Страница 57 из 95
Клеодем оставался счастлив и доволен. В делах успех, семья — образцовая, сын-подросток по росту догнал отца. Он разрывался между резиденцией на Эгине и выгодным бизнесом на Самосе[1], там тоже дом и склады.
В политические баталии и намечающиеся сражения её никто не посвящал. Когда привезли тело Клеодема, угнетало только одно: ещё бы год и совершеннолетие сына. Всё повернулось бы иначе.
Тропинка с кладбища вилась мимо белоснежного храма отстроенного греками на месте древнего алтаря зачарованной деве, точно мемориал её собственной судьбе. Скользнула взглядом по серой группке под колонами и вдруг до неё дошло. Оглянулась на глаза, которые узнала бы через тысячу лет.
Из-под покрывала на неё смотрела совсем седая Салма. Молочная мать раскрыла объятия, все, что в Айрис осталось живого, откликнулось навстречу.
Поговорить с человеком, который тебя понимает в её положении подарок небес. А вдруг они вместе отыщут выход.
Прошлого не вернуть. Затаив дыхание она слушала рассказ о нём!
Конечно, помнит это место магической силы. Ковыльная степь до самой Меотиды колыхалась там безбрежьем разнотравья под неустанные ветры, шептавшие о легендах славных отцов. Олицетворение вечной борьбы за свободу.
Боги! Как же она была счастлива в мире простора. Прямо пахнуло запахом согретой цветущей земли, по которой мчались с Сауром молодые влюблённые, полные сил и желаний.
Лихорадочно высчитывала. А ведь откликнулась на беду с ним, невзирая на моря и расстояния. Не уедь, их могли похоронить вместе. Мысль почему-то совсем не пугала.
Голос Салмы звучал приглушенно. Рвались последние ниточки с бывшей родиной. Нет, Саура, отца, Главки…
Теперь настоящая вдова. На всём белом свете не осталось места, преклонить голову. Груз собственных ошибок завёл в глухой тупик. Полумертвое существование в Греции — слабая расплата сумасбродства.
Чувство горечи чёрной тяжестью топило душу. Как жить с таким на сердце?
И тут Салма плеснула мёд на рану.
— Никому из смертных не ведома воля богов…
Иначе, как провидением не объяснить. Решение о паломничестве в Додону откладывало неизбежную разлуку, за дальнюю дорогу они еще что-нибудь придумают. Главное — не гинекей, не в приживалки.
С каждым днём, удалявшим её от Эгины, становилось легче дышать, и даже появление любовницы Клеодема не смутило. Ну, была эта аккуратненькая гречанка в его жизни и ладно. Даже как-то жалко её. Происхождение не позволяло надеяться на признание отношений.
Адмет так легко и естественно взял лидерство в свои руки. Рослый и рассудительный, он обладал внутренним стержнем, несвойственным Клеодему.
Товары, вывезенные с Самосы, улетали, словно горячие лепёшки. Уже расплатились с командой, и новые закупки обещали хорошую прибыль.
Сын не зря помогал отцу в торговых делах. Тихая гавань в краю золотых нив поразила мальчика, выросшего на скалистом острове.
— Дяде Неоптолему хлеб сейчас нужен позарез. В следующем году уже не буду перед ним отчитываться. Дом и склад здесь нам точно не помешает. Семьи моряков опять же где-то пристроить.
Айрис соглашалась. Конец опеки не за горами. Задание умиротворить команды выполнено, а дополнительные средства так далеко, поди, проконтролируй.
Для поездки в Додону Адмет выделил ей сопровождение. Амазонки возвращаться не планировали.
Заманчивые перспективы загадочного острова, как и весь обряд оракула, добавили тумана в представление о будущем.
Что за остров? Где его искать? А с Салмой они прощались навсегда. Обе делали вид, что это не так. Ведь случилось же чудо: свиделись через столько лет.
Первоначально подразумевалось, после предсказаний она с очередной партией хлеба вернётся к дочери, но стройка в Амбрассии вдохновила не спешить.
Небольшая колония, вывезенная с Самосы, тоже не горела желанием снова попасть под раздачу. Преследовало стойкое ощущение: следующей схватки с персами не избежать именно дерзким Афинам. А это буквально напротив Эгины.
Любовница Клеодема не покладая рук хлопотала по хозяйству, её детей по факту Адмет принял за родню.
Айрис несла жертвы древнему алтарю матери Змее на окраине селения. Шло время, а она всё ещё наслаждалась свободой.
У полуразрушенного святилища хлопотали две старухи и три девчушки подростка точно из выкинутых. Богатые дары тех поразили.
— Я только что вернулась из Додоны, — рассказывала Айрис после всех положенных церемоний.
Жрицы затухающего в глуши храма ловили каждое слово знатной гостьи. О высоком положении Айрис в иерархии амазонок им сообщила ещё Салма. После отъезда молочной матери в Скифию Айрис снова потеряла опору, а тут пусть слабенькие, но сторонницы. Внезапно озарило: ни в какую Эгину она не вернётся!
Пророчество разбирали по звукам, а старая жрица в раздумьях прохрипела:
— Так это на Кефалонии[2].
Не выполнить волю богов святотатство. Адмет поддержал мать в благом деле, всем, чем мог. Остров вообще лежал на оживлённом морском пути и новости хоть и с опозданием поступали туда регулярно.