то­ев доб­ро­дете­ли. - Нес­коль­ко про­литых сле­зинок толь­ко ук­ра­сят пред­став­ле­ние, ибо у тво­ей не­наг­лядной Ли­лии име­ет­ся ред­кос­тный для муж­чи­ны дар - в сле­зах он выг­ля­дит ку­да сим­па­тич­нее, чем ког­да улы­ба­ет­ся. Да, он до­воль­но ро­бок и не­ловок, но я ду­маю, что най­ду спо­соб пре­одо­леть его при­род­ное сму­щение. Вдо­бавок у ме­ня есть ос­но­вания по­лагать, что месье Мо­ран, нев­зи­рая на всю свою стес­ни­тель­ность, бу­дет ста­рать­ся выг­ля­деть на­илуч­шим об­ра­зом... Он те­бе ни­чего не го­ворил? - не дож­давшись от­ве­та, ар­хи­епис­коп до­воль­но хмык­нул: - Ах, не го­ворил. Юно­ша до­воль­но скры­тен, что не сра­зу за­меча­ет­ся. И пред­при­им­чив, че­го то­же на пер­вый взгляд о нем не ска­жешь.

Труд­но бы­ло ос­по­рить пред­при­им­чи­вость и прак­тичность Фран­суа, единс­твен­но, д'Арнье бы­ло не­из­вес­тно, сколь да­леко она прос­ти­ра­ет­ся. Ка­кую еще сдел­ку он умуд­рился зак­лю­чить... на свою го­лову? Ес­ли за все ра­дос­ти жиз­ни он ре­шил рас­пла­тить­ся зад­ни­цей, то на­до бы ему объ­яс­нить, что по­доб­ный кре­дит весь­ма ог­ра­ничен.

- Он ре­шил ку­пить что-то ни за что? - при­под­нял бровь Шарль. - Дай­те по­думать... Сей­час месье Мо­ран пол­ностью сос­ре­дото­чен на пь­есе. Глав­ную роль он уже по­лучил, ру­ководс­тво пос­та­нов­кой - то­же... Пра­во, зат­рудня­юсь.

- Ну так спро­си у не­го сам, - по­сове­товал мон­сень­ор де Лан­саль­як, ос­та­новив­шись взгля­нуть на сол­нечные ча­сы. Длин­ная тре­уголь­ная тень пол­зла по кру­гу, ка­са­ясь вы­ложен­ной из мар­га­риток от­метки «один­надцать». - Да сту­пай спер­ва пе­ре­одень­ся в мир­ское, не пу­гай мо­их на­чина­ющих ак­те­ров об­щес­твом свя­щен­ни­ка в су­тане. Бе­ги-бе­ги, но не за­бывай, о чем я те­бя пре­дуп­реждал, - де Лан­саль­як по­махал в воз­ду­хе пух­лой кистью. - Да пос­та­рай­ся дер­жать се­бя в уз­де, мое не­путе­вое ди­тя. Я со­вер­шенно не же­лаю, что­бы ты сор­вал мое пред­став­ле­ние.

От­ве­сив пре­ос­вя­щен­но­му пок­лон, Шарль с дос­то­инс­твом уда­лил­ся, ре­шив не ра­довать ар­хи­епис­ко­па ви­дом сво­его ду­шев­но­го смя­тения. Он и в са­мом де­ле не­до­уме­вал, что бы Фран­суа мог про­сить у Лан­саль­яка. Мес­то сек­ре­таря? Ре­комен­да­тель­ное пись­мо? День­ги? Од­на­ко Шарль при­нял во­левое ре­шение - не спра­шивать Фран­суа ни о чем. В кон­це кон­цов, ак­те­ру нуж­но на что-то и как-то су­щес­тво­вать.

На ре­пети­цию гос­по­дин д'Арнье явил­ся при пол­ном блес­ке: вин­ный бар­хат кам­зо­ла, изыс­канно рас­ши­того ви­ног­радны­ми гроздь­ями из чер­но­го га­руса, жи­лет на тон тем­нее, жа­бо из алан­сон­ских кру­жев, чер­ный бар­хатный бант с ага­товой пряж­кой - Шарль впол­не ес­тес­твен­но смот­релся бы и на ал­ле­ях Вер­са­ля.

