Высокие небеса Тулузы

- «Тол­па» - слиш­ком гром­ко ска­зано, - с лег­ким смеш­ком воз­ра­зил Фран­суа, слов­но бы оп­равды­ва­ясь. - У де­виц, как пра­вило, име­ют­ся от­цы и братья, ко­торым моя скром­ная пер­со­на слиш­ком час­то при­ходи­лась не по ду­ше. Но... у ме­ня дей­стви­тель­но прос­то не бы­ло не­об­хо­димос­ти де­лать что-то для се­бя...

Он слег­ка ус­по­ко­ил­ся, сни­зу вверх гля­дя на пре­подоб­но­го.

- Вот я пос­мотрел на те­бя, оби­жен­но­го до глу­бины ду­ши, - Лан­саль­як взъ­еро­шил его куд­ри, ко­торые за мгно­вение до это­го так тща­тель­но приг­ла­дил. - В са­мом де­ле, Фран­суа, до­воль­ным и счас­тли­вым ты выг­ля­дишь го­раз­до луч­ше. От­веть, ди­тя мое, те­перь ты от­четли­во по­нима­ешь, ка­ким бу­дет твой окон­ча­тель­ный рас­чет - при та­ком-то аван­се?

- Д-да, - Фран­суа слег­ка зап­нулся, пой­мав се­бя на том, что до сих пор не до кон­ца осоз­на­ет то, во что ввя­зыва­ет­ся - или пы­та­ет­ся убе­жать от мыс­лей на эту пу­га­ющую те­му. Ему ведь при­дет­ся уб­ла­жить его вы­сокоп­ре­ос­вя­щенс­тво не толь­ко сво­им ви­дом, но и до­пус­тить его к се­бе. Поз­во­лить сде­лать с со­бой все, что то­му взбре­дет в го­лову - и для на­чала при­дет­ся прос­то лечь, раз­дви­нуть но­ги по­шире и быть хо­рошим маль­чи­ком. - Да, ко­неч­но, я по­нимаю... Вы хо­тите по­лучить ме­ня - це­ликом и пол­ностью, на ва­ше ус­мотре­ние и сог­ласно ва­шим по­жела­ни­ям. Са­ми или че­рез чье-то пос­редс­тво - Шар­ля, к при­меру...

С язы­ка так и рва­лось: «За­чем вам это? Толь­ко ра­ди то­го, что­бы по­тешить свое са­молю­бие?» - но Фран­суа смол­чал. Од­но­го уро­ка с не­го бы­ло бо­лее чем дос­та­точ­но.

- Ум­ни­ца. Я рад, что ты не в оби­де на спра­вед­ли­вость, - опус­тивша­яся на пле­чо уве­сис­тая ру­ка вы­нуди­ла Мо­рана сно­ва от­ки­нуть­ся на спи­ну. Жес­том пол­новлас­тно­го вла­дель­ца Лан­саль­як про­сунул ла­донь меж­ду ног Фран­суа, нак­рыв ла­донью и сжав по­ник­шее дос­то­инс­тво. Сде­лай что-то по­доб­ное Шарль, Фран­суа пос­ме­ял­ся бы и от­пустил ос­тро­ту, но сей­час он на удив­ле­ние ос­тро ощу­тил свою уни­жен­ность и бес­по­мощ­ность, и то, что он ни­чего не спо­собен с этим по­делать. Он сам дал сог­ла­сие.

У его эми­нен­ции был чрез­вы­чай­но об­ширный и раз­но­об­разный опыт, по­это­му ре­ак­ция мо­лодо­го че­лове­ка - вер­нее, ее пол­ней­шее от­сутс­твие - бы­ла вос­при­нята ар­хи­епис­ко­пом до­воль­но рав­но­душ­но. По­ка мон­сень­ор все­го лишь зна­комил­ся с его те­лом, рас­смат­ри­вая, так ска­зать, то­вар ли­цом. По­тере­бив нем­но­го вя­лую муж­скую гор­дость Фран­суа, Лан­саль­як бес­це­ремон­но су­нул па­лец в его ис­пу­ган­но стис­нувшу­юся ды­роч­ку.

