Лед

- Говори сердцем! - прошептал Нейландс. Звук оборвался.

- Было точно... подними голову. - Ботвин поднял молот.

- Сто процентов... - Нейландс зашел сзади березы. Приподнял голову Николаевой, прижал к шершавому холодному стволу. - Только - деликатно...

- Сделаем... - Ботвин размахнулся. - Гово-ри! Молот врезался в грудину. Брызнули осколки льда. Ботвин прильнул к груди. Нейландс выглянул из-за березы.

- Хор, хор, хор... - послышалось из грудины.

- Есть! - Ботвин отшвырнул молот.,- Говори, сестричка, говори сердцем, разговаривай!

- Говори сердцем, говори сердцем, говори сердцем! - забормотал Нейландс. Стал суетливо рыться по карманам: - Где? Где? Куда... ну где?

- Погоди... - захлопал себя по карманам Ботвин.

- Тьфу, черт... в машине! В бардачке!

- Блядь...

Ботвин метнулся к "Волге". Поскользнулся на мокром снегу. Упал. На грязную бурую траву Быстро подполз к машине. Открыл дверь. Выдернул из бардачка стетоскоп.

Звук не прерывался.

- Скорей! - выкрикнул Нейландс фальцетом.

- Зараза... - Ботвин подбежал. Грязной рукой протянул стетоскоп.

Нейландс сунул концы в уши. Прижал стетоскоп к фиолетовой грудине.

Оба замерли. Далеко пролетал самолет. Перекликались птицы. Солнце зашло за тучу

В фуди у Николаевой хоркало. Слабо. Равномерно.

- Ди... ро... аро... ара... - зашептал Нейландс.

- Не горячись! - выдохнул Ботвин.

- Ди...ди.. ар. Диар.Диар.Диар!-облегченно выдохнул Нейландс. Скинул стетоскоп. Протянул Бот-вину.

Тот неловко вставил в уши. Пухлая грязная рука прижала черный кругляшок к грудине.

- Ди... эр... ди.. эро... диар. Диар. Диар. Диар.

- Диар! - кивал худощавой головой Нейландс.

- Диар, - улыбнулся Ботвин. Провел выпачканной в земле рукой по лицу. Засмеялся. - Диар!

- Диар! - Нейландс хлопнул его по плечу.

- Диар! - Ботвин ответно стукнул в грудь. Они обнялись. Покачались. Оттолкнулись друг от Друга.

Нейландс стал резать веревки. Ботвин кинул молот в футляр. Снял с себя куртку.

Освободили бесчувственную Николаеву от веревок. И от наручников. Завернули в куртку. Подняли. Понесли к машине.

- Молот не забудь, - сопел Ботвин. Уложили Николаеву на заднее сиденье. Нейландс захватил футляр с молотом. Кинул в багажник.

Ботвин сел за руль. Завел мотор.

- Погоди. - Нейландс шагнул к березе. Расстегнул брюки. Расставил ноги. Николаева слабо застонала.

- Очнулась. Диар! - улыбнулся Нейландс. Струя мочи ударила в березовый ствол.

Вор

Николаева проснулась от прикосновения. Кто-то голый и теплый прижимался к ней. Она открыла глаза: белый потолок, матовый плафон, край окна за полупрозрачной белой занавеской, курчавые светлые волосы. Запах. "After shave lotion". Мужское ухо с приросшей к щеке мочкой. Мужская щека. Хорошо выбритая.

Николаева зашевелилась. Скосила глаза вниз: край простыни. Под простыней ее голое тело. Громадный синяк на груди. Ее ноги. Смуглое мускулистое мужское тело. Прижимается. Обвивает ее руками. Поворачивает ее на бок. С силой прижимается своей грудью к ее груди.

- Послушайте... - хрипло произнесла она. -Я не люблю, когда так делают...

И вдруг оцепенела. Тело ее содрогнулось. Глаза полуприкрылись. Закатились по веки. Мужчина тоже замер. Вздрогнул, дернул головой. И оцепенел, прижавшись.

Прошло 37 минут.

Рот мужчины открылся. Из него раздался слабый хриплый стон. Мужчина пошевелился. Разжал руки. Повернулся. Скатился с кровати на пол. Бессильно вытянулся. Всхлипнул. Тяжело задышал.

Николаева вздрогнула. Засучила ногами. Села. Вскрикнула. Прижала руки к груди. Открыла глаза. Лицо ее было пунцовым. Из открытого рта вытекла слюна. Николаева всхлипнула и заплакала. Плечи ее вздрагивали. Ноги ерзали на простыне.

Мужчина со стоном выдохнул. Сел. Посмотрел на Николаеву.

Она плакала, бессильно вздрагивая.

- Хочешь соку? - тихо спросил мужчина. Она не ответила. Испуганно взглянула на него. Мужчина встал: 34 года, стройный мускулистый блондин, лицо тонкое, красивое, чувственное, большие голубые глаза.

Он обошел кровать. Взял с тумбочки бутылку минеральной воды. Открыл. Стал наливать в стакан.

Николаева смотрела на него: смугловатое тело, золотистые волосы на ногах и груди.

Мужчина поймал ее взгляд. Улыбнулся:

- Здравствуй, Диар.

Она молчала. Он отпил из стакана. Она разлепила пунцовые, налившиеся кровью губы:

- Пить...

Он сел к ней на кровать. Обнял. Приставил стакан к ее губам. Она стала жадно пить. Зубы стучали о стекло. Выпила все. Со стоном выдохнула:

- Еще.

Он встал. Наполнил стакан до краев. Поднес ей. Она залпом осушила стакан.

- Диар... - Он провел рукой по ее волосам.

- Я... Аля, - произнесла она. Вытерла слезы простыней.

- Ты Аля для обычных людей. А для проснувшихся ты Диар.

- Диар?

- Диар, - тепло смотрел он.

Она вдруг закашляла. Схватилась за грудь.

- Осторожней. - Он держал ее за потные плечи.

- Ой... больно... - застонала она. Мужчина вынул из тумбочки полотенце. Положил ей на плечи. Стал осторожно вытирать ее.

Она посмотрела на свой кровоподтек, захныкала:

- Ой... ну.. зачем же так....

- Это пройдет. Просто синяк. Но кость цела.

- Господи... а это... что ты делал-то такое... господи... ну на хуя же так? А? На хуя же так вот делать? - Она затрясла головой. Поджала колени к подбородку.

Он обнял ее за плечи:

- Я Вор.

- Чего? - непонимающе смотрела она. - В законе?

- Ты не поняла, Диар. Я не вор, а Вор.

- Обычный?

- Нет, - засмеялся он. - Вэ, о, эр - три буквы. Это мое имя. Воровством я никогда не занимался.

- Да? - Она рассеянно осмотрелась. - Это что? Гостиница?

- Не совсем. - Он прижался к ее спине. - Что-то вроде санатория.

- Для кого?

- Для братьев. И сестер.

- Для каких?

- Для таких, как ты.

- Как я? - Она вытерла губы о колени. - Значит, я - сестра?

- Сестра.

- Чья?

- Моя.

- Твоя? - Губы ее задрожали, искривились.

- Моя. И не только моя. У тебя теперь много братьев.

- Бра...тьев? - всхлипнула она. Схватила его руку. И вдруг закричала в голос - надрывно и протяжно. Крик перешел в рыдание.

Он обнял ее, прижал к себе. Николаева рыдала, уткнувшись в его мускулистую грудь. Он стал укачивать ее, как ребенка:

- Все хорошо.