Самый бесполезный мутант

Странно всё-таки… Что-то крепко не так было вчера, когда она проходила по коридору. Что-то, опровергающее вообще всё… Да, не было никаких следов разгрома. Ближе к выходу на лестницу в стене должна была быть приличная дыра, это было бы видно издали. Так быстро всё устранили? Понятно, что в принципе с них станется, но никаких ремонтных работ не было слышно, а бесшумно это всё-таки невозможно делать. И ещё что-то кажется другим в расположении дверей, какая-то дверь открылась не в ту сторону, что ли, сложно вспомнить… Видимо, она всё же в каком-то другом коридоре. Что ей даёт этот вопрос? Почти ничего. Только напоминание, на случай вероятности побега, что в здании она не ориентируется, и даже на ориентировку по памяти не положишься. Скверно, что ни говори, что у них не было плана, но что поделаешь…

Шаги из коридора слышны приглушённо, но всё же слышны. Ну, это не так и плохо, не полная звукоизоляция, можно предугадать, когда кто-нибудь зайдёт…

Против ожидания, на пороге возник не Бейгл, и не давешняя тётка, а кто-то новый. Брюнет едва ли более 30 лет на вид, щеголеватый, с улыбочкой во весь набор зубов. Интересно, это понимать как фиаско мистера Бейгла, или это вполне часть плана?

– Добрый день, Мина, меня зовут Фрэнк, я психолог…

Совсем чудесный поворот.

Фрэнк обошёл стол, намереваясь расположить на нём свою папочку, и словно только что заметил поднос с несъеденной едой.

– Вот так дела. Я хотел предложить принести тебе завтрак, а оказывается, ты не тронула ужин. Я не слышал, чтоб ты объявляла голодовку.

Мина хотела съязвить, что это особый непостижимый ей вид логики - оставлять поднос с едой человеку, у которого связаны руки, но смолчала. Как будто, в самом деле, проблема в этом. Она не могла объяснить, почему она отказывается от еды. Ну, объяснить так, чтоб это звучало вменяемо. Не предполагает же она, что еда отравлена, что нет, то нет. И даже вряд ли туда что-то подмешано - при таких соображениях проще бы было ей что-то колоть. Из гордости, чтобы не принимать от врага ничего? Просто как-то не тянет говорить об этом тем, кто всячески изображает из себя не врагов, а добрых друзей. Потому что, в общем, понятно - если торчать ей здесь ещё невесть сколько, бессмысленно терпеть голод.

Бессмысленно… Наверное, это и правда какие-то отголоски надежды. Что-то мифологическое, как это ни смешно. Греческая богиня живой природы Персефона, если б знала, что она в мире мёртвых не навсегда - конечно же, не прикоснулась бы к этим гранатовым зёрнам. Но она не знала. Перед ней простиралась вечность, и ей хотелось хоть немного унять чувство голода.

Но у неё перед богиней есть одно существенное преимущество - она смертна. Конечно, мысль добровольно умереть от голода довольно шизофренична, не говоря о том, что неосуществима (можно подумать, ей это позволят, как только речь зайдёт о голодных обмороках, в ход пойдут насильственное кормление или капельницы), но ведь есть своя логика в том, чтоб не продлевать собственную агонию? Изнамекался ведь Бейгл, что её не ждёт ничего хорошего. А держаться за жизнь имеет смысл при наличии каких-то более радостных перспектив, чем уменьшение срока.

Да, в конечном итоге ни хрена не выйдет, инстинкт выживания штука страшная, куда древнее сознания и берёт его в оборот, когда надо, только так. Он сумеет убедить съесть немного, потом ещё и ещё, а потом убедит уступить ещё в чём-то… Но пусть этот момент по крайней мере не наступает подольше. До тех пор, пока с лицом Бейгла, хмурой тётки или этого Фрэнка сюда не зайдёт её освобождение.

Фрэнк, не имея, куда пристроить поднос и не желая, по-видимому, выходить, поставил его прямо на пол, потом, осознав, что ждать, пока Мина сама пересядет за стол - глупо (а может - предположил, что со связанными руками она не сможет самостоятельно подняться), подошёл и аккуратно освободил её руки.

Мина, подавив порыв с наслаждением растереть запястья, с минуту созерцала свои ладони и следы чернил (или чем они там мажут, когда берут отпечатки?) в завитках подушечек пальцев. Да, вот мизинец правой и безымянный левой довольно халтурно обтёрли… Торопились, видать.

