Страница 41 из 154
Глава 5
- Васюта, - говорю я убито, - у тебя, может, прекрасная лошадь...
- Это конь! - багровеет он.
- ... и вся на тебя похожа, - пропускаю мимо ушей его замечание, - но только я её очень боюсь. Или я с неё хлопнусь, шею себе сломаю, или помру от страха. Лучше прибей меня сразу, чтоб не мучилась.
Он уезжает злой, как чёрт. При этом умудряется так развернуться, что из-под копыт его монстра летят вывороченные комья глины величиной с тарелку. Хорс сердито ворчит вслед.
Понуро бреду в дом. Янек подхихикивает.
- Что?! - поворачиваюсь я к нему. - Что опять не так?
Тот уже хохочет во весь голос.
Наконец объясняет: воинского коня следует называть только конём, пусть он и лошадь. Я недоумеваю. Почему?
- Ну... Конь он и есть конь. Жеребец, - объясняет Ян, и в глазах его пляшут весёлые Васютинские искорки. - Зазорно воину на лошади-бабе ездить.
- А-а, - усиленно соображаю. - Очередная ваша мужеская заморочка... Всё равно не понимаю.
- И понимать нечего. Просто запомни.
... Нет, начинался день неплохо. С утреца, налюбовавшись на атлетические игрища во дворе, я накормила своих... н-да, пусть будет так, своих мужиков, а после того, как они разошлись по своим делам, занялась приготовлениями к большому обеду. Была у меня задумка поставить тесто, и надо было решить, сделать ли пирог открытый или закрытый, с капустой или с яблоками, с грибами или с мясом. А может, кулебяку на четыре угла? Размышления мои были прерваны топотом копыт во дворе, настолько мощным, аж земля содрогалась. Прямо в раскрытое окошко впёрлась наглая лошадиная морда, угольно-чёрная, с растрёпанной гривой. Заметила на подоконнике яблоко и тут же его схрупала.
- Это что же такое? - только и спросила я.
А у самой в руке ещё одно яблоко.
Конь пыхнул на меня, потянулся губами, но я опасливо попятилась. Васюта с его спины попытался заглянуть ко мне в окошко.
- Выходи, - скомандовал нетерпеливо. - Посмотрим, как ты в седле держишься.
В седле?
- Никак не держусь, - быстро сказала я. - Не выйду. Не надейтесь.
Он не понял.
- Выходи, говорю, прокачу! Ну, хоть на крылечко выгляни!
Ага. Выгляни в окошко, дам тебе горошку... А потом – цап-царап, и поминай, как звали…
На крылечко-то я вышла. Настолько не в себе, что забыла про яблоко, так и несу. А этот чёрт кудлатый - я имею в виду коня - у меня его прямо из руки - хруп! И звук при этом такой камнедробительный, будто в пасти молотилка работает. А сам такой громадный... навис надо мной, как туча. Мышцы бугрятся, глаза горят, в общем, кроме масти - весь в хозяина. Даже грива в колечках, как борода у Васюты. И всадника чумового у себя на спине словно и не замечает, сам передо мной красуется.
Конь-огонь, в общем, только пар из ноздрей не вырывается.
- Э-э... - сказала я. - Это вообще обязательно? В седле?
- Тебе ж через неделю ехать. - Васюта развернул зверюгу ко мне боком. - Пешком я тебя не пущу, ноги оббивать. Давай-ка, садись.
И наклонился, и лапищу ко мне потянул. Я на всякий случай даже руки за спину спрятала. Головой замотала.
- Я на эту гору не полезу, Васюта. Я лошадей, можно сказать, в жизни не видела...
- Это конь, - Васюта оскорблено выпрямился. - Лучший боевой конь в городе.
Кто бы сомневался! Другой его и не выдержит!
- Пусть будет конь, - согласилась я. - Только я верхом не умею.
- Так я научу. - Он понял по-своему. - Ты что, боишься, что нас двоих не выдержит? Да таких, как ты, ещё пятеро усядутся - он и не почувствует.
- Вот их и сажай, а я не полезу.
- Заладила одно, - он начал заводиться. - Мне тебя в дорогу готовить надобно! Как я коня подберу, ежели не знаю, как ты с ними ладишь?
И вот тут-то я это и сказала.
- Васюта, у тебя, может, прекрасная лошадь...
- Это конь! - побагровел он.
- ... и вся на тебя похожа, только я её очень боюсь. Или я с неё хлопнусь, шею себе сверну, или помру от страха. Лучше сразу меня прибей, чтоб не мучилась.
Он взрыкнул, развернулся и рванул прочь, злой, как чёрт.
Похоже, оскорбила его в лучших чувствах. Его и... коня.
В последующий час я узнала о себе много нового. Янек пилил меня, не переставая. Зудел, и что честь мне такая оказана, и рассказывал, как дядька за этого зверюгу необъезженного триста монет выложил, словно за меч раритетный, и как укрощал, и ведь есть же на свете такие ду... Ванессы, не понимающие, что за счастье на их долю выпало, а вот ему-то, Яну, хоть бы раз предложили на боевом коне проехаться, а тут баба глупая, непутёвая, даже не знает, от чего отказывается...
К концу его обвинений я готова была на всё, даже на свёрнутую шею. Воображение услужливо подсовывало свеженькую картинку: я, трогательно бездыханная, Васюта, утирающий скупую богатырскую слезу, Ян с прыгающими губами, поминальные блины... Э, нет, стоп! Ежели меня не будет, кто им этих блинов напечёт? А другую хозяйку я на эту кухню не допущу!
Короче, морально созрела к подвигу. И когда в очередной раз со двора донеслись злобный топот и Хорсов лай, состроила страдальческую физиономию и пошла на крыльцо. Невинную жертву изображать.
Васюта въезжал во двор грозный, как туча. И не один. Вслед за ним...
Моя сердечная мышца пропустила пару ударов. За Васютой на прекрасной белой... коняге следовал вчерашний златокудрый красавец. Тот самый, что за мной в книжечку слова песни записывал.
А в поводу он вёл...
- ...это что, моя лошадка? - говорю я голосом Малыша, которому, наконец, подарили собаку. Янек у меня за спиной подозрительно хрюкает.
- Это конь, - мрачно отвечает Васюта. - Мул. Ну? Нравится? Если не нравится, счас на Чёрта посажу и дело с концом!