Страница 7 из 75
По королевскому дворцу зашелестели шепотки о том, что графиня Мианна злоупотребляет своим положением будущей королевской тещи, стремясь оказывать влияние на короля. Дурные сплетни и поспешный отъезд Коннахара привели к тому, что между королевской четой пробежала черная кошка и повеяло морозным холодком. Ее величество объявила о намерении совершить летом поездку к родне. Она отправилась в дорогу без супруга, только в сопровождении свитских.
Отцом Дженне Канах приходился достопочтенный Стеварт Сольскель, норд по крови, процветающий глава цеха торговцев пушниной, матерью – Стюра Сольскель. Они проживали в Вольфгарде, столице королевства Пограничного, в окружении многочисленных сыновей, дочерей, внуков и внучек.
Королева осмотрела разросшийся Вольфгард, побывала у Скалы Черепа, проехалась по недавно основанным бургам и краям своей молодости, благосклонно одобряя перемены к лучшему. Однако ж более всего Дженну Канах поразило то обстоятельство, что ее матушка, будучи весьма преклонных годов, недавно подарила супругу очередного крепкого и здорового сынишку.
Королева призадумалась. Королева встревожилась. Вернувшись из поездки, она сделалась печальна и удручена, чему немало способствовало злоязычие графини Кейран. Однако здравый смысл ее величества взял верх. Конан и Дженна помирились, а вскоре столица узнала, что сорокалетняя королева в тягости. В храмах Митры, на жертвенниках Иштар Добросердечной и Ашореми Лунной, во всяком доме и у каждого уличного алтаря возносились искренние молитвы во здравие леди Дженны и ее будущего ребенка.
Королева расцвела весенней розой. Двор мечтал о роскошных торжествах в честь рождения принца или принцессы, о балах, охотах и празднествах, и о грядущей свадьбе наследника и юной графини Айрены. Казалось, сами небеса благословляют Аквилонию мирными временами, щедрыми урожаями и приплодом во всяком семействе.
Миновала зима, настала весна. В отмеренный природой срок королеве пришла пора разрешиться от бремени. Опытные повитухи и лекари бдели подле ложа, готовясь принять новорожденное дитя. В тавернах выкатывали бочки, готовясь поднять первую чашу за здоровье ребенка из дома Канах, под сводами дворца витало радостное ожидание…
А королева Дженна Канах умерла. В крови, мучениях и истошных воплях, вместе с ребенком, которому не довелось сделать первого вдоха. Королева скончалась вместе с нерожденной девочкой, которой в народе заранее дали имя Рианнон, Радостная.
Дженна, восемнадцать лет делившая с королем горе и радость, невзгоды, взлеты и падения, покинула мир – внезапно и жестоко, в расцвете сил и красоты, готовясь дать новую жизнь.
Дженны Канах больше не было на свете, ее душа отлетела в царство Нергала – но во дворце, в Тарантии и по всей стране люди не могли поверить в это. В Аквилонии не просто овдовел правитель – осиротело само государство, повергнутое в скорбь и тягостную растерянность.
После смерти Дженны все пошло наперекосяк.
Двор и обыватели в неожиданном единстве воспротивились намерению короля вывезти тело покойной жены в Пограничье, дабы там по северной традиции предать Дженну великому огненному погребению. Столица не пожелала расставаться со своей любимицей. Случилось небывалое: королевской казне не пришлось тратиться на похороны. Придворные и горожане собрали необходимые средства, доставили материалы, начертили план и в считанные дни руками зодчих и каменотесов возвели на берегу Хорота гранитную усыпальницу для Дженны и нерожденной крошки Рианнон. Там они и упокоились вечным сном, мать и дочь, под горестные стенания, плач труб и скорбные перешептывания.
