Высокие небеса Тулузы

- Угу, то еще сом­ни­тель­ное сок­ро­вище... - с тру­дом вы­гово­рил Фран­суа, хва­тая воз­дух пе­ресох­шим ртом. - Гх... ге­раль­ди­чес­кий по­росе­нок в ли­ли­ях... Ой, как боль­но­оо...

Про­тиво­реча сам се­бе и собс­твен­ным жа­лобам, он про­дол­жал дви­гать­ся впе­ред и на­зад, то при­жима­ясь спи­ной и за­диком к нап­ря­жен­но­му мус­ку­лис­то­му жи­воту Шар­ля, то чуть отод­ви­га­ясь. Стис­ки­вая на­ходя­щий­ся внут­ри не­го вну­шитель­ный пред­мет, и ура­зумев, что нуж­но выг­нуть­ся - тог­да Шарль смо­жет про­ник­нуть в не­го чуть глуб­же и под иным уг­лом, дот­ро­нув­шись со­бой до ма­лень­кой тай­ны внут­ри, где не­удобс­тва прев­ра­тят­ся в удо­воль­ствие. Изог­нувшись, Фран­суа заб­ро­сил ру­ку на­зад, впил­ся паль­ца­ми в бед­ро Шар­ля, ощу­тив, как уп­ру­го пе­река­тыва­ют­ся мыш­цы, по­лучив точ­ку опо­ры и воз­можность дви­гать­ся с бОль­шим раз­ма­хом.

- Сви­ненок ве­рещал, ко­лол­ся и про­дол­жал же­вать чер­то­полох, - пос­тным го­лосом про­ком­менти­ровал д'Арнье, хо­тя его дей­ствия пря­мо про­тиво­речи­ли хан­жеско­му то­ну. Фран­суа со­вер­шенно пра­виль­но по­нял, как на­до лечь, что­бы им обо­им бы­ло удоб­нее, тре­бова­тель­но ух­ва­тил­ся за не­го, буд­то приг­ла­шая лю­бов­ни­ка не­мед­ленно оце­нить его на­ход­чи­вость и усер­дно за­рабо­тал бед­ра­ми - пусть не сов­сем в лад, но за­то с не­под­дель­ным эн­ту­зи­аз­мом.

- Он вку­уус­ный, - бур­кнул Фран­суа, пос­те­пен­но все боль­ше и боль­ше вхо­дя во вкус по­роч­ной за­бавы, ер­зая, вер­тя за­диком и бед­ра­ми. - Вов­се я не сви­ненок, это вы во всем ви­нова­ты, учи­те мо­лодежь вся­ким па­кос­тям... А­аай! - не­доволь­ное бух­те­ние не­ожи­дан­но прер­ва­лось до­воль­но гром­ким и са­мозаб­венным вскри­ком, за ко­торым пос­ле­дова­ла ко­рот­кая су­доро­га, зас­та­вив­шая Фран­суа выг­нуть­ся ду­гой - за­ехав Шар­лю ма­куш­кой в под­бо­родок. Чувс­тви­тель­ность уда­ра не смяг­чи­ла да­же рос­кошная рас­тре­пан­ная грив­ка месье Мо­рана. - Ай, еще! - тре­бова­ние под­креп­ля­лось силь­ным тол­чком и сжав­ши­мися мус­ку­лами, нас­той­чи­во и рез­ко стис­нувши­ми дос­то­инс­тво д'Арнье.

Прось­ба зас­лу­жива­ла то­го, что­бы все вни­мание Шар­ля сос­ре­дото­чилось толь­ко на юн­це - не­ис­то­во ви­ляв­шем за­диком и жа­лоб­но-вос­тро­жен­но умо­ляв­шим по­дарить ему удо­воль­ствие. Он охот­но дал еще, вры­ва­ясь в по­дат­ли­вое те­ло, как при­лив­ная вол­на - в рас­се­лину меж­ду ска­лами.