- Ка­кая пре­лесть, - ис­крен­не вос­хи­тил­ся доб­рей­ший месье Ро­же. - Ска­жи-ка, ты пла­чешь, ког­да Ан­ту­ан встав­ля­ет те­бе?

- Он сме­ет­ся на­до мной и го­ворит, что я - нет­ро­нутая де­воч­ка, - Мо­ран вце­пил­ся паль­ца­ми в склад­ки шел­ко­вых пок­ры­вал, зас­тавляя се­бя ле­жать спо­кой­но и не ер­зать в по­пыт­ках из­ба­вить­ся от втис­нувше­гося в его за­дик пос­то­рон­не­го пред­ме­та. Месье де Лан­саль­як яв­но не со­бирал­ся от­ка­зывать се­бе в удо­воль­ствии слег­ка по­мучить свою жи­вую за­баву, втал­ки­вая па­лец все глуб­же и од­новре­мен­но чуть по­вора­чивая его вле­во-впра­во, точ­но ключ в слиш­ком ту­гой сква­жине. Фран­суа вся­кий раз не­воль­но дер­гался, ког­да ос­трый но­готь пре­подоб­но­го ца­рапал его из­нутри, сжи­ма­ясь и ку­сая гу­бу. - Ему нра­вит­ся до­водить ме­ня до слез, - су­дя по бо­лез­ненным ощу­щени­ям, па­лец Лан­саль­яка пог­ру­зил­ся уже до вто­рого сус­та­ва, но смот­реть, что имен­но там тво­рит­ся, Фран­суа со­вер­шенно не хо­телось. Он ощу­щал чу­жое сдер­жанное вож­де­ление, но сам в дан­ный миг не ис­пы­тывал лишь ред­кос­тное не­удобс­тво, слов­но уго­дил на из­вра­щен­ный вра­чеб­ный ос­мотр. Или на ин­кви­зитор­ский доп­рос, где в зад­ни­цу ему сей­час за­тал­ки­ва­ют «гам­бург­скую гру­шу».

- Рас­слабь­ся, ты сам се­бе де­ла­ешь боль­нее, - за­бот­ли­во по­сове­товал его эми­нен­ция, не прек­ра­щая дей­ство­вать ру­кой. Фран­суа за­дер­гался рыб­кой на крюч­ке, су­дорож­но хва­тая воз­дух и за­быв о не­об­хо­димос­ти ле­жать смир­но. - По­жалуй, Ан­ту­ан прав. Ты и в са­мом де­ле та­кой вос­хи­титель­но нет­ро­нутый, - тол­стый па­лец ввин­тился в мно­гос­тра­даль­ный за­дик по са­мый мас­сивный пер­стень, Фран­суа ощу­щал, как тор­ча­щие «рож­ки» оп­ра­вы ца­рапа­ют чувс­тви­тель­ное мес­течко. Лан­саль­як цеп­ко удер­жи­вал его за пред­плечье, не поз­во­ляя слиш­ком силь­но дер­гать­ся. В но­су за­щипа­ло от со­лоно­вато­го прив­ку­са под­сту­па­ющих слез и го­речи уни­жения. Па­лец втис­ки­вал­ся все даль­ше и глуб­же, дер­га­ясь с под­вы­вер­том в тот са­мый миг, ког­да Фран­суа уда­валось сми­рить­ся со сво­ей не­завид­ной участью. По ко­же сколь­зи­ла то хо­лод­ная глад­кость обод­ка пас­тыр­ско­го коль­ца, то ко­лючая оп­ра­ва, вся­кий раз вы­нуж­дая Фран­суа из­ви­вать­ся на ку­шет­ке, вер­тя бед­ра­ми в тщет­ных по­пыт­ках из­бе­жать эда­кой «лас­ки».

- Не на­до... - про­бор­мо­тал Фран­суа, уже не слиш­ком по­нимая, что имен­но име­ет в ви­ду. - Не на­до боль­ше, боль­но...

- А что те­бе от­ве­чал Ан­ту­ан, ког­да ты жа­ловал­ся ему, что боль­но? - с жи­вей­шим лю­бопытс­твом по­ин­те­ресо­вал­ся де Лан­саль­як, не прек­ра­щая сво­их ма­нипу­ляций. Со­зер­ца­ние тщет­ных уси­лий Фран­суа из­бе­жать втор­же­ния дос­тавля­ли ему не­пере­дава­емое удо­воль­ствие. Ак­тер был свя­зан обе­щани­ем по­вино­вать­ся и же­лани­ем за­полу­чить пь­есу так же на­деж­но, как ес­ли бы то­ченые за­пястья к из­го­ловью пос­те­ли при­тяги­вали кан­даль­ные брас­ле­ты.

- Что на его па­мяти еще ник­то не уми­рал от па­ры ца­рапин, а лю­бовь не­воз­можна без бо­ли, - с тру­дом вы­гово­рил Фран­суа, заж­му­рив­шись и ощу­тив, как по вис­ку ска­тилось вниз что-то ма­лень­кое, влаж­ное и теп­лое. На са­мом де­ле ни­чего по­доб­но­го Шарль не го­ворил, ста­ра­ясь об­ра­щать­ся с юным лю­бов­ни­ком как мож­но бе­реж­нее, слов­но Фран­суа был фар­фо­ровой ста­ту­эт­кой - но по­доб­ная фра­за и в са­мом де­ле бы­ла впол­не в ду­хе не склон­но­го к из­лишним сан­ти­мен­там от­ца д’Арнье.

«Боль­но, ну и что с то­го? Тер­пи, че­го ты раз­нылся! Плачь, ес­ли уж не мо­жешь ина­че, но тер­пи!» - в от­ча­яние прик­рикнул сам на се­бя Фран­суа.

По­мог­ло. Воп­ре­ки все­му он зас­та­вил се­бя ус­по­ко­ить­ся и сми­рить­ся, рас­сла­бив све­ден­ные су­доро­гой мыш­цы. Поз­во­лив месье Ро­же рас­по­ряжать­ся сво­им те­лом и сла­бо кри­вясь, ког­да зо­лотая оп­ра­ва ос­тавля­ла оче­ред­ную нег­лу­бокую ца­рапи­ну. Сле­зы все-та­ки по­тек­ли, сла­бые и бес­силь­ные.

Уви­дев влаж­ные по­лос­ки на его ще­ках, де Лан­саль­як ос­во­бодил Фран­суа от сво­его при­сутс­твия столь же не­ожи­дан­но, как пе­ред тем втор­гся в его за­жатое те­ло. Не­весть по­чему имен­но сей­час Фран­суа по­чувс­тво­вал се­бя ос­квер­ненным. Ис­пачкан­ным. Хо­тя вро­де бы с ним не сде­лали ни­чего осо­бо па­кос­тно­го или из­вра­щен­но­го. Меж­ду ног ту­по, на­вяз­чи­во бо­лело, ос­тавлен­ные коль­цом ца­рапи­ны сад­ни­ло. Мо­ран пе­река­тил­ся на­бок, до­сад­ли­во скри­вив­шись - пре­подоб­ный зас­та­вил его по­мучить­ся.

- Мой пе­чаль­ный ан­гел, - про­ник­но­вен­но про­мол­вил мон­сень­ор, с ви­дом глу­бочай­ше­го са­модо­воль­ства ог­ля­дывая сжав­ше­гося в ко­мочек Фран­суа. - Ну, дос­та­точ­но на се­год­ня. Я очень то­бой до­волен.

- Я мо­гу ид­ти? - не­довер­чи­во вски­нул го­лову Фран­суа. Не­уже­ли - все? Не­уже­ли он от­де­лал­ся крат­ки­ми мгно­вени­ями уни­жения, и те­перь сво­боден?

