Высокие небеса Тулузы

Фран­суа по-ко­шачьи по­тер­ся под­бо­род­ком о пле­чо Шар­ля, не одоб­ряя и не осуж­дая, но за­нося ус­лы­шан­ную ис­то­рию в биб­ли­оте­ку па­мяти - вдруг да при­годит­ся.

- Вам пос­час­тли­вилось, Шарль. Ваш пок­ро­витель был хо­рош с ва­ми, раз да­же сей­час вы вспо­мина­ете о нем без злос­ти и раз­дра­жения. На­вер­ное, - ак­тер в за­дум­чи­вос­ти при­кусил гу­бу, - на­вер­ное, по­вез­ло и мне, что звез­ды сош­лись над Ту­лузой имен­но так, что я встре­тил­ся с ва­ми, а не с кем-ни­будь из сце­ничес­ких ме­цена­тов… Уже так поз­дно, не­уже­ли вы опять уй­де­те, Шарль? - он про­ситель­но взгля­нул на д'Арнье. - Не на­до. Ос­та­вай­тесь здесь. Мес­та хва­тит на дво­их, или я пе­рено­чую в крес­лах, мне не при­выкать…

Шарль бе­реж­но отс­тра­нил со лба Фран­суа не­покор­ный каш­та­новый ло­кон:

- Я бы и рад при­нять ва­ше лю­без­ное пред­ло­жение, месье Мо­ран, - про­тив обык­но­вения, в веж­ли­вом об­ра­щении не уга­дыва­лось ни ма­лей­ше­го от­тенка иро­нии, - но есть ве­щи, с ко­торы­ми не пос­по­ришь. Вос­хо­ды и за­каты, при­ливы и от­ли­вы - а еще долг, ко­торый мне над­ле­жит ис­полнять.

- Но вы вер­не­тесь? - Фран­суа мер­твой хват­кой вце­пил­ся в ру­ки д'Арнье. - На тот раз - вы вер­не­тесь? Гос­по­ди, я ведь ни­чего о вас не знаю, я да­же не смо­гу ра­зыс­кать вас в Ту­лузе, ес­ли вы опять сги­нете не­весть ку­да! По­жалуй­ста, обе­щай­те, что мы сно­ва уви­дим­ся!

- Мы уви­дим­ся, моя до­рогая Ли­лия, - мяг­ко за­верил его Шарль. - Ус­по­кой­тесь и ло­житесь в пос­тель. У вас гла­за сли­па­ют­ся. Хва­тит с вас на се­год­ня прик­лю­чений и впе­чат­ле­ний.

Лет­ние дни ле­тели, слов­но бар­ха­тис­тые ле­пес­тки зо­лотых с блед­но-ро­зовой кай­мой роз, что в изо­билии рас­цве­тали в бла­го­уха­ющих са­дах Да­мы Ту­лузы. Ни­ког­да еще жизнь Фран­суа не бы­ла та­кой пря­ной и го­ловок­ру­житель­ной. Ни­ког­да преж­де ник­то так не от­но­сил­ся к не­му, не за­ботил­ся о нем, нас­тавляя его ра­зум и всес­то­рон­не раз­ви­вая те­ло. Вся­кое ут­ро Фран­суа про­сыпал­ся, в не­тер­пе­нии ожи­дая встре­чи с д'Арнье - и за­сыпал с мыслью о том, что вско­ре они уви­дят­ся сно­ва. С ве­селой об­ре­чен­ностью Фран­суа Мо­ран по­нимал, что влюб­ля­ет­ся - не­от­вра­тимо, не­удер­жи­мо, впер­вые в жиз­ни. Лю­бовь приш­ла к не­му, как ос­ле­питель­ная лет­няя мол­ния, вспых­нувшая за даль­ни­ми хол­ма­ми, прон­зив се­реб­ря­ной иг­лой от ма­куш­ки до пя­ток, вон­зившись в сер­дце и ос­тавшись там. Он на­роч­но не же­лал за­думы­вать­ся о зав­траш­нем дне, о том, что д'Арнье мо­жет ис­чезнуть столь же та­инс­твен­ным и вне­зап­ным об­ра­зом, как он воз­ник в жиз­ни странс­тву­юще­го ак­те­ра.