Как Фран­суа не пы­тал­ся сдер­жи­вать­ся, воп­ли рва­лись на­ружу - бес­стыд­ные и бес­смыс­ленные, из­ве­щав­шие весь мир о том, нас­коль­ко ему хо­рошо. Так хо­рошо, бо­лез­ненно, жар­ко и до го­ловок­ру­жения при­ят­но ощу­щать се­бя гли­ной в чь­их-то ру­ках, пред­ме­том страс­ти, ко­торую не скро­ешь и не сыг­ра­ешь по за­казу, ко­торая са­ма под­твержда­ет и ук­репля­ет се­бя. Вся­ким дви­жени­ем, вскри­ком, сту­ком обе­зумев­ше­го сер­дца и про­каты­ва­ющей по те­лу го­рячей вол­ной, тон­ким зво­ном пуль­си­ру­ющей в ушах кро­ви и вспыш­ка­ми под заж­му­рен­ны­ми ве­ками. Шарль ярос­тно и слад­ко вла­мывал­ся в не­го, Фран­суа по­терял рав­но­весие, пе­река­тив­шись на жи­вот, ткнув­шись го­рящей от воз­бужде­ния и сты­да фи­зи­оно­ми­ей в по­душ­ку, це­ликом от­давшись чу­жим ру­кам и чу­жому же­ланию. Ка­жет­ся, Шарль об­хва­тил его за та­лию и пос­та­вил на ко­лени - Фран­суа бы­ло все еди­но, ему хо­телось, что­бы ис­кря­ще­еся бе­зумие про­дол­жа­лось и про­дол­жа­лось, он уп­ра­шивал д'Арнье не ос­та­нав­ли­вать­ся - а мо­жет, это ему толь­ко ка­залось.

Шарль до си­няков стис­ки­вал лю­бов­ни­ка, не толь­ко рыв­ка­ми вко­лачи­вая се­бя в не­го, но и по­давая его навс­тре­чу каж­до­му сво­ему тол­чку, прон­зая Фран­суа до са­мых ук­ромных угол­ков неж­но­го те­ла. Д'Арнье взры­кивал ис­тинным хищ­ни­ком, вми­ная Фран­суа в пе­рину, при­жима­ясь к не­му всем те­лом и вздер­ги­вая его бед­ра, что­бы от­крыть се­бе про­ход еще и еще на пядь, по­ка не взор­вался праз­днич­ным фей­ер­верком, от­ме­чав­шим их но­вые от­но­шения.

В ка­кой-то миг не­ис­то­во-неж­ной схват­ки Шарль с та­кой си­лой на­валил­ся на не­го, что Фран­суа толь­ко жа­лоб­но всхлип­нул, ощу­тив, как уте­ка­ет из лег­ких воз­дух - и поч­ти сра­зу же за­дер­гался в не­воль­ных су­доро­гах опус­то­шения, чувс­твуя, как под ним рас­плы­ва­ет­ся на прос­ты­нях влаж­но-теп­лое пят­но. Он ощу­щал го­рячие, об­жи­га­ющие ко­жу ка­пель­ки се­мени Шар­ля, сте­ка­ющие по его но­гам - се­мени, ко­торое мог­ло бы дать жизнь нас­ледни­кам ро­да д'Арнье, но бы­ло рас­тра­чено впус­тую, ра­ди ми­молет­но­го удо­воль­ствия. Фран­суа глу­боко и обес­си­лено вздох­нул, со­жалея о том, что все за­кон­чи­лось - слиш­ком быс­тро, слиш­ком ра­но, ему хо­телось про­дер­жать­ся еще нем­ножко.

Шарль па­ру ми­нут при­ходил в се­бя, по­том со­об­ра­зил, что ле­жит на Фран­суа всей ту­шей и то­роп­ли­во сдви­нул­ся в сто­рону, тя­жело ды­ша и зас­тавляя се­бя вер­нуть­ся к ре­аль­нос­ти, где сер­дце не ко­лотит­ся с та­кой бе­шеной ско­ростью, а пе­ред гла­зами не мель­те­шат баг­ро­вые огонь­ки.

- Сви­нено­чек, - неж­но про­бор­мо­тал он, кон­чи­ками паль­цев ло­вя сте­ка­ющие по но­гам Фран­суа струй­ки собс­твен­но­го се­мени, - се­реб­ря­ная ли­лия...

