Страница 61 из 110
«Уголок» встретил нас огромной прихожей с деревянными позолоченными колоннами и длиннющим диваном, обтянутым какой-то золотой дерюгой. В помещении странно пахло индийскими благовониями. Моё внимание привлекла люстра, с которой свешивались серебристые металлические подвески, издававшие при движении воздуха мелодичный перезвон. Возле входа сидел дюжий парень с квадратными плечами; его жёсткие волосы, похожие на солому, ухитрялись и лицо сделать похожим на квадрат. Он повернул к нам мучнисто-бледную физиономию в веснушках, впился взглядом в нашу опереточную компанию, но не произнёс ни слова. Из какой-то щели выбежала старуха, лицом, одеждой и повадками напоминавшая мышь, и высоким треснутым голосом стала упрашивать господ снять пальто.
Пастораль Фрагонара
– Сперва нам надо осведомиться! – громко заявил Лев Николаевич и отогнал старуху взмахом трости, – та мигом спряталась в своей норе. На диване мы заметили мадам, которая раскладывала пасьянс на ломберном столике, но при виде нас подскочила и бросила карты. За её спиной я заметил целую галерею из ярких копий Буше и Фрагонара***, где неизменные влюблённые в господских нарядах целовались, обнимались и музицировали на фоне идиллически пасущихся овечек, козлят или коров. Невысокая, полная, со следами светлой краски на волосах, мадам улыбалась нам изо всех сил. Было заметно, что её нежно-голубое платье шили неплохие портные из хорошей материи, но даже оно не могло скрыть все рыхловатые неровности фигуры хозяйки. Заговорила она неожиданно низким грудным голосом с заметным придыханьем:
– Мы ждём вас, господа, уже давно.
– Прррошу! – заорал справа дребезжащий тенор.
Я вздрогнул, но оказалось, что это кричит жёлто-синий попугай в очень большой клетке. Начало было многообещающим.
Попугай макао
– «Прошёл уж год, нет весточки от вас!..» – пропел Измайлов какие-то куплеты. – Но – нет, не важно! Мы удостоились рекомендации, но должны знать точно, что попали по адресу.
– Ну, шо вы говорите, конечно – по адрэсу! – она произнесла эту фразу с заметным малороссийским говорком, не переставая улыбаться во весь рот. – Щас мои кошечки покажут стать…
– А-атлично! – воодушевился попугай.
– Подождите! – погрозил ему пальцем мой друг. – Михал Иваныч твёрдо решил стать мужчиной. – Похоже, что ни попугая, ни мадам не удивило это откровение. Мучительно чувствуя, что краснею, я принялся рассматривать пастушков и барашков, чтобы не смотреть никому в глаза; Данила потихоньку обошёл квадратного детину чуть сзади, видимо рассчитывая на «мало ли что».
– Но ему требуется не абы кто, – убеждённо продолжал Измайлов, – а мамзель, с которой уединяется сам Никита Сергеевич.
– Никита Сергеевич? – вопросила мадам, и её улыбка начала гаснуть. – Какой это Никита Сергеевич?
– Как «какой»? – Измайлов откинул голову, чтобы рассмотреть собеседницу в монокль. – Высокий, статный, худощавый шатен, бородка клинышком и приметные уши. Не думаете же вы, что мы сообщим вам фамилию такого известного человека?..
– Я не помню этого господина, – мадам наклонила голову вбок, продолжая натянуто улыбаться. – Но мои кошечки покажут молодому человеку и фуэте, и антраша (4*). (Ого! – да она ещё и смыслит в балете…)
– А-атлично! – возвестил надрывный птичий крик.
– Как жаль, как жаль, как жаль, как жаль: не по душе мне «Пастораль» – продекламировал Лев Николаевич. – Не сможем мы, сударыня, оценить батман тандю и бризе (5*) ваших кошечек – увы! Никита Сергеевич не простит. – И, обернувшись ко мне, добавил:
– Михал Иваныч, пора! Но вы не отчаивайтесь:
«Терпенье ценно тем, что дарит
Янтарный спелый виноград,
И сладкие его плоды для нас
Всегда вкусны и пряны».
Попугай не нашёлся, что ответить на цветастые вирши.
На улице я спросил Измайлова:
– Откуда вы знаете, как выглядит Смородин? У них дома я не видел ни портрета, ни фотографии…
– Кудасов описал мне его, – задумчиво уронил мой друг. Он всё успел продумать заранее.
– А что за стихи вы читали на прощание? Шекспир?
– И даже не Гёте, – вздохнул он. – Как-то на ходу придумалось… Люблю действовать по ситуации.
Мне было понятно его состояние: неудача никогда не приносит радости. Кроме того: если и в следующем доме терпимости мы не найдём нашу свидетельницу, придётся идти туда, где бывают, как говорил Измайлов, «люди попроще», и эта перспектива меня совершенно не радовала.
смокинг с малиновым камербандом* – камербанд – широкий атласный пояс. Его надевают к смокингу, если в вашем приглашении прописан дресс-код: «blacktie» или «cravatnoire»(«чёрный галстук»), однако к цвету это не имеет никакого отношения. Важно, чтобы камербанд и бабочка всегда были одного цвета. Туфли – со шнурками, не лаковые. Михаил намеренно оделся «не по форме», чтобы придать себе вид завзятого гуляки. Не хватало только надеть под смокинг жилет!..