Страница 17 из 243
Сначала Павел невозмутимо взирал на погром в спальне, внутренне содрогаясь от того, что увидел истинное лицо своей любовницы. Лена, растрёпанная, с красными от слёз глазами, пребывала в страшной ярости. Она совершенно не стеснялась в выражениях, и, слыша подобное из уст молодой красивой женщины, с которой делил самые интимные моменты, Поль ощутил, как чувство вины за то, что он причинил ей такую боль, уступает место даже не раздражению - отвращению. Ему неприятно было видеть перед собой разъярённую фурию вместо томной прелестницы. Поначалу Шеховской попытался спокойно объяснить ей, что брак этот не имеет ничего общего с чувствами, что и Александра точно так же, как он, относится к их будущему союзу, но его спокойный, лишённый всяких эмоций тон, казалось, только подлил масла в огонь.
Элен не стала его слушать. Подскочив к нему, она со всего размаху влепила князю звонкую пощёчину, но и этого ей показалось мало: следы острых ноготков потом ещё неделю не сходили с шеи Шеховского. Терпение князя быстро истощилось. Оторвав от себя и отшвырнув через всю комнату прямо на разгромленную кровать шипящую рассерженную кошку, Павел вышел, громко хлопнув дверью, крикнув напоследок, что ноги его больше не будет в этих апартаментах.
Чарующий голос певицы заставил его умолкнуть и прислушаться. Это был «Соловей», но он был совершенно уверен, что поёт не Элен. Извинившись перед собеседниками, Поль постарался подойти ближе. Александра недоуменно пожала плечиками и, взяв под руку Мишеля, последовала за ним. Павел во все глаза разглядывал невысокую темноволосую девушку, обладательницу столь дивного голоса. Прикрыв глаза, она пела, не замечая ничего и никого вокруг. Зал внимал ей в восхищённом молчании, а в конце наградил аплодисментами, ничего общего не имеющими с обычным аристократическим выражением благодарности. Александр Михайлович Гедеонов подошел к певице и что-то зашептал ей на ухо. Она кивнула ему, сказала что-то аккомпаниатору, а потом обратилась к зрителям:
- Господа! Я знаю, что сегодня вы ожидали здесь увидеть mademoiselle Ла Фонтейн, и я спела «Соловья», чтобы не обмануть ваших ожиданий. Но если вы позволите, - тут девушка повернулась к графу Радзинскому, - я бы хотела подарить вам свою песню.
Илья Сергеевич только заулыбался в ответ.
И опять в зале зазвучала музыка, а потом вступил дивный голос:
Гори, гори, моя звезда,
Волшебно благодатная.
Ты будешь вечно не закатная,
Другой не будет никогда…
- Боже! Как хороша! – услышал Павел восхищённый голос Михаила у себя над ухом. – Клянусь, ещё до конца сезона она будет моей!
- И ты не боишься конкуренции, mon ami? - усмехнулся Шеховской.
- Пари, сударь? – ухмыльнулся Мишель.
- Что ставите? – отозвался Павел.
- Пять тысяч против Буйного! – предложил Михаил.
- Буйного? – Шеховской задумался.
Не то, чтобы он сомневался в собственной неотразимости для противоположного пола, но всё же: если юная прелестница выберет Мишеля, готов ли он рискнуть и расстаться с верным другом в случае проигрыша?
- Ну, что же вы, ваше сиятельство, - улыбнулся Мишель, - неужто усомнились в собственной власти над женским полом?
- Идёт! – протянул ему руку Поль. – Пять тысяч против Буйного. Но только, Михаил Алексеевич, запомните: я не намерен сдаваться без боя!
- Так даже интересней.
- Как вам не стыдно, господа!
Оба молодых человека обернулись на голос, полный возмущения. Александра Радзинская слышала их разговор от слова и до слова, и в глазах её полыхало негодование.
- Алекс, полно! Это всего лишь пари, а она всего лишь певичка, - поднося к губам тонкое запястье, произнёс Шеховской.
- Но как можно?! Она же живой человек!
В этот момент девушка у рояля посмотрела прямо на Шеховского. У Жюли закружилась голова, когда она увидела так близко того, о ком грезила целый год. От откровенно оценивающего восхищённого взгляда князя перехватило дыхание. Юля испугалась, что не сможет спеть больше ни одной строчки, и, прикрыв глаза, она вдохнула поглубже и запела, стараясь, чтобы голос не дрожал от переполнявших её эмоций.
…Звезда любви, звезда волшебная,
Звезда моих минувших дней.
Ты будешь вечно неизменною,
В душе проснувшейся моей…
Боже! Он здесь, рядом, так близко. А этот его взгляд! Он даже на Полин так не смотрел. Девушка почему-то чувствовала себя обнажённой перед ним. Казалось, он ласкал её взглядом, и ощущения эти были для неё чем-то новым, неизведанным. Они пугали своей силой, пробуждая в душе запретные желания. От одной мысли об этом Юле стало жарко, кровь прилила к щекам, окрашивая их пунцовым румянцем, в груди сладко заныло, и ей показалось, что тысячи мельчайших иголочек впились в её тело.
Но она тотчас спустилась с небес на землю: на невинную девицу мужчина никогда не станет смотреть такими глазами. Было в его взгляде что-то греховное, порочное, что-то, что пугало её до дрожи в коленях. На Полин он смотрел по-другому, тогда в его взгляде легко угадывалась нежность, восхищение, желание понравиться.