- За­нял бы пер­вое мес­то, был бы Ро­зой. Вы бы тог­да всласть изощ­ря­лись над тем, от­растил ли я дос­та­точ­но ос­трые ко­люч­ки, - с тру­дом во­рочая язы­ком, от­клик­нулся Фран­суа. - А ли­лия... ну что те­перь по­дела­ешь, бу­ду Ли­ли­ей. На слух ку­да при­ят­нее и ми­лее, чем обы­ден­ное «мсье Мо­ран». Я во­об­ра­жала, да? - он по­шарил вок­руг, по­ка не нат­кнул­ся на ру­ку Шар­ля и не стис­нул его паль­цы, влаж­ные и го­рячие. - Спа­сибо. Мне... мне еще ни­ког­да не бы­ло так хо­рошо - хо­рошо и стран­но.

- Я рад, - прос­то от­ве­тил Шарль. У не­го не бы­ло ни сил, не же­лания ис­кать дос­та­точ­но ос­тро­ум­ный от­вет, тем бо­лее, что ис­крен­ность Фран­суа тре­бова­ла та­кой же от­кро­вен­ности в от­вет, а не оче­ред­ной лег­ко­вес­ной шу­точ­ки, на ко­торые оба бы­ли мас­те­рами. Он по­цело­вал все еще дро­жащую от нап­ря­жения ла­донь лю­бов­ни­ка, по­тер­ся об нее ще­кой. Фран­суа под­ви­нул­ся, ибо ле­жать в лип­кой лу­жице собс­твен­но­го тво­рения бы­ло вы­ше его сил, во­ис­ти­ну поч­ти ко­шачья чис­топлот­ность бра­ла свое. При­под­нявшись, об­нял Шар­ля за шею, при­жима­ясь, шум­но вды­хая его за­пах, тер­пкий и го­рячий - и д'Арнье поч­ти при­выч­ным жес­том об­хва­тил его в от­вет, при­жимая к се­бе, как лю­бимую иг­рушку.

- Уди­витель­ное де­ло, - от­сутс­тву­ющим го­лосом про­гово­рил Фран­суа, об­ра­ща­ясь да­же не к Шар­лю, а к его рас­плыв­ча­тому от­ра­жению в зер­ка­ле. - Я всег­да по­лагал, слу­чись со мной неч­то по­доб­ное, я до кон­ца дней сво­их не смо­гу смот­реть лю­дям в гла­за, му­ча­ясь нес­мы­ва­емым по­зором. Но я сов­сем не чувс­твую се­бя ис­пачкан­ным или сов­ра­щен­ным. Хо­тя суть на­ших де­яний ос­та­валась преж­ней - не боль­но это дос­той­ное за­нятие для муж­чи­ны, та­щить в пос­тель свое же по­добие.

- Вы вне­зап­но взду­мали ис­по­ведо­вать­ся или ре­пети­ру­ете мо­нолог нес­час­тной жер­твы ко­вар­но­го соб­лазна? - при­под­нял бровь Шарль. - Да, я со­домит. Прек­расно знаю, как это греш­но, гряз­но и со­вер­шенно про­тиво­ес­тес­твен­но. Но я та­ков, ка­ков есть. И не на­мерен из­ви­нять­ся за это да­же пе­ред Гос­по­дом Бо­гом, ко­торый соз­дал ме­ня та­ким, что да­же са­мая прек­расная жен­щи­на не вы­зыва­ет во мне ни­чего, кро­ме ле­ниво­го лю­бопытс­тва. Или вам ин­те­рес­но, как я при­шел к по­доб­но­му вы­воду? Так ска­зать, кто сто­ял у ис­то­ков мо­ей по­роч­ной склон­ности?

- Я вов­се не осуж­даю вас, Шарль, - при­миря­юще вски­нул ру­ку Фран­суа. - Да, мне лю­бопыт­но уз­нать, как лю­ди при­ходят к по­доб­но­му. Рож­да­ют­ся с не­ким изъ­яном в ду­ше... или ста­новят­ся из-за пот­ря­сений и пе­режи­ваний? Мне нуж­но знать, че­го те­перь сто­ит опа­сать­ся и как жить пос­ле то­го, как я уз­нал о се­бе та­кое, о чем преж­де и не до­гады­вал­ся, - он оза­дачен­но скло­нил го­лову на­бок, слов­но прис­лу­шива­ясь к се­бе и об­ща­ясь со сво­им внут­ренним го­лосом. - Рас­ска­жите мне, что про­изош­ло с ва­ми. Как вы осоз­на­ли то, чем яв­ля­етесь?