- Сту­пай, сту­пай, - бла­годуш­но кив­нул его вы­сокоп­ре­ос­вя­щенс­тво. - На­де­юсь, мы уви­дим­ся зав­тра. И что ны­неш­ней ночью ты про­явишь ра­зум­ность, про­ведя ее в оди­ночес­тве.

- Бла­года­рю за доб­рый со­вет... месье Ро­же, - не удер­жался от лег­кой яз­ви­тель­нос­ти Фран­суа. Сполз с ку­шет­ки, то­роп­ли­во зас­те­гива­ясь и шмыг­нув прочь. Вы­валил­ся в ко­ридор, прих­ра­мывая, хлю­пая но­сом и не со­об­ра­жая тол­ком, ку­да идет. Пус­той ко­ридор с зак­лю­чен­ны­ми в су­мереч­ную по­золо­ту пря­мо­уголь­ни­ками кар­тин вы­вел его к вы­соким стек­лянным две­рям. Тол­кнув их, месье Мо­ран сту­пил на вы­ходя­щую во внут­ренний сад двор­ца тер­ра­су, где ус­по­ка­ива­юще поз­ва­нивал за­точен­ный в ка­мен­ную ча­шу фон­тан. В но­чи во­да пе­рели­валась се­реб­ром, парк оку­тывал лег­кий ту­ман, вы­соко над го­ловой мер­ца­ли пер­вые звез­ды.

Фран­суа не­лов­ко опус­тился на ши­рокий па­рапет. За­чер­пнул при­гор­шней хо­лод­ную во­ду, плес­нул в ли­цо.

Ес­ли бы месье Мо­ран, раз­давлен­ный не­обыч­ностью и по­роч­ностью все­го, про­изо­шед­ше­го с ним, пот­ру­дил­ся бы ог­ля­нуть­ся по сто­ронам, то неп­ре­мен­но за­метил бы д'Арнье, ус­тро­ив­ше­гося на скамье в глу­бокой ни­ше. Отец Ан­ту­ан пы­тал­ся ра­зоб­рать­ся в сво­их мыс­лях и чувс­твах, дав­но уже не пре­бывав­ших в та­ком ха­осе. Ра­зумом он по­нимал, что его эми­нен­ция ре­шил пре­подать за­быв­ше­муся под­чи­нен­но­му урок, на­пом­нив от­цу Ан­ту­ану о том, где его мес­то - и наг­лядно до­казав, что лю­бые чувс­тва и лю­бого че­лове­ка мож­но про­дать и ку­пить. Кто та­кой, в сущ­ности, месье Фран­суа Мо­ран? Де­шевый по­бируш­ка с гиб­кой фи­гурой и сим­па­тич­ным ли­цом, го­товый пой­ти с лю­бым, кто пред­ло­жит боль­ше. Ведь это ему нуж­нее, чем са­мые пыл­кие чувс­тва Шар­ля. Пол­нО, да спо­собен ли он на та­кие чувс­тва? На­зывая ве­щи сво­ими име­нами, они с Фран­суа со­това­рищи по ре­мес­лу. Две лже­ца, две ли­цедея, две шлю­хи. Толь­ко од­на стар­ше, опыт­ней и до­роже - впро­чем, вто­рая, бо­лее юная, ско­ро по­тес­нит то­вар­ку, ибо нес­равнен­но та­лан­тли­вее изоб­ра­жа­ет страсть и ос­квер­ненную не­вин­ность, да и мон­сень­ор пред­по­чита­ет раз­но­об­ра­зие… Мо­жет, вот так и схо­дят с ума, Шарль? Не свя­зывай­ся с по­тас­ку­хой, ина­че свих­нешь­ся, пред­став­ляя, под кем и с кем сей­час твоя лю­бовь. Есть ли у не­го пра­во ви­нить Фран­суа? В этом жес­то­ком ми­ре мо­лодой ак­тер вык­ру­чива­ет­ся, как мо­жет. Тор­гуя со­бой и тор­гу­ясь за ку­сок хле­ба. За пра­во вы­соко дер­жать го­лову и за па­ру лиш­них зо­лотых в кар­ма­нах.