- Бо­же мой, к нам се­год­ня ве­чером по­жалу­ет лич­но ма­дам ко­роле­ва? Это в ее честь вы вы­ряди­лись та­ким пав­ли­ном? - яз­ви­тель­но при­ветс­тво­вал его Фран­суа. На­чина­ющий рас­по­ряди­тель пред­став­ле­ния си­дел в пер­вом ря­ду кре­сел ма­лень­ко­го те­ат­раль­но­го за­ла - при­чем не в са­мом крес­ле, а на его спин­ке, пос­та­вив но­ги в пот­ре­пан­ных туф­лях на бар­хатные под­ло­кот­ни­ки, и раз­ло­жив на со­сед­них крес­лах и на по­лу ис­пи­сан­ные лис­ты бу­маги. Кам­золь­чик Фран­суа ва­лял­ся на по­лу, ба­тис­то­вый шарф бол­тался в раз­вя­зан­ном ви­де, и во­об­ще ак­те­ру сей­час бы­ло не до сво­ей внеш­ности. - Со­ветую мо­раль­но при­гото­вить­ся - че­рез нес­коль­ко ча­сов обе­щали дос­та­вить кос­тю­мы. Бу­дем учить­ся на­маты­вать на се­бя пур­пурные прос­ты­ни и де­лать вид, буд­то так и на­до. На сце­не пыль­но, кста­ти. Сни­май­те ва­шу пош­лую рос­кошь, ес­ли не хо­тите без­на­деж­но ее ис­портить. И из­воль­те при­гото­вить­ся, ско­ро вы­ход Ти­гел­ли­на.

Ка­залось, он мгно­вен­но по­забыл о при­сутс­твии оша­рашен­но­го та­кой не­милостью д'Арнье, за­шелес­тев бу­мага­ми и звон­ко вык­рикнув:

- Акт пер­вый, дей­ствие пер­вое, сце­ны с треть­ей по шес­тую… Вто­рую де­кора­цию, по­жалуй­ста!

Над сце­ной что-то за­дер­га­лось, заг­ре­мело, за­шур­ша­ло. Рыв­ка­ми спус­ти­лось по­лот­но с до­воль­но-та­ки не­дур­но на­рисо­ван­ным изоб­ра­жени­ем об­ры­вис­то­го мор­ско­го бе­рега, кус­ка ши­рокой мра­мор­ной лес­тни­цы и уви­той плю­щом бе­сед­ки в рим­ском сти­ле.

- Ма­дам Ок­та­вия, Се­нека, Бри­тан­ник, слу­ги. Чуть поз­же - Ти­гел­лин и сол­да­ты, - пе­речис­лил Фран­суа за­дей­ство­ван­ных пер­со­нажей. Мель­ком бро­сил взгляд в сто­рону, ис­крен­не уди­вив­шись: - Ты все еще здесь?

«Я здесь и ты здесь. И имен­но здесь ты на сво­ем мес­те», - не­весть по­чему по­дума­лось д’Арнье.

Из прин­ци­па он ре­шил ос­тать­ся в «пош­лой рос­ко­ши», од­на­ко вско­ре взмок так, буд­то его зас­та­вили де­сяток раз обе­жать вок­руг ар­хи­епис­коп­ско­го двор­ца. Пос­ле пя­того пов­то­ра д'Арнье не толь­ко сбро­сил кам­зол и жи­лет, но и за­сучил ру­кава, втя­гива­ясь в дей­ствие, не­ким уди­витель­ным об­ра­зом схо­жее с тем, что он сам со­вер­шал во вре­мя ут­ренней и ве­чер­ней месс. Ри­ту­ал, пусть не свя­щен­ный, но со сво­ими пра­вила­ми и ус­та­нов­ле­ни­ями, где ма­лень­кий месье Мо­ран был жре­цом, блю­дущим его точ­ность. Под­чи­нять­ся ему бы­ло вов­се не за­зор­но, пусть он по­рой пок­ри­кивал и ру­гал­ся, раз­ма­хивая свер­ну­тыми в труб­ку лис­тка­ми сце­нария.

