Игрушки

Я почти не видела Сида в последние дни, а тут вдруг мы повстречались у крепости. Я-то ходила туда постоянно, а он… Скорее всего ему опять захотелось увидеть меня. Все-таки он был странный и жалкий – никак не мог смириться с тем, что уже давно мне не нужен.

От нечего делать я немного поболтала с ним. Он, как всегда, много говорил про Заповедник. Там наконец-то закончили оборудование большой туристической тропы взамен короткой, по которой я пару раз прогуливалась – оба раза в сопровождении Сида. Кстати, в роли гида он оказывался много интереснее, чем в роли моего парня.

Мне вдруг пришла идея, показавшаяся забавной, и я сказала:

— Стоило бы сводить туда Эллу. Она ни разу не была в Заповеднике.

Сид сразу обрадовался:

— Конечно, приезжайте!

В тот день я ужинала у Эллы – вообще-то правильнее было бы сказать: у Эллы и Джуда. В последнее время я начала ловить себя на том, что все чаще, вспоминая ее, вспоминаю и его, и наоборот. И я думала о них не просто как о двоих, которые иногда спят друг с другом, а как о настоящей паре, как о тех, кто вместе давно и по-настоящему дорожат своей любовью. Именно так. Прошло всего два месяца со дня рождения Эллы – и она не отослала свой подарок обратно, и не только смирилась с ним, и даже не просто привыкла к нему – она позволила себе любить его.

Помню, однажды я сказала ей:

— Глядя на тебя, не подумаешь, что когда-то ты его знать не хотела.

Она ответила очень просто:

— Да. Все так быстро изменилось. Мне хорошо с ним. Понимаешь, у меня нет и не будет человека, которого я полюбила бы так же, как Алекса. Джуд – самый лучший.

— Ты любишь его как живого человека?

— Я почти не вспоминаю о том, кто он на самом деле. Он – как мы, он движется, говорит, чувствует, понимает – что еще нужно, чтобы быть живым?

— А если бы Алекс вдруг вернулся?

— Он не вернется.

— Ну, а вдруг?

На лице Эллы отразилось смятение.

— Он не вернется. Не будем говорить об этом.

Я подумала: кажется, ты уже не очень-то хочешь его возвращения. И не хочешь признаваться в этом даже себе.

Если вдуматься, в стремительно развившейся привязанности Эллы к андроиду не было ничего особенно удивительного. Красивый и как раз в ее вкусе, он был еще и смышлен, всегда вежлив, терпелив, трудолюбив, расторопен. У него не могли болеть живот или голова, его не мучили нерешенные рабочие или личные проблемы. У него не бывало беспричинно дурного настроения, которым грешат даже очень воспитанные люди и которое называют попросту «встал не с той ноги». Он всегда оставался тактичен и мягок. А Элла ведь не была воинствующей робофобкой из каких-нибудь новых луддитов, она лишь никогда не имела дела с андроидами, отгораживалась от них, но без ненависти или страха – просто не нуждалась в них, как не нуждалась в автоповаре последней модели.

По-моему, она даже не рассматривала Джуда как модель из серии таких же; думаю, что если бы она случайно попала на фабрику и увидела ряд абсолютно идентичных ему роботов, то это стало бы тяжелым, пугающим, неестественным зрелищем, которое она постаралась бы поскорее забыть. В общем, я уже не удивлялась ее привязанности, но иногда завидовала ее чувству. Мне хотелось испытать это странное безоглядное влечение к другому существу. Наверное, это необычное и запоминающееся переживание.

Но как жаль, что драма закончилась, не начавшись!..

Я сменила тему:

— Хочешь съездить в Заповедник? Сид приглашает.

Ее лицо стало почти таким же, как в то утро, когда к ней прибыл Джуд.

— Да, конечно, это было бы здорово, но…

— Сид пойдет с нами, он обещал устроить так, что нашу группу отдадут ему.

Элла раздумывала. Я знала, как хотела бы она победить свою ксенофобию – хотя бы на таком смешном, игровом уровне, как прогулка по искусственно созданным кусочкам чужих миров. Наконец она выдавила:

— Не знаю… Боюсь, что просто не смогу... Я ведь уже пыталась, еще когда Алекс жил на Земле, и у меня ничего не получилось…

Я вспомнила, что она упоминала какую-то их короткую поездку в другой подобный заповедник. Таких территорий чужих миров на Земле становится все больше – многим интересны другие планеты, но лень или дорого смотреть их своими глазами.

— Ну, как хочешь. Может, еще передумаешь?.. Если не пойдешь сама, отпусти с нами Джуда. Ему будет интересно, он тоже никогда там не был.

Мне до сих пор кажется, что именно эта просьба все решила. Слишком развились ее чувства к тому, кого она еще так недавно считала существом, пусть и разумным и почти живым, а все-таки недостойным человеческой привязанности. Теперь же она была способна не только любить его, но даже ревновать.

— Ладно. Мы с ним пойдем вместе.

После ужина я поднялась на галерею, и там меня застал Джуд, который в сумерках пришел полить цветы.

…Сидя на старой стремянке, зачем-то вынесенной сюда, я улыбаюсь:

— Постоишь со мной, Джуд?

— Вам скучно, Талли?

— Немножко.

— Почему бы вам не заняться чем-нибудь?

— Взять у тебя лейку и пойти поливать лилии?

Он усмехается своей артистической усмешкой:

— Если хотите. Я не буду против.

— Вообще-то я всегда чем-нибудь занята.

— Чем, к примеру?

Я весело болтаю ногами.

— Чем хочу. Перед тем, как ты пришел, мне хотелось сидеть здесь одной, и я сидела. Теперь ты пришел, и мне хочется заняться с тобой любовью. Как ты на это смотришь? – Положив руки ему на плечи, я спрыгиваю с лесенки. Большие ладони Джуда мягко обхватывают мою талию, но только на те несколько мгновений, пока он не ставит меня на теплый деревянный пол.