Ус­лы­шав скрип гра­вия под приб­ли­жа­ющи­мися ша­гами, Фран­суа опас­ли­во втя­нул го­лову в пле­чи, не зная, име­ет ли он пра­во здесь на­ходить­ся. Опоз­нав по­рав­нявше­гося с ним вы­соко­го че­лове­ка, месье Мо­ран пой­мал се­бя на же­лании опус­тить гла­за до­лу и сму­щен­но ко­вырять пе­сок нос­ком туф­ли.

- Ой, Шарль… - рас­те­рян­но про­бор­мо­тал он. - А я тут…

Он окон­ча­тель­но сму­тил­ся и сник под ус­трем­ленным на не­го ярос­тным взгля­дом.

- Гу­ляю, - глум­ли­во под­ска­зал д'Арнье. - Как прош­ла твоя бе­седа с пре­подоб­ным о тон­костях пос­та­нов­ки ис­то­ричес­ких драм?

- Чрез­вы­чай­но ув­ле­катель­но и за­нима­тель­но, - ог­рызнул­ся Фран­суа. Ему страс­тно хо­телось при­жать­ся к Шар­лю, рас­ска­зать о том, что про­изош­ло в по­ко­ях его эми­нен­ции и раз­ра­зить­ся скор­бны­ми се­това­ни­ями. Но тог­да при­дет­ся рас­ска­зать о сдел­ке с Лан­саль­яком, а Фран­суа пред­по­чел бы уме­реть, чем вы­дать свой сек­рет. - Я уз­нал о свя­щен­ни­ках мно­го та­кого, о чем преж­де не имел ни ма­лей­ше­го пред­став­ле­ния.

«Он оби­дел те­бя? Ска­жи, что он сде­лал с то­бой - и я убью его, ес­ли он при­чинил те­бе вред! За­чем те­бя по­нес­ло ту­да, о чем Лан­саль­як яко­бы тол­ко­вал с то­бой пол­но­чи?!» - д'Арнье пой­мал се­бя на же­лании схва­тить Фран­суа за пле­чи и тряс­ти, вык­ри­кивая воп­ро­сы в зап­ро­кину­тое и блед­ное ли­цо, тре­буя от­ве­тов по пра­ву влюб­ленно­го собс­твен­ни­ка. Но са­мо­об­ла­дания Шар­ля дос­та­ло на то, что­бы осоз­нать: пос­ту­пи он так, и пе­репу­га­ет Фран­суа до смер­ти. А то и от­тол­кнет ак­те­ра от се­бя.

- Фран­суа, черт бы те­бя поб­рал, я прос­то вол­но­вал­ся за те­бя. До­жидал­ся тво­его воз­вра­щения, что­бы уз­нать, все ли с то­бой в по­ряд­ке.

«А что со мной мо­жет быть не в по­ряд­ке?»

Фран­суа рас­се­ян­но чер­кнул паль­ца­ми по во­де. Ко­неч­но, он мо­жет на­чать дер­зить. Мо­жет об­ви­нить Шар­ля в том, что д'Арнье сво­ей ру­кой под­тол­кнул его в объ­ятия пре­ос­вя­щен­но­го. Мо­жет с лег­костью раз­ру­шить все, что бы­ло соз­да­но дол­ги­ми лет­ни­ми но­чами. Но ви­дит Бог, как Фран­суа это­го не хо­телось!

«Ты хо­чешь и чис­той люб­ви, и де­нег, и вык­ру­тить­ся, не пос­тра­дав, и сох­ра­нить свои стран­но-до­вери­тель­ные от­но­шения с Шар­лем - по­тому что рань­ше ты не ис­пы­тывал ни­чего по­доб­но­го... А это, увы, не­воз­можно. Чем-то всег­да при­ходит­ся жер­тво­вать».