К се­реди­не дня все ус­пе­ли по нес­коль­ку раз пе­реру­гать­ся и по­мирить­ся. Ма­дему­азель Го­ден, бу­дущую Ак­ту, обу­чили ли­хо от­пля­сывать на сто­ле и, пре­одо­лев страх, изящ­но па­дать на ру­ки Не­рону - Фран­суа к то­му вре­мени выб­рался на сце­ну и рас­по­ряжал­ся уже от­ту­да, за­од­но ожив­ляя сво­его пер­со­нажа. При­нес­ли обе­щан­ные кос­тю­мы - имев­шие, по мне­нию д'Арнье, весь­ма сом­ни­тель­ное от­но­шение к изоб­ра­жа­емой эпо­хе, но кра­соч­но смот­ревши­еся со сто­роны, об­ши­тые свер­ка­ющи­ми зо­лоты­ми и пур­пурны­ми лен­та­ми вез­де, где толь­ко мож­но. Да­мам по­лага­лось мно­жес­тво ук­ра­шений, и они, ра­дос­тно бол­тая, убе­жали при­мерять на­ряды, боль­ше сма­хивав­шие на кар­на­валь­ные.

Месье Мо­ран объ­явил труп­пе ча­совой пе­рерыв, уд­ру­чен­но за­явив, что бОль­ше­го сбо­рища без­дарнос­тей он на сво­ем ве­ку еще не встре­чал, но са­мая боль­шая без­дарность в этом соб­ра­нии не­до­учек - он сам. Учас­тни­ки за­ап­ло­диро­вали, за­хохо­тали и раз­бе­жались, про­вожа­емые уг­ро­зой от­ре­зать уши лю­бому, что опоз­да­ет боль­ше, чем на пять ми­нут.

- Я ду­мал, бу­дет ху­же, - за­метил Фран­суа. Не­весть за­чем он заб­рался под крес­ло, на ко­тором да­веча си­дел - и вы­тащил из-под не­го пле­теную кор­зинку, с ко­торы­ми обыч­но от­прав­ля­ют­ся в за­город­ные по­ез­дки. - Сос­та­вишь мне ком­па­нию? - он заб­рался на сце­ну, вод­ру­зив свою кор­зинку на де­ревян­ный «об­ло­мок ко­лон­ны».

- Пос­ле то­го, как ты до­вел до слез ма­дам Бас­се­рив и поч­ти выз­вал ше­валье Сен-Сер­не­на, с тво­ей сто­роны очень ра­зум­но не есть за об­щим сто­лом, - одоб­ри­тель­но по­кивал д'Арнье, зап­ры­гивая на сце­ну.

- Да-а, прав­да? А я не за­метил, - чес­тно приз­нался Фран­суа. - Впро­чем, ес­ли я это сде­лал, зна­чит, они то­го зас­лу­жива­ли. Все ис­клю­читель­но ра­ди поль­зы де­ла, а жен­ские сле­зы быс­тро вы­сыха­ют. Вдо­бавок у них сей­час по­явит­ся воз­можность на­цепить на се­бя уй­му поб­ря­кушек и пок­ра­совать­ся пе­ред вос­хи­щен­ны­ми ше­валье в весь­ма от­кро­вен­ных плать­ях, так что они ме­ня прос­тят, - ак­тер от­крыл кор­зинку, лов­ко и яв­но при­выч­но нак­ры­вая им­про­визи­рован­ный «стол», от­ку­пори­вая по­за­имс­тво­ван­ную из ар­хи­епис­коп­ских пог­ре­бов бу­тыл­ку и раз­ли­вая ви­но по па­ре за­пас­ли­во при­пасен­ных се­реб­ря­ных ста­кан­чи­ков. - Кро­ме то­го, мне здесь нра­вит­ся. Ну, как те­бе ба­лаган? - он под­нял ста­кан, лу­каво смот­ря на Шар­ля по­верх края. - Уд­ру­ча­ющее впе­чат­ле­ние, прав­да?

- Мне пон­ра­вилось, - ис­крен­не приз­нался дАрнье. - Не мо­гу по­ка пе­редать сло­вами, но в це­лом - мне пон­ра­вилось.

