Страница 17 из 95
— Где Салма? — кричала главная распорядительница царицы, как-будто Деянира могла остановить мать.
— Не обращай внимания, — примирительно махала рукой Айрис, — не всё так гладко прошло в нашей поездке.
Подруга по всему радовалась возвращению в обновляющуюся и привычную уже Голунь.
— От казны собрали крохи, но вступать в прямое противостояние не рискнули, слишком долго отсутствовали. Провели обряд единения даже с лояльными Нахчатванской претендентке ставками, — что-то в выражении Айрис выдало затаённую обиду, — и договорились о безопасности для торговых караванов на Голунь.
— У тебя явное преимущество в бою. — Намекала Деянира на поединок наследниц в случае соперничества.
— Даже не пытались, повернули с полпути. Кима не захотела плодить раскол. Пусть привыкнут к новому положению вещей. Сослалась: будто муж не отпустил меня так далеко…
И тут приехала мать, да ещё и не одна.
— Это Главка, — представила она немолодую женщину в оригинального кроя одежде. — Доверенная охранница двоюродной сестры Томирис из Лидии. Мы знакомы со времён Гераклеи Понтийской до отъезда в Херсонес.
— Моя госпожа погибла при обороне Ксанфа[1]. За две недели до трагедии она отправила меня с новорожденной дочерью Иллисией на Фермодонт, город уже готовили к сожжению. Сдаче персам предпочли смерть.
Гортанный акцент гостьи воспринимался с задержкой, но понять было можно.
— О героической обороне и гибели Лаомахи слухи доходили, — кивнула Кима, — но о спасении наследницы речи не шло.
— Древний храм в развалинах Фемискиры приютил нас, — будто оправдывалась Главка, — но сторонниц культа Змеи становилось всё меньше. Молодых по пальцам сосчитать. Через год мы послали двоих в Нахчатван, и уверенности, что те добрались, не было.
Словно волшебную сказку все зачарованно слушали рассказ о легендарной особенной части амазонского мира.
— Чуть попустило, когда Томирис разбила Кира, лет на десять персы притихли. Дарий снова наступил на пятки заносчивым грекам. Спокойной жизни пришел конец. Последовал окончательный разгром. Четверо, вместе с Иллисией, попали в плен к греку из Перинфа[2]. Девочка — царских кровей, и он согласился ждать выкуп в течение года. Я отплыла в Херсонес…
Освобождение новой претендентки на престол было делом чести, ещё бы денег в казне наскрести.
— Устройте гостью удобнее, — распорядилась Айрис, решение следовало обдумать в своём кругу.
— Мы не можем пустить это на самотек, — непреклонно заявила Салма.
— Выкуп загнули, нам сейчас не по силам, — скривилась Кима.
— Как это, а наследство Томирис? — мать от удивления чуть не села.
— Еле половину вырвала, попрятали по щелям на чёрный день, хрен найдёшь. — Раздражение поведением элиты подпольного культа Кима таила с трудом.
— И ты позволила?! Такую наглую кражу!
Соратницы в пылу спора не слышали аргументов, ещё чуть и пойдут оскорбления.
— Предлагаешь сгинуть в разборках? Они вместе с Томирис добывали эти средства, попробуй, отними!
— Хватит, собачиться, — рубанула Айрис. — Всю сумму может, и не соберём, но клич по ставкам бросим. Дело благородное. Главка пусть расскажет всем про Ксанф, и разрушение последнего храма Фемискиры в подробностях. Пошли самых сладкоречивых и хватких на восток. — Приказала она Киме. — Не вытрясут деньги, товарами возьмём. Наличие Иллисии укоротит аппетиты Нахчатванской претендентки.
— Красивый ход, — согласилась, привыкшая к политическим интригам двора Томирис советчица, мгновенно оценив за и против, — но на это уйдёт полгода.
— Столько ждать мы не можем. — Лицо Айрис приняло непреклонное выражение. — Потрясём местных греков в счёт зимнего оброка, а мужу пошлём потом из собранных на востоке. Ну, и стройку остановим.
Салма с удивлением смотрела на Айрис, разногласия погасли не разгоревшись. А та неожиданно резко добавила, глядя в глаза бывшей наставницы:
— А вы, как следует, поторгуетесь, прежде чем отдавать какие-либо деньги...
Деянира поняла, им с матерью поручат экспедицию по спасению девочки царской семьи амазонок.
Не ожидала, что так соскучилась по вольному ветру и свободе дальнего похода. Тем более что дорога на запад открыла уютный мир обжитых селений, на фоне сказки южной природы.
Лучезарное путешествие неожиданно оборвалось на подъезде к руинам разгромленного Перинфа. Мать благоразумно свернула в какую-то глушь при виде первых беженцев из города. Главку и совсем молоденькую амазонку отправили на разведку.
— Опоздали! — Убивалась та вечером у костра. — Грек мёртв, от его дома камни остались…
Крохотное пламя это единственное, что путешественницы могли себе позволить в краю мародёрства военных действий и то до темноты, чтобы не выделяться на фоне полного запустения.
— Возьми себя в руки, — одёрнула мать подругу и посмотрела на вторую разведчицу.
— Соседи сказали: вдову и челядь вывезли за день до последнего штурма. — Не затронутая эмоционально юная амазонка выжала из ситуации максимум. — Жена грека из семьи одрусского[3] князя Спарадока, рабов погнали в Пеонию[4]. Жаловались, что союзники запоздали. Воевода брат хозяйки только своих и вывез.