- Со мной не все в по­ряд­ке, - нег­ромко про­гово­рил ак­тер. - Но бла­года­ря те­бе я смо­гу с этим спра­вить­ся. Сло­жись об­сто­ятель­ства так, что пер­вым бы я встре­тил не те­бя, а его эми­нен­цию, я и впрямь сей­час ду­мал о том, как лег­ко и прос­то сла­дить пет­лю из рем­ня, и сколь­ко под­хо­дящих де­ревь­ев в этом пар­ке. Но из-за те­бя… ты на­учил ме­ня, как пе­режить это. Да, не ста­ну от­ри­цать, мне до­воль­но пар­ши­во, - он дер­нул пле­чом, - но ку­да боль­ше ме­ня за­нима­ет воп­рос, не оболь­ешь ли ты ме­ня през­ре­ни­ем. Я был слаб. Я не смог от­тол­кнуть его пре­ос­вя­щенс­тво и уй­ти с гор­до под­ня­той го­ловой. Он по­желал - а я под­чи­нил­ся.

- Не го­вори глу­пос­тей, - при­сев на па­рапет, Шарль бе­реж­но взял Фран­суа за пле­чо, по­вора­чивая к се­бе, слов­но тот был хрус­таль­ной ча­шей, на­пол­ненной до кра­ев, из ко­торой нель­зя рас­плес­кать ни кап­ли. - Лет пят­надцать на­зад я про­шел че­рез та­кое же ис­пы­тание - и, ес­ли я не пре­зираю са­мого се­бя, ка­кое пра­во я имею су­дить те­бя?

- Лю­ди ме­ня­ют­ся с те­чени­ем вре­мени. У них по­яв­ля­ет­ся при­выч­ка осуж­дать дру­гих за пос­тупки, ко­торые они не­ког­да со­вер­ша­ли са­ми, но наш­ли се­бе оп­равда­ние, - глу­хо отоз­вался Фран­суа. - Кро­ме то­го, не слиш­ком-то это дос­той­ный пос­ту­пок - про­давать­ся за мис­ку пох­лебки и при­гор­шню зо­лота. А вдруг ты по­дума­ешь, что я... я ме­чу на твое мес­то или что-ни­будь в та­ком ду­хе? - он ткнул­ся лбом в пле­чо Шар­ля, слов­но на­де­ясь об­рести в нем опо­ру.

Д'Арнье об­нял его, ус­по­ка­ива­юще при­жал­ся гу­бами к ма­куш­ке, ощу­щая чу­жой за­пах на его во­лосах, на его ко­же, из­не­могая в бес­смыс­ленной и опас­ной рев­ности к пат­ро­ну. Прек­расно пред­став­ляя, как Фран­суа про­вел вре­мя в по­ко­ях пре­ос­вя­щен­но­го. По­вер­нись так, улыб­нись, встань на чет­ве­рень­ки, раз­двинь­ся, по­кажи се­бя поб­ли­же…

- Ерун­да, - толь­ко и ска­зал он - гор­ло спаз­ма­тичес­ки сжа­лось.

- Ко­неч­но, ерун­да, - охот­но сог­ла­сил­ся Фран­суа. - Мо­жет, ког­да я под­на­берусь жиз­ненно­го опы­та, я то­же нач­ну сог­ла­шать­ся с тем, что это - та­кая ерун­да, еще од­на сту­пень­ка вверх, - он из­дал ко­рот­кий, ка­кой-то жес­тя­ной сме­шок, креп­че при­жав­шись к Шар­лю. - В об­щем-то, его пре­подо­бие не сде­лал мне ни­чего дур­но­го. Да­же в изо­билии осы­пал ком­пли­мен­та­ми ме­ня и на­шу пос­та­нов­ку.

- Это ему уда­ет­ся в со­вер­шенс­тве, - сог­ла­сил­ся д'Арнье. - Его ком­пли­мен­ты - что мед, прив­ле­ка­ющий пчел.