Он при­под­нял свой ста­кан, са­лютуя Фран­суа:

- Выпь­ем за его пре­ос­вя­щенс­тво ар­хи­епис­ко­па Ту­луз­ско­го, ко­торый пре­дос­та­вил нам воз­можность по­учас­тво­вать в сво­ем спек­такле.

Ска­зано бы­ло с на­меком, и Шарль очень на­де­ял­ся, что лю­бов­ник не сде­ла­ет вид, буд­то его не за­метил.

При упо­мина­нии име­ни пре­подоб­но­го Фран­суа скри­вил­ся, од­ним глот­ком осу­шив ста­кан и вздох­нув:

- Ког­да ты при­нима­ешь­ся изоб­ра­жать под­ха­лима, это по­луча­ет­ся весь­ма и весь­ма не­ес­тес­твен­но. Что, ему опять угод­но по­бесе­довать ве­чером об ис­кусс­тве? Я ви­дел, вы про­гули­вались в са­ду. Фи­зи­оно­мия у те­бя при этом бы­ла из­рядно не­доволь­ная.

«Ин­те­рес­но, Лан­саль­як рас­ска­зал Шар­лю о на­шем ма­лень­ком сог­ла­шении ка­сатель­но пь­есы? Ду­маю, нет. Для пре­подоб­но­го это бы­ло бы слиш­ком прос­то. Но на­мек­нуть он на­вер­ня­ка из­во­лил - а по­том со смеш­ком ото­шел в сто­рону, мол, раз­би­рай­тесь меж­ду со­бой...»

- Не в спек­такле, а в спек­таклях, - Фран­суа ус­пел про­голо­дать­ся за пол­дня, и сей­час быс­тро рас­прав­лялся со сво­ей пор­ци­ей. - Том, что я ус­тра­иваю для не­го - и в том, что он за­тева­ет пос­ле премь­еры... Ты об этом, Шарль? - те­перь взгляд ак­те­ра стал пе­чаль­ным. - Чем даль­ше я об этом ду­маю, тем боль­ше бо­юсь, а де­лать-то не­чего, бе­жать не­куда... Раз­ве что смыть­ся сра­зу пос­ле премь­еры, так и это не­воз­можно.

- За­то впол­не воз­можно смыть­ся до нее, - Шарль вмес­то еды на­лил се­бе еще. - День­ги у те­бя есть, ес­ли нуж­но еще - я мо­гу по­мочь. Все твое зем­ное иму­щес­тво уме­ща­ет­ся в сак­во­яже, а пре­ос­вя­щен­ный не ста­нет ма­рать ру­ки, ра­зыс­ки­вая по всей Фран­ции смаз­ли­вого маль­чи­ка, ко­торый ему не дал. В чем де­ло, Фран­суа? Во что ты вля­пал­ся? Что та­кое те­бе по­обе­щал мон­сень­ор, что ты го­тов пе­рес­ту­пить че­рез се­бя?

- С ка­кой бы ста­ти ему что-то мне обе­щать? - го­рячо зап­ро­тес­то­вал Фран­суа, ис­пы­тывая воз­раста­ющую не­лов­кость от мыс­ли о том, что при­ходит­ся лгать, гля­дя в гла­за Шар­лю. - И за­чем мне в спеш­ке по­кидать Ту­лузу? Я жи­ву так, как ни­ког­да не жил преж­де. У ме­ня есть ты. И есть вот это, - месье Мо­ран ши­роким жес­том об­вел те­ат­раль­ный зал. - Шарль, ред­ко ко­му вы­пада­ет та­кой удач­ный слу­чай. Это не прос­то уда­ча, это неч­то бОль­шее, о чем и меч­тать нель­зя! Мне все­го двад­цать три, а у ме­ня есть воз­можность са­мому пос­та­вить неп­ло­хую пь­есу - это же со­бытие, про­ходя­щее по раз­ря­ду не­веро­ят­ных! Вто­рого та­кого шан­са мо­жет ни­ког­да в жиз­ни не под­вернуть­ся! И я бро­шу это все на пол­пу­ти, сбе­гу, по­тому что ис­пу­гал­ся пер­спек­ти­вы про­вес­ти не са­мые луч­шие пол­ча­са в сво­ей жиз­ни?! Вы­года пе­реве­шива­ет, Шарль, а то, что мне при­дет­ся пос­ту­пить­ся то­ликой са­мо­ува­жения - ну что ж, с этим ни­чего не по­делать....

