Страница 45 из 110
Мне не верилось, что это остановит страшного Штолле, но решил не спорить:
– Всё?..
– Как можно! – притворно всплеснул руками Измайлов. – Пришёл черёд звёздного часа для Егора Федотыча. Вы же не знаете, как эти сведения попали к нему?
– Если б я знал, обязательно бы вам рассказал.
– Я не разочарую вас, дорогой Михаил. Егор Федотыч поведал мне, что припас для этого случая коробку манильских сигар. Оказывается, следователь по делу Татьяны Юрьевны был большим любителем сигар вообще: кубинских или ямайских – не важно. Кудасов сделал вид, что заглянул по-товарищески к следователю по фамилии Светин. Зашёл к нему в комнатку и рассказал байку о том, что буквально накануне ему подарили коробку роскошных сигар «La brisa de Manila»***, но сигары не по его части – коллежскому советнику подавай папиросы «Герой». Тут ему вспомнился славный следователь Светин, склонённый над очередной папкой и страдающий без манильских сигар. «А чем ты, кстати, сейчас занимаешься?» – вопросил наш хитроумный Кудасов. «Так, ерунда, – ответил Светин, невольно махнув рукой в сторону лежащих в стопке дел. – Там всё ясно: убийство мужа, и довольно глупое». «А я от начальства прячусь, – огорошил следователя Егор Федотыч. – Филёр передал, что опоздает на нашу встречу, а без его информации ничего не склеишь. Вряд ли меня будут у тебя искать; приютишь?» «Конечно, приючу! – обрадовался Светин. – Пойдёмте, покурим: вы – «Героя», я – «Манилу». «Не хочу рисковать, – объяснил Кудасов. – Начальство не любит, когда его заставляют рыскать. Давай-ка: я тут тихохонько посижу, а ты пойдёшь и с удовольствием покуришь?» «Конечно, Егор Федотыч, – засуетился Светин. – Вот, в креслице, пожалте, а как вернусь – чайку выпьем». «Иди-иди, – напутствовал Кудасов, – а я пока надумаю, как филёру шею намылить». «Доброе дело!» – рассмеялся следователь.
Измайлов немножко помолчал для пущего эффекта и заключил:
– Теперь мы всё знаем про лекарства.
Всю оставшуюся дорогу мы смеялись над выдумкой и шпионскими талантами Егора Федотыча.
Вернувшись с неслёзных проводов Измайлова, я натолкнулся в коридоре на Арину, которая сходу принялась жаловаться, но начала это делать очень издалека:
– Вот, полюбуйтесь, Михаил Иванович. (Я принял позу внимательного слушателя). Мальчика вашего я покормила. На ужин, между прочим, была утка в бренди под вишнёвым соусом. А ещё был крюшон – с кусочками груши, апельсина и персика (я невольно сглотнул слюну). Когда мальчик наелся и пошёл в комнату, этот охальник на него напал!
– Какой охальник? – изумился я, представляя Данилу, подкараулившего писаря за дверью. Тут уж Арина выпучила на меня глаза в недоумении:
– Как это «какой»? – Хералд – котяра наглая.
– Какое прекрасное определение! – подумалось мне. Дело в том, что Арина была единственным человеком в доме, который мог говорить о Хералде, всё что угодно: кот обожал её, полагая, вероятно, что она работает кухаркой в кошачьем раю.
– Ладно, сейчас разберёмся, – пообещал я без особого энтузиазма, отправляясь в гостиную.
От меня не укрылось, что Миловидов при моём появлении как-то дёрнулся. Скорее всего он ожидал, что злобный Хералд войдёт вместе со мной, но кот благоразумно исчез из человеческого поля зрения.
– Немного взволнован, знаете ли, – изрёк Миловидов, крепко прижимая к себе футляр с драгоценным пером. Он говорил довольно сбивчиво, но понятно:
– Очень вкусно. У Вас готовят, как в Версале! (Мне показалось, что писарь никогда не был в Версале, но счёл излишним уточнять). Я только вернулся и стал открывать футляр, как ваша кошка прыгнула на бюро и пошла ко мне навстречу. По столу. Я из принципа не стал открывать футляр: там моё счастливое перо. Тогда она спряталась под столом, прокралась ко мне за спину и изо всех сил прыгнула мне на плечи! – Последние слова писарь почти прокричал, интонационно выделив слово «прыгнула!»
Он замолчал.
– А дальше? – поинтересовался я.
– А дальше на мой крик пришла ваша кухарушка (он так и сказал) и выгнала кошку.
– Ей влетит, – успокоил я его. – Крепко… Кошке, я имею в виду.
Наконец, юноша пришёл в себя, и мы продолжили: кто диктовать, кто писать. Мы уже заканчивали, когда я нашёл в тетради Гремина страницу, посвящённую… Штолле. Странно, что я не заметил её раньше.
«Умён, расчётлив, безжалостен. Выиграл 97 процентов дел, закончившихся обвинением.
Во время судебного процесса Штолле охватывает азарт. В жизни – пресный человек, близких друзей нет. Думаю, что в суде представляет себя вершителем судеб. Ловкий импровизатор. Цель – любой ценой выиграть процесс.
Рассказывают, что один ранее судимый решил отомстить своему обвинителю. Прокрался в здание суда под видом зрителя, а потом напал на Штолле в пустынном коридоре. «Молись!» – приказал злоумышленник, угрожая ножом. Заложник знаком показал, что не может говорить, пока его держат за глотку. Преступник доверчиво отпустил горло пленника, а тот заорал ему в лицо: «Виновен!», после чего вырвался от потрясённого злодея и сбежал. Обвинённого при попытке покушения на убийство там же и поймали».