Месье Мо­ран не по­нимал, что с ним тво­рит­ся. Слов­но ему по­каза­ли из­нанку ми­ра, о су­щес­тво­вании ко­торой Фран­суа преж­де толь­ко до­гады­вал­ся, а сей­час уви­дел собс­твен­ны­ми гла­зами. Мир двус­мыслен­ных сде­лок и лжи­вых обе­щаний, мир тор­говли чувс­тва­ми и фаль­ши­вой лю­бовью. Не­уди­витель­но, что оби­та­ющий в по­доб­ном ми­ре Шарль д’Арнье пред­по­чел наг­лу­хо зам­кнуть­ся в прек­расном и хо­лод­ном вы­соко­мерии, ни­кого не под­пуская к се­бе. А он по на­ив­ности и не­опыт­ности тол­кнул­ся в эту дав­но и нак­репко за­пер­тую дверь - и, ка­жет­ся, она при­от­кры­лась.

«Нет, нет и еще раз нет. Я не сдам­ся, не впа­ду в от­ча­яние. По­доб­но Шар­лю, я на­учусь пря­тать свою ду­шу и про­давать­ся, что­бы дос­тигнуть же­ла­емо­го. У ме­ня бу­дет пь­еса, ко­торая ме­ня про­кор­мит - и нап­ле­вать, что ра­ди об­ла­дания ею мне при­дет­ся по­жер­тво­вать сво­ей зад­ни­цей».

- Мне так жаль, что я втя­нул те­бя в эту воз­ню с пь­есой, с тво­им пок­ро­вите­лем и во­об­ще... Иног­да мне ка­жет­ся - луч­ше бы я не при­ез­жал сю­да, в Ту­лузу. А иног­да - что здесь и сей­час про­ходят луч­шие дни мо­ей жиз­ни. Вот так, - Фран­суа не­лов­ко дот­ро­нул­ся гу­бами до вис­ка Шар­ля. - Я люб­лю те­бя. Прос­то так, ра­ди те­бя са­мого. Мне ров­ным сче­том ни­чего от те­бя не нуж­но - дос­та­точ­но то­го, что ты есть на све­те.

«А я ни­чего и не мо­гу те­бе дать»,- мыс­ленно отоз­вался д'Арнье, стис­ки­вая зу­бы. Не­бо над Ту­лузой пе­речер­кну­ла па­да­ющая звез­да, быс­трый рос­черк зо­лотых чер­нил на тем­но-си­нем блан­ке не­бес­ной кан­це­лярии: Шарль-Ан­ту­ан д'Арнье об­ре­чен на Фран­суа Мо­рана, при­говор окон­ча­тель­ный и об­жа­лова­нию не под­ле­жит.

- Те­бе не­зачем воз­вра­щать­ся се­год­ня в гос­ти­ницу, - он удер­жал Фран­суа за за­пястье. - Все рав­но зав­тра вы с ут­ра по­рань­ше бро­ситесь ре­пети­ровать. Пе­рено­чуй здесь, у ме­ня, - он по­тянул ак­те­ра за со­бой, при­об­няв за пле­чи - тя­желая, силь­ная ру­ка, ла­па хищ­ни­ка, так нес­хо­жая с ки­сель­ны­ми щу­паль­ца­ми пре­ос­вя­щен­но­го.

Фран­суа не воз­ра­жал, впав в тя­гос­тную, по­лусон­ную апа­тию, сог­ла­ша­ясь ид­ти ту­да, ку­да ве­дут. Сле­дуя за д'Арнье по за­ко­ул­кам и ко­ридо­рам рос­кошно­го двор­ца, в по­кои ви­кария его пре­ос­вя­щенс­тва, об­став­ленные изящ­но и со вку­сом - че­го месье Мо­ран не мог оце­нить по при­чине пог­ру­жен­ности в се­бя. У не­го не бы­ло сил ни воз­ра­жать, ни соп­ро­тив­лять­ся, ког­да д'Арнье раз­дел его и уло­жил в свою пос­тель. Фран­суа еще пом­нил, как Шарль улег­ся ря­дом и пе­рина чуть про­села под его тя­жестью. Ак­тер пе­река­тил­ся, что­бы ока­зать­ся бли­же, приль­нул к д'Арнье - и зас­нул, как про­валил­ся в тем­ное, без­донное озе­ро, в ко­тором от­ра­жались зыб­кие, об­манчи­вые звез­ды.