Фран­суа прос­то хо­тел быть ря­дом с ним, с Шар­лем. Раз­го­вари­вать, соп­ри­касать­ся ру­ками при ходь­бе, за­нимать­ся упо­итель­ной лю­бовью душ­ны­ми лет­ни­ми но­чами, ког­да прос­ты­ни ста­нови­лись влаж­ны­ми от ис­па­рины раз­го­рячен­ных тел. Д'Арнье во­дил его по го­роду, рас­ска­зывая по­учи­тель­ные и пу­га­ющие ис­то­рии о де­ревян­ных ал­та­рях древ­ней ра­боты в ма­лень­ких цер­квуш­ках, о мос­тах и особ­ня­ках Ту­лузы, о раз­ва­линах кре­пос­тей и зам­ков в ок­рес­тнос­тях го­рода. Жи­вой ум Фран­суа с го­тов­ностью впи­тывал уди­витель­ные ис­то­рии, как по­рис­тая губ­ка пог­ло­ща­ет вла­гу. Не слу­шая воз­ра­жений, д'Арнье тас­кал ак­те­ра в ма­лень­кий фех­то­валь­ный зал - ока­зав­шись нас­тавни­ком стро­гим и тре­бова­тель­ным. Фран­суа до­воль­но неб­режно обу­чили сце­ничес­ко­му фех­то­ванию с эф­фек­тны­ми вы­пада­ми и кра­сивы­ми стой­ка­ми, приз­ванны­ми ус­лаждать взгляд пуб­ли­ки. Д'Арнье нас­той­чи­во пе­ре­учи­вал его, до­бива­ясь вер­ной пос­та­нов­ки ру­ки и ног. Убеж­дая Фран­суа в том, что у мо­лодо­го ак­те­ра есть за­дат­ки неп­ло­хого фех­то­валь­щи­ка. Месье Мо­ран пы­тал­ся до­казать, что сие уме­ние ему ни­ког­да не при­годит­ся, он ведь не дво­рянин, ему шпа­ги не по­ложе­но - на что д'Арнье со сво­ей всег­дашней неп­ро­ница­емой ус­мешкой от­ве­чал: «Жизнь неп­ред­ска­зу­ема». Его сон бу­дет спо­кой­нее, ес­ли он лич­но удос­то­верит­ся в том, что месье Мо­ран спо­собен пос­то­ять за се­бя не толь­ко бол­тли­вым язы­ком, но и ос­трым клин­ком.

Вдво­ем они бро­дили по го­род­ским пар­кам и ста­рым заб­ро­шен­ным са­дам, где меж зам­ше­лых кам­ней про­бира­лись зве­нящие ру­чей­ки. Они го­вори­ли обо всем на све­те, от фи­лосо­фии до мо­ды и рас­ска­зов Фран­суа Мо­рана об ак­тер­ском ре­мес­ле - кро­ме лич­ности д'Арнье, ибо от этих расс­про­сов Шарль-Ан­ту­ан ук­ло­нял­ся с не­быва­лой лов­костью. По­няв, что те­ма яв­ля­ет­ся зап­ретной, Фран­суа мыс­ленно по­жал пле­чами и пе­рес­тал ло­мить­ся в нак­репко за­пер­тые во­рота. Воз­можно, вре­мя для по­доб­ной от­кро­вен­ности еще не приш­ло. Воз­можно, та­кова бы­ла жизнь д'Арнье, что в нее не до­пус­ка­лись пос­то­рон­ние - од­на­ко все его вре­мя и вни­мание во вре­мя встреч при­над­ле­жало Фран­суа Мо­рану и толь­ко ис­клю­читель­но ему.