Шарль ску­по улыб­нулся - Фран­суа яв­но ви­лял, вы­давая ему по­луп­равду.

- Ска­жу те­бе од­но: ес­ли бо­ишь­ся, не де­лай. Ес­ли де­ла­ешь, не бой­ся. Мон­сень­ор, кста­ти, нас­то­ятель­но про­сил не тре­вожить на­шего ми­лого месье Мо­рана сво­ими гряз­ны­ми до­мога­тель­ства­ми - по слу­хам, я до­воль­но груб с то­бой.

- Это у ко­го язык по­вер­нулся, рас­пускать та­кие омер­зи­тель­ные и па­кос­тные слу­хи? - Фран­суа взвил­ся с мес­та, ока­зав­шись по­зади Шар­ля, об­ни­мая его за пле­чи и уты­ка­ясь ли­цом в шею под во­лоса­ми. Ка­жет­ся, ему уда­лось обой­ти неп­ри­ят­ную те­му - или хо­тя бы от­влечь д'Арнье от по­доб­ных мыс­лей. - Лад­но, а вот ес­ли я пот­ре­вожу те­бя сво­ими до­мога­тель­ства­ми - ты бу­дешь вы­рывать­ся и соп­ро­тив­лять­ся?

- Бу­ду, - Шарль ак­ку­рат­но от­це­пил от се­бя Фран­суа. - Не за­бывай, мы не в тем­но­те и не за за­пер­той дверью. У вся­кой снис­хо­дитель­нос­ти есть свои пре­делы. Мон­сень­ор мо­жет де­лать вид, яко­бы ни о чем не по­доз­ре­ва­ет, но ес­ли нас зас­ту­ка­ет прис­лу­га или гос­ти его эми­нен­ции, нам бу­дет очень зат­рудни­тель­но ра­зубе­дить их в том, что мы не па­роч­ка бо­гомер­зких со­доми­тов. Ешь свой обед, Фран­суа.

- Но нам же се­год­ня или зав­тра все рав­но при­дет­ся ре­пети­ровать всю ту га­лан­тную по­хабень, что по­напи­сал мон­сень­ор, и те­бе во­лей-не­волей при­дет­ся пуб­лично об­ни­мать ме­ня, тас­кать на ру­ках и ук­ла­дывать на это чер­то­во ло­же, - не без ехидс­тва на­пом­нил Фран­суа, уп­ря­мо пы­та­ясь вер­нуть­ся на преж­нее мес­то. - Мой обед уже ис­черпал­ся и за­кон­чился. Ну нет же ни­кого, и мы ус­лы­шим, ког­да они вер­нутся. Это все­го лишь ре­пети­ция и про­ба сил.

- Ре­пети­ровать мы бу­дем при сви­дете­лях, что­бы ни у ко­го не воз­никло иди­от­ских воп­ро­сов и сом­не­ний, - Шарль вздох­нул, в от­ча­янии от собс­твен­ной неп­реклон­ности. - То, что про­ис­хо­дит на гла­зах у дю­жины сви­дете­лей - не по­роч­но, в от­ли­чие от то­го, что бу­дет меж­ду на­ми на­еди­не. По­жалуй­ста, Фран­суа, опом­нись. Ес­ли ты ду­ма­ешь, что мне это лег­ко да­ет­ся, то глу­боко оши­ба­ешь­ся.

