Путь жрицы

Алана не понимала, как всадницы умудряются ладить с этими несносными созданиями. Наплевав на прямой указ оставаться на месте, Желтый взмыл в воздух и теперь кружился над жрицей, да еще и смел издевательски ее подначивать, спускаясь ниже и взмахами крыльев напуская ветра. Девушка  фыркала, но продолжала брести по полю, заросшему вереском, и собирать разбросанные склянки и амулеты. И ладно бы пропала заговоренная вода и мази, но амулеты терять ни в коем случае нельзя. Куда же девались два оставшихся?

Найти маленький серебряный  ромб в зарослях было сложно. Как ни напрягала Алана зрение, как ни старалась прислушиваться к силе, которая могла бы привести ее к нужным предметам, все было тщетно. К тому же небо потемнело, как будто гневаясь на незадачливую жрицу. Миракл, парящий вдали, казался мрачным черным камнем, кутающимся в обрывки темно-серых облаков.

Девушка  насторожилась, уловив чей-то голос. Опустив руку на рукоятку меча, она стала двигаться намного тише. Поменяв направление, жрица вышла к свалившимся с неба небольшим флутенслотам. Выглянув из-за них,  она увидела, как на волнуемом ветром вереске возлежат двое. Алана чуть было не присвистнула, потом что парочка любовников оказалась на редкость колоритной. Молоденькая девица обладала поистине потрясающей красотой: гибкое белое тело с длинными стройными ногами, волосы – длинные, цвета пшеницы, заплетенные у висков в несколько тонких косиц, огромные светлые глаза, подведенные зеленым.

— Чую людей,— вдруг гневно сказала  она и оскалилась, показывая острые белоснежные зубки. Гримаса превратила ее из прекрасного создания в жуткое. Полупрозрачные плавники вжались в щели на блестящей коже; перепонки между пальцами и легкое мерцание тела напоминали, что это за существо. Жители подводного мира, Мирвии, считали, что они во всем лучше людей – и красивее, и разумнее, и во всех ремеслах искуснее. Людей, нечаянно или намеренно заплывших на лодках в заповедные места, топили, порой съедали, в насмешку потом выбрасывая кости на берег.

Тем страннее было видеть русалку рядом с обычным человеком.

— Прогони их! — прошипела мирвийка и плотно сжала алые губы. Красивая, как картинка – хоть рисуй. Вот только рисовать Алана не умела, самое большее, на что она была способна, это изобразить  четыре палочки, овальное туловище и голову, и назвать это человеком.

Русалка опустила голову. Молодой мужчина, что был с ней близок, провел рукой по ее плечу.

— Жарэйн...   — произнес он приятным густым голосом.

Мужчина по сравнению с миниатюрной русалочкой казался настоящим гигантом. Он лежал с ней на плаще, подбитом мехом, рядом валялась горка дорогой мятой одежды, пояс с прикрепленным к нему кинжалом и невесомая сеть, сплетенная из волос и водорослей – с ее помощью мирвийцы и обретают человеческий облик. Жрица продолжила рассматривать его. Крепкий, мускулистый, под белой кожей бугрятся мышцы, руки сильные, плечи широко развернуты. На груди почти нет волос, да и тело бледное, по цвету близкое оттенку кожи русалки.  Алана безразлично скользнула взглядом по его мужскому достоинству, отметила, что на теле нет ни капли лишнего жира. И лицом пригож: большие глаза под темными бровями,  прямой нос,  четко очерченные губы – будто краской подвели. Волнистые волосы, достигающие плеч, отливают красным в сумерках.

— Жарэйн, — повторил мужчина. — Мои люди не посмеют подойти близко. Чем ты снова недовольна?

— О, не сомневайся, они уже здесь.

— Здесь никого нет. Хочешь, я расколю камни, и ты сама увидишь? — эйрин взмахнул рукой. Алана приготовилась прыгать в сторону.

— Не хочу, — капризно ответила русалка. — Неподалеку летает флут.

— Дикий, наверное. Все наши в загонах. И нечего дуться – до озера столько же идти, как и до моих. Мы на равных условиях.

— Я не желаю ни с кем тебя делить, Тим, — перевела тему Жарэйн. — И быть ничего не значащей усладой. Я – царевна первой крови, а вынуждена выползать к тебе на сушу, как… — она замолчала, так и не подобрав сравнения.

— Тогда стань моей невестой, прими новую жизнь. Только так мы сможем быть вместе на равных.   

Жарэйн вспыхнула:

— Я? Состязаться за тебя с … человеческими девками?

— Я тоже человек, но это не мешает тебе льнуть ко мне.

 — Ты невыносим!

По тому, как они начали смотреть друг на друга, Алана поняла – сейчас самое время уходить. Но жрица осталась на месте, рассудив, что от русалки можно ждать любой подлости. Мирвийка потянулась к Тиму, приоткрыла губы, даря себя, открываясь. Они целовались исступленно, упоительно. Жарэйн коснулась своих волос намереваясь, перекинуть их за спину, и вдруг выхватила тонкий шип. Жрица не успела ничего сделать, как мирвийка вонзила его в плечо мужчины.

— Отравлен, милый, — проворковала Жарэйн, толкая Тима на спину. — Ты проснешься моим рабом... дня через три-четыре. А пока что спи.

 «Мелкая пакостливая рыбешка», — подумала про себя двадцать вторая и коснулась амулета, висевшего на груди. Щелкнула ромб пальцем, и тот начал светиться, разгоняя сумрак. 

Алана решила пропустить скучные допросы и сразу перешла к делу – выскочив из укрытия, она повалилась на русалку и занесла кинжал над ее волосами. Мирвийка заверещала, как самая обычная женщина, и попыталась высвободиться. Сильное тонкое тело было полно силы, жрица с трудом удерживала свою позицию.

— Ах ты ж селедка тухлая, — с чувством произнесла Жарэйн, осознав, что освободиться не получится.

— Взаимно, — бросила Алана и срезала несколько золотистых прядей.

— Ладно, жрица, — сразу сбавила тон мирвийка и перестала трепыхаться. — Неподалеку озеро, там мои. Если я сейчас призову их, они с тобой на раз-два расправятся. Смиренно проси прощения, немедленно.