Ра­зумом мо­лодой ак­тер по­нимал, что лю­бой его соб­рат по це­ху пос­пе­шил бы вос­поль­зо­вать­ся сва­лив­шимся пря­мо в ру­ки щед­рым ро­гом изо­билия. Вык­лянчи­вая в под­твержде­ние сер­дечной склон­ности по­дар­ки и на­ряды, па­мят­ные без­де­луш­ки и дра­гоцен­ности - все, что сос­тавля­ет ра­дость жиз­ни, слу­жа ее ук­ра­шению и по­пол­няя ко­шелек. Ибо ни­какая, да­же са­мая го­ловок­ру­житель­ная страсть не веч­на, за­то доб­ротный кос­тюм от хо­роше­го пор­тно­го прос­лу­жит еще не один год, а бы­лые сим­во­лы вы­соких чувств вы­год­но зак­ла­дыва­ют­ся в лом­барде. «Хо­рошее от­но­шение дол­жно хо­рошо оп­ла­чивать­ся», - не раз твер­ди­ли Фран­суа бо­лее опыт­ные то­вари­щи, од­на­ко у мо­лодо­го ак­те­ра язык не по­вора­чивал­ся на­мек­нуть Шар­лю о том, что он с удо­воль­стви­ем об­но­вил бы свой гар­де­роб или пе­реб­рался в гос­ти­ницу по­луч­ше. Он до­воль­ство­вал­ся ощу­щени­ем без­гра­нич­но­го обо­жания, ко­торое ис­пы­тывал к не­му Шарль - обо­жания, мер­ца­юще­го по­та­ен­ны­ми ис­кра­ми в си­них гла­зах, та­яще­гося в каж­дом сло­ве и дей­ствии д'Арнье, в его при­кос­но­вени­ях, ис­полнен­ных неж­ности и же­лания об­ла­дать. Об­ла­дать все­цело и бес­ко­неч­но. Иног­да Фран­суа ка­залось: будь у Шар­ля д'Арнье воз­можность, он впрямь зам­кнул бы ак­те­ра в зо­лотой клет­ке, да­бы тот при­над­ле­жал толь­ко ему од­но­му. Да­вая вза­мен все, че­го по­жела­ет ду­ша и жад­ность Фран­суа.

Это пу­гало и воз­бужда­ло. Это кру­жило го­лову. Мо­жет, оно и впрямь бы­ло лю­бовью, ко­торую Фран­суа до­селе знал лишь по тек­стам пь­ес и те­ат­раль­ной сце­не. Та лю­бовь, ра­ди ко­торой лю­ди пре­неб­ре­гали честью и са­мой жизнью, сжи­гая ко­раб­ли и мос­ты, бро­са­ясь в бур­ный оке­ан страс­тей, за­ведо­мо зная, что им не суж­де­но вер­нуть­ся на твер­дый бе­рег. Чувс­твен­ная жаж­да д'Арнье бы­ла бес­ко­неч­ной и без­донной, Фран­суа бо­ял­ся, что не об­ла­да­ет спо­соб­ностью уто­лить ее - но ак­тер ста­рал­ся, ста­рал­ся изо всех сил, став по­дат­ли­вым вос­ком в ру­ках Шар­ля. За­дава­ясь по­рой тя­гос­тным воп­ро­сом о том, к че­му все это мо­жет при­вес­ти и чем за­кон­чить­ся.

Алое и зо­лотое - в та­ких цве­тах д'Арнье явил­ся ны­неш­ним ут­ром, и эти ос­ле­питель­но яр­кие крас­ки бы­ли ему к ли­цу ку­да боль­ше при­выч­ных тем­ных. Фран­суа за­ик­нулся воп­ро­сом о том, ку­да они со­бира­ют­ся нын­че - но, уви­дев мно­гоз­на­читель­ную улыб­ку, по­нял, что от­ве­та не дож­дется. Шар­лю воз­же­лалось сде­лать ему сюр­приз, и месье Мо­ран, наб­равшись тер­пе­ния, пос­ле­довал за стар­шим то­вари­щем.

Д'Арнье при­вел юно­го спут­ни­ка на плат­ные ко­нюш­ни. Где с нес­кры­ва­емым удо­воль­стви­ем предъ­явил тон­ко­ного­го во­роно­го же­реб­ца с ди­кова­тым взгля­дом ли­ловых глаз и сос­тавляв­ше­го ему ком­па­нию в стой­ле по со­седс­тву со­лово­го ме­рина.