Королю Конану из клана Канах в тот год исполнилось шесть десятков зим и пять лет сверх того. Он был крепок телом и разумом, меч его был по-прежнему стремителен, а ум – цепок и рассудителен. Незадолго до этих печальных событий варвар провел небольшую победоносную компанию в Гиперборее, где аквилонская армия окончательно и навсегда сравняла с землей Похъёлу, гнездовище злокозненных гиборейских колдунов. Поговаривали, что в Похъёле встретил свою кончину небезызвестный Тот-Амон, некогда глава Черного Круга Стигии, а ныне – просто обезумевший старый колдун, могущественный и бесприютный. Шептались, якобы перед кончиной стигийский чародей успел выкрикнуть предсмертное проклятие, призвав на голову давнего недруга Конана из Киммерии все мыслимые и немыслимые беды.
Варвар презирал проклятия побежденных врагов и не обратил внимания на вопли умирающего колдуна.
Теперь испуганные столичные обыватели сполна уверовали в действенность проклятия.
Его величество своеручно, без дознания и суда, свернул шею старшему из врачевателей, что принимали роды у королевы. Факт смертоубийства настолько потряс обитателей дворца и горожан, что никто и слова поперек не пискнул. Даже семья и ученики погибшего лекаря в испуге промолчали. Король запретил кому-либо входить в покои опочившей супруги и что-либо менять. Все должно оставаться в неприкосновенности: вещи и наряды, книги и рукоделия, украшения, картины, зеркала, кресла и вазы с цветами. Король мог целыми днями не выходить из комнат Дженны, в угрюмом молчании бродя там и являясь придворным только при крайней необходимости. Он пренебрегал делами, предоставив правление страной Совету трона и канцлеру. Он даже не известил о смерти матери сына, находившегося в Пиктских Пущах.
Спустя месяц или два случайно упавшая свечка подожгла ковер. Обезлюдевшие покои королевы выгорели дотла. Среди придворных пошел шепоток о том, что злосчастную свечку швырнул на пол лично его величество. Случайно или намеренно – кто знает? Вовремя подняли тревогу, ценой множества усилий остановив распространение огня по соседним помещениям. На следующее утро побывавший на пожарище король мимолетно взглянул на закопченные стены и витающий пепел, процедив сквозь зубы приказ снести тут все. Напрочь, до основания, чтоб ни единого камня не осталось. Да, начать работы с сегодняшнего дня.
Мастеровые принялись разбирать обгоревший флигель, а дела в королевском семействе обстояли все хуже и хуже. Его величество замыкался в себе, на седмицу и больше в одиночестве покидая город, жутким призраком скача по окрестностям Тарантии, насмерть загоняя лошадей и повергая в суеверный ужас поселян. Он начал заговариваться. Из его обмолвок становилось ясно: король не считает свою жену умершей. Ему мнилось, якобы Дженна по-прежнему с ним, готовая подать совет и утешение.
Это не могло долго продолжаться. Мертвым не было места в мире живых. Железная воля короля удерживала душу королевы, не позволяя ей удалиться прочь. Кто-то должен был положить конец этому нарастающему безумию.
Хальк Юсдаль, хранитель королевских архивов и преданнейший из друзей короля, счел своим долгом вмешаться. Его пытались отговорить, но барон Юсдаль твердо стоял на своем. Он поговорит с Конаном. Если понадобится, разрушит иллюзии его величества, вернув его к горькой истине. Дженна умерла, как это не прискорбно. Однако страна и ее люди продолжают жить. Они нуждаются в своем правителе, и, коли никто другой не решается заговорить, Хальк Юсдаль напомнит его величеству о возложенном на него долге.
Стражники подле королевских покоев молча переглянулись и распахнули тяжелые створки перед бароном Юсдалем, когда тот потребовал внеурочной аудиенции. Хальк вошел, двери беззвучно закрылись за ним.
На следующий день барона Юсдаля известили о том, что его прошение об отставке принято. За долгое и беспорочное служение короне оный барон Юсдаль награждается орденом Малого Льва с мечами и перевязью. Ему назначается щедрое содержание от казны, которое должно выплачиваться до самой его, барона, кончины, независимо от того, кто займет трон Аквилонии. Вот орден в кедровой шкатулке с золочением, вот надлежащие бумаги, вот вексель на предъявителя. Будьте добры сдать дела и освободить занимаемые помещения.