– Вам не сказали, что развязывать меня запрещено?

– По правде говоря, нет. И как бы то ни было, мне некомфортно беседовать с человеком, когда он связан. Ещё лучше было б, если б этот человек не был зверски голоден…

– Возможно, вы кому-то крепко надоели. Я всё-таки мутант, обвиняющийся в трёх убийствах. А если не заговорю, ну или если умрёт кто-то из раненых - то и больше.

– Вот как? Твоя способность настолько смертоносная?

– А они вам не сказали?

– Нет. И по правде, мне очень любопытно, какая она у тебя.

– Предпочту продемонстрировать её при удобном случае.

Фрэнк таки усадил её за стол, сам сел, развернув стул спинкой вперёд - чёрт знает почему, это, видимо, должно располагать к более дружескому и неформальному общению - и раскрыл свою папочку.

– Видишь ли, Мина, я не совсем сотрудник этой организации. Скажем так… приглашённый специалист. Я не знаю подробностей произошедшего и твоих взаимоотношений с людьми, которые здесь работают. Меня просто пригласили провести с тобой несколько тестов… Стандартная процедура, не более. Кратко меня, разумеется, в курс дела ввели… И честно признаюсь, я был удивлён, увидев после таких характеристик миловидную юную девочку.

Мина улыбалась, размышляя, бывало ли такое, что кто-то во всё это верил.

– Внешность бывает такой обманчивой, Фрэнк.

– О, это точно. Пару раз на личном фронте я болезненно в этом убедился. В общем, заданий всего несколько. Первое - нарисовать дом… Да, согласен, звучит глупо, но такой уж протокол.

Серьёзно? Нет, ну это как-то… Мина помяла в пальцах карандаш, примериваясь к листу. Да уж, Фрэнк вряд ли понял бы, нарисуй она скалу… с евроокнами. Поэтому она добросовестно зарисовала усреднённую картинку вроде тех, что рисуют на пакетах сока. Вроде бы не забыла ни одной из определяющих деталей…

Видимо, психолог вёл достаточно здоровый образ жизни, потому что на какое-то время его физиономия разочарованно скривилась.

– Что ж, - он снова лучезарно улыбнулся, - надо заметить, ты великолепно рисуешь, Мина. У тебя определённо талант. Теперь нарисуй человека.

Главная проблема психологических тестов - в предельной расплывчатости заданий. Человека… Какого человека? Мужчину, женщину, белого, чёрного? Нет, понятно, что в том и смысл теста - что выберет тестируемый и как это изобразит… И что бы и как бы ты ни рисовал, невозможно нарисовать так, чтоб у тебя не нашли какую-нибудь проблему. Понятно, конечно, что это их работа, но люди без патологий-то существуют вообще?

Интересно, что будет, если она попытается нарисовать самого Фрэнка. Кто-нибудь так пробовал? Было бы любопытно… Но не факт, что получится похоже, а если он не поймёт - как-то обидно будет.

– Ух ты… занятно, - он вытянул шею, - ты нарисовала женщину…

– А женщина что, не человек?

– Нет-нет, всё хорошо, просто… довольно необычно…

– Вы шпаргалку с расшифровкой рисунка женщины забыли что ли?

Фрэнк пожевал губы, но решил, видимо, на это ничего не отвечать.

– Ну и, наконец, нарисуй дерево.

Главный вопрос всех времён и народов - почему все эти, мать их, психологи не предполагают, что человек мог не единожды уже иметь дело с этими тестами? В школе, а кто-то в детском саду, а многие потом в интернете. И знать все расшифровки. Или надеются, что человек в любом случае не может изменить своей художественной манеры - своих взаимоотношений с перспективой, компоновкой на листе, умения или неумения простраивать пропорции, накладывать штриховку? Зря…

Фрэнк положил перед собой все три рисунка и какое-то время напряжённо их изучал. Кажется, те выводы, что он делал из них, совершенно не сходились у него с характеристиками, выданными Бейглом или кем там ещё.

– Что ж… Скажи пожалуйста, почему ты нарисовала именно такой дом?

– А разве это не вы мне должны рассказывать? Ладно… Вы ведь не уточняли - мой дом, или дом моей мечты, или - старый дом, новый дом, одноэтажный, двухэтажный. Не от чего отталкиваться. Поэтому я изобразила некий эталон дома…