- Лад­но, лад­но, убе­дил, я осоз­нал и рас­ка­ял­ся, - Фран­суа улу­чил мгно­вение, прих­ва­тив гу­бами моч­ку уха Шар­ля, пос­ле че­го с ви­дом глу­бочай­ше­го ра­зоча­рова­ния в жиз­ни уб­рал ру­ки и вер­нулся на свое мес­то, к не­до­еден­но­му хле­бу и кол­ба­се, не­доволь­но бур­ча: - Обо­жаю вы­вер­ты мо­рали. Ког­да на те­бя на сце­не гла­зе­ют двад­цать че­ловек, так все в по­ряд­ке. Но сто­ит по­цело­вать­ся на­еди­не в тем­ном ко­ридо­ре, так те­бя уже сра­зу го­товы по­бить кам­ня­ми и рас­пять на глав­ной пло­щади... Нет в жиз­ни счастья, ник­то ме­ня не лю­бит! Я вам сей­час ус­трою пред­став­ле­ние, пра­вед­ни­ки нес­час­тные!..

Месье Мо­ран ис­полнил свою уг­ро­зу - зас­та­вив вер­нувших­ся учас­тни­ков отыг­рать весь пер­вый акт, без­жа­лос­тно об­ры­вая при ма­лей­шей за­мин­ке сер­ди­тым ок­ри­ком: «Сна­чала!» - ши­пя и ог­ры­за­ясь на всех, в том чис­ле и на Шар­ля.

Ста­рания при­нес­ли пло­ды: пер­вый акт пь­есы был от­но­ситель­но го­тов, ник­то не за­пинал­ся и не на­летал друг на друг во вре­мя пе­реме­щений по не­боль­шой сце­не. Вы­ходы и ухо­ды со­вер­ша­лись вов­ре­мя, и про­ис­хо­див­шая за ку­лиса­ми смерть Аг­риппи­ны бы­ла ис­полне­на дол­жно­го тра­гиз­ма. Ко­торый усу­губ­ля­ло зре­лище дол­го­го по­целуя меж­ду Не­роном и Ти­гел­ли­ном, за­вер­шавшим пер­вый акт - и пос­ле ко­торо­го па­дал за­навес. У Фран­суа хва­тило со­вес­ти не озор­ни­чать и не из­де­вать­ся над д'Арнье, лишь обоз­на­чая по­целуй и объ­ятие, но не при­каса­ясь к чу­жим гу­бам всерь­ез - это­му пред­сто­яло со­вер­шить­ся лишь на ге­нераль­ном про­гоне и на премь­ере.

Пос­ле­ду­ющие два дня прош­ли в тя­желой и ра­ду­ющей ду­шу ра­боте над «Сер­дцем ти­рана». Ре­пети­ции дли­лись с ут­ра до поз­дне­го ве­чера. Месье Мо­ран нас­той­чи­во до­бивал­ся бе­зуп­речнос­ти во всем: от сво­ев­ре­мен­ной пе­реме­ны де­кора­ций до сла­жен­но­го мар­ша от­ря­да ле­ги­оне­ров или про­хода че­рез сце­ну груп­пы пе­решеп­ты­ва­ющих­ся и пе­рес­ме­ива­ющих­ся прид­ворных дам Аг­риппи­ны. Про­из­но­ся реп­ли­ки, Фран­суа ло­вил се­бя на го­ловок­ру­житель­ном ощу­щении: он сам и наб­ранная с бо­ру по со­сен­ке труп­па - и в са­мом де­ле лю­ди дав­но ушед­ших вре­мен, рас­ска­зыва­ющие свою ис­то­рию. Ко­леб­лю­щий­ся на сквоз­ня­ке и рас­пи­сан­ный мас­ля­ными крас­ка­ми холст об­ра­щал­ся нас­то­ящей вил­лой на мор­ском по­бережье - Фран­суа да­же ощу­щал све­жий со­лоно­ватый за­пах мо­ря и слы­шал раз­ме­рен­ные уда­ры волн о бе­рег. Де­кора­ции сме­нялись, он вхо­дил в двор­цо­вые за­лы, стро­гие и прох­ладные, где на мра­мор­ных по­лах ле­жали си­нева­тые те­ни и жур­ча­ли зо­лотые фон­та­ны. Он был Не­роном и жил его жизнью - смя­тен­ной и тре­вож­ной, той, ко­торую он при­думал сам и на­чер­тал на стра­ницах блед­но-ли­лово­го и ро­зово­го от­тенков. Жизнью, в ко­торой не бы­ло мес­та пре­подоб­но­му с его за­бава­ми.