Без души

— Больно видеть его таким… — призналась она.

— Надеешься спасти? Вытянуть?

— Может быть. Но скорее последовать за ним… вниз, чтобы ему больше никогда не было одиноко, это мой долг, — теперь улыбка была горькой, — все куда проще — это падение будет очень долгим. 

— Я помогу тебе, — поклонился надзиратель.

— Спасибо. Только не говори ему. Я ещё смогу какое—то время играть, а потом, — девочка, смело шагнула вперёд, дотронулась до щеки мужчины и скрылась в комнате, теперь уже плотно прикрыв дверь.  

 Спуская по лестнице, Девеан продолжал слышать высокий срывающийся голос.

Лед в глазах обожжет, мрамор кожи пленит…

Сердце верит и ждет, и принять не велит:

Что ты можешь убить, что друг может предать.

Я умею любить, научись же прощать...

***

— Знаешь, Эрик, — я протянул руку, ожидая, когда мастер вложит в неё кинжал, — я всегда мечтал… отрезать тебе палец.

И резко дернул на себя лезвие, чтобы Эрик не успел отвести руку. Получилось некрасиво — красные брызги попали мне на рубашку.

— Бездна! — мастер всё—таки отскочил в сторону, зажимая здоровой ладонью, обезображенную руку, — ты хоть представляешь, сколько времени уйдёт на регенерацию?

Я растянул губы в кривой усмешке…

— Да, Эрик, прекрасно представляю. А кроме этого я знаю, как ты дорожишь своими руками. Ведь без четких движений пальцами твоя сила уменьшиться вдвое… Я знаю о тебе очень и очень многое. Хочешь, расскажу? Твоя мать была фанатичкой — поклонялась безумной госпоже. Она убила твоего отца, который пытался помешать, ей принести в жертву недавно рождённого сына. А потом ты убил её — сестра Жизнь защитила тебя, избрав своим представителем. Нового мастера воспитывал старый слуга, который дал тебе это имя… Эрик, а ведь этот старик — единственное существо, жизнью которого ты дорожишь. Но он смертен… и очень далеко от тебя — легкий импульс, и усталая душа отправиться в светлые чертоги тихой госпожи. Ты боишься узнать, что тот, кто воспитал тебя, давно мертв — это твой страх. Ты просыпаешься в плену липких от пота простыней из—за ужаса. Боишься — если узнаешь о смерти старика, ничто тебя не остановит от падения в бездну. А ещё ты боишься темноты… Своего города: огромного, пустого. Боишься одиночества, потому, что в нем прячется безумие. Оно подбирается, уже протянуло свои щупальца к твоему сердцу, к твоей душе. У тебя есть душа, Эрик? У меня нет. И знаешь, только теперь я понимаю — как это прекрасно. Ты боишься, тебе больно… И это тот, кто наводит ужас на целый мир? 

Я впивался взглядом в потемневшие глаза мастера, жадно заглатывая вместе с воздухом его страх. Расширившиеся на всю радужку зрачки  выдавали Эрика. Теперь он чувствовал… Ощущал тот обжигающий холод Бездны, который окружал меня. Холод, которого он боялся до безумия — который ждал его… участь, уготованная каждому мастеру. Неизбежная и отвратительная. Этот страх он впитал в себя с первыми крохами новой силы, что бережно вливала в новую игрушку безумный творец.

— Боишься… — повторил я, — даже не представляешь, как долго я мечтал о твоей смерти. Представлял, что ты будешь умирать долго и мучительно,  каждой секундой агонии расплачиваясь за то, что ты сделал.

Провёл кончиком лезвия  на его щеке тонкую царапину.

— Кто ты? — мастер отступил, словно надеясь, что тени помогут ему. Нет, они лишь лишили его последнего выхода, отрезав все пути.

— Ты не слуга Бездны… 

— Почему же?

— Она в тебе… внутри, — шептал он, — ты сам — Бездна. Что тебе нужно? 

— Всего лишь отомстить.

— Мне? Спасти этот мир?

Я расхохотался.

— Причём тут мир? Если будет необходимо — я отдам его Бездне, преподнесу, как драгоценный дар, со всеми жителями. Нет, только моё прошлое. Ведь за все нужно платить — просто иногда приходится долго ждать возможности забрать то, что принадлежит тебе по праву. Да… Эрик, я действительно мечтал о том дне, когда тебя убью. И он уже давно прошёл. Возможно, это не достаточная плата, но у тебя ещё будет шанс отдать свой долг. Скажи, тёмный мастер, что ты хочешь? О чём мечтаешь? Только попроси…

Эрик сглотнул, тихо прошептав:

— Если я скажу да — подарю свою душу Бездне…

— Но она останется с тобой. Хотя, поверь, без неё тебе было бы куда проще. Так что ты ответишь мне?

— Я согласен служить тебе просто так, не хочу заключать сделку с Бездной, в которой буду иметь выгоду. Боюсь, подобная глупость по стоимости окажется куда больше того, что я могу попросить взамен, — тёмный мастер опустился на колени и склонил голову.  Нет уже, не тёмный мастер, не кошмар моей прошлой жизни… — теперь всего лишь покорный чужой воле слуга. Моей воле…

Эрик улыбнулся.

— Но я повторю вопрос — кто ты? И почему я должен тебя знать?

Сам рассказ не занял много времени — его и так было немного, чтобы отвлекаться на пояснения. Зачем? Мастер спросил меня: встречались ли мы раньше. Я ответил ему — да, в прошлой жизни. И да, — я вернулся потому,  что мне ещё не отдали все долги. Сказать это оказалось просто. Даже слишком. После чего я добавил немного подробностей.

Мастер не мог причинить какой—либо вред, не было никаких лазеек. А мне как воздух необходим надежный слуга — свежий взгляд на старые проблемы, которые было бы неплохо не просто решить, но и сделать это  изящно. Девеан, кого бы он ни играл, оставался псом Алевтины, и я подозревал, что каждый мой шаг,  решение, вывод — тут же доводились до её сведенья. Возможно, надзиратель должен был направлять меня. Я во многом уступаю творцу, и уверен, если она захочет манипулировать мной — я не смогу сразу осознать этого.