Игрушки

Он оказался очень симпатичным, этот Джуд Д-105. Пока он лежал в контейнере, незаметно было, какой он высокий и стройный, и под опущенными, как у спящего, веками нельзя было увидеть, какие пронзительно-серые у него глаза – как море в рассветных сумерках. Мне понравились его длинные  и темные, под цвет волос, ресницы и твердая линия рта. Быстрыми и сдержанно-сильными движениями он напомнил мне космодесантника Алекса. Впрочем, на этом сходство заканчивалось – подвижное лицо его оказалось совсем другим, чем у погибшего Эллиного героя. Вообще «молодым», недавно выпущенным андроидам богатая мимика несвойственна, они приобретают это после некоторого периода общения с людьми, но Джуд, видно, оказался каким-то исключением. Он отлично улыбался и по-человечески весело щурил глаза, он умел выглядеть и строго-серьезным, и тогда возле рта у него залегали мужественные складки; он мог выглядеть и очень сосредоточенным, почти хмурым – и тогда между его темных красиво разлетающихся бровей появлялись две вертикальные мелкие морщинки. Будь он человеком, я бы решила, что он артист театра или кино, тех самых старинных театра или кино, которые еще сохранились для таких, как Элла.

…Мы позавтракали втроем – то есть ели только Элла и я, а Джуд ухаживал за нами. За это время у меня уже пару раз мелькнула мысль, что стоило, наверное, сделать так, чтобы его прислали ближе к вечеру, но у меня в памяти не переставало звучать когда-то и к чему-то сказанное Эллой, что «собаку надо приводить в новый дом днем». Это для того, чтобы собака успела освоиться в новой обстановке. Но способностью адаптироваться Джуд заведомо превосходил любое животное и человека, так что в роли собаки тут скорее оказывалась Элла. Ей действительно требовалось время на то, чтобы свыкнуться со своим подарком. Мне кажется, что привези я Джуда вечером, она либо сразу отправила бы его обратно, либо, в лучшем случае, не стала бы распаковывать до утра.

Меня удивило, что у Эллы имелся кухонный автомат; правда, судя по ее обращению, пользовалась она им нечасто. Автоповар приготовил нам прекрасную яичницу с беконом. Джуд хотел внести в заказ кофе, но Элла остановила его, сказав, что привыкла варить кофе сама. Тот сразу предложил доверить это дело ему, и Элла, нервно улыбаясь, согласилась. Через несколько минут андроид снял с плитки турку и принес молоко, сахар и пирожные; Элла автоматически поставила на стол третью чашку, и Джуд непринужденно выпил кофе вместе с нами. Элла так уставилась на него, что он счел нужным весело объяснить ей, что да, иногда ему требуется еда, хотя совсем не так часто как людям, и что для него предпочтительнее специальное питание, но человеческие продукты тоже идут впрок; что же насчет кофе, то ему просто было любопытно попробовать этот напиток.

— Ну и как, понравилось? – спросила я, пока Элла переваривала информацию. Джуд кивнул.

Разговор за столом вела в основном Элла, и на самые общие темы. Поговорили о погоде, Джуд порадовал нас отличным прогнозом на сегодняшний день. Элла начала: «А откуда ты…», но вовремя сообразила, что он, конечно, способен подключаться к интернету. Засиживаться за завтраком я не стала, хотя Элла, наверное, была бы этому рада – я отчетливо видела, как неуверенно она чувствует себя рядом с андроидом. Не опасаясь его по-настоящему – не такой уж дремучей она была, чтобы не знать о заложенном в каждого робота законе о непричинении вреда человеку – она все еще не придумала, как с ним общаться. Попрощались мы скомкано.

Вечером мы сели за стол уже впятером – именинница, ее приятельница-сотрудница Марси, Сид, которого Элла увидела под вечер в своем кафе и пригласила на ужин как старого знакомого, и я. Джуд, разумеется, тоже был с нами. Он занимался сервировкой стола, подавал и уносил, но успевал и участвовать в беседе. Он хорошо и интересно говорил, так что складывалось впечатление, будто у него действительно по любому вопросу есть собственное мнение. В общем это соответствовало действительности, но его мнение являлось вытяжкой из заложенной изначально в его базу данных информации, тогда как у людей это обычно результат жизненного опыта и переживаний. Впрочем, на мой взгляд разница невелика, и я даже скорее бы доверяла мнению андроида, сформулированному без лишних чувств, чем выстраданному мнению-осадку в человеческой душе.

Мы ужинали на веранде на втором этаже. Ветерок с моря влетал в распахнутые окна и колыхал занавески. Освещенные закатом лилии на подоконнике из белых превратились в розовые, затем стали пурпурными. В комнате пахло цветами, кофе и выпечкой.

— …Две лестницы снесло, - говорил Сид, обращаясь к Элле, изредка взглядывая на меня и никогда – на Джуда, который, в ожидании, пока мы закончим есть и настанет время подавать кофе, сидел в свободном кресле. – Впервые вода поднялась так сильно, что мы не успели убрать мостки. Ничего, отремонтируем. На месте болота стояло озеро, забавно, я фотографировал. Но теперь уже опять обмелело…

А, это он про Заповедник. Наверное, Элла спросила, как дела на работе.

Я закончила есть и вышла на галерею, опоясывающую дом. Отсюда открывался вид на закатное море и часть берега. Я видела скалу, за которой лежал мой любимый пустырь, и представляла длинные тени от уродливых полусухих яблонь и протянувшуюся через пустошь тень от моей крепости. Сейчас по полу внутри крепости медленно перемещается вытянутый неправильный прямоугольник алого света, переламывающийся на стыке стены и пола, а за ним и перед ним так же неспешно и непреклонно движутся другие, мелкие пятна и полосы.

— Мисс Талли…

Джуд подошел абсолютно бесшумно, и я резко обернулась на его голос – древняя первобытная реакция на любую неожиданность. Избавиться от этого так же трудно, как от привычки радоваться солнечной погоде… Я чуть не ткнулась носом в его грудь, обтянутую серой футболкой – так близко он стоял. В этой части галереи уже наступали сумерки, и глаза Джуда, когда я посмотрела ему в лицо, показались мне темнее и глубже, чем утром, а черты лица – резче и жестче. Он улыбнулся своей обаятельной улыбкой кинозвезды из прошлого века: