Корабль надежды

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ, в которой родители уезжают и герои снова остаются одни

 

В лифте Эна обиженно молчала. Мама хороша! Умеет она, когда раздражена, резко сказать вслух свое мнение в присутствии человека так, как будто его нет рядом. Но и Алекс хорош. Неузнаваем просто. Не мог проявить хотя бы десятую долю своего обаяния, чтобы понравиться ее родителям. Ради нее.

Мама говорила теперь не обидно (еще бы, Алекс уже не слышит), а мирно, хотя и с тревогой. Что, мол, они не поняли, каково финансовое положение новоиспеченного семейства. Почему с такими доходами, какие наверняка должны были быть у Санни Крауфорда, он, похоже, стеснен в средствах. Отец бросил:

– Деньги – дело наживное, было бы здоровье.

Мама выразила сомнение, умеет ли зять обращаться с нажитыми деньгами, тем более что с такой бессребреницей в качестве жены, как Эна, хотя бы муж должен думать о финансах.

Мама беспокоилась, что Алекс воспользовался доверчивостью Эны. Нет, конечно, видно, что он ее любит. Только любить можно по-разному, когда любят по-настоящему, то берегут любимых, а не вешают на них свои проблемы и не делают из них нянек. А именно так ситуация выглядит со стороны. Эна промолчала.

– Ну ладно, что теперь делать. Держи меня в курсе. Было бы хорошо, если бы ты переслала мне его историю болезни, все анализы и обследования. Я проконсультируюсь у своих, лишнее мнение не помешает.

Мама сказала это так ласково-грустно, что Эна не выдержала и заплакала. Обняла маму и прижалась к ней. Мама от слез удержалась, обняла Эну, погладила по голове, прошептала на ухо всякие утешительные слова. Лифт открылся, а они обе замерли в объятиях друг у друга.

– Давно бы так, – сказал отец со вздохом и первым вышел из лифта.

 

По дороге мама уже давала рекомендации, кому бы она показала Алекса здесь («этот его смотрел, мама»), на что обратить внимание («да, это верно, запомню»). Зря Эна боялась маминой реакции на свое замужество и тянула с сообщением. Родная мамочка. Вспылила и отошла. Вот как отца успокоить...

В аэропорту мама повеселела, велела держать им нос выше. «Ах, если бы она сразу так, а то там Алекс, наверное, перепуган до полусмерти, мама это умеет», – подумала Эна.

– О! Посмотри, какая блузка, – показала мама журнал. – Тебе бы пошла. Почему ты такие не носишь? Одеваешься как мальчишка. Тебя бы причесать и подкрасить...

Эна и отец, улыбаясь, переглянулись: знакомые причитания.

На обложке и этого журнала оказалась Златка. «В блузке, да. Но лучше бы в тунике», – повредничала про себя Эна.

Отец ничего не говорил. Курил при каждом удобном моменте. Эна улучила минутку и сказала ему тихо:

– Папа, мы любим друг друга, я очень счастлива, честное слово.

Он кивнул, ободряюще улыбнулся, но глаза у него были грустные.

 

Объявили посадку, родители растворились в толпе пассажиров. Эну на несколько секунд охватило чувство беспомощности и растерянности, совсем как в тот день, когда она в одиночку переступила порог факультета, который не одобряли ни отец, ни мать, и хотелось вернуться к ним немедленно. Но, как и тогда, всего на несколько секунд. Алекс! Дома. Ждет и скучает.

 

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ, в которой героиня проливает немножко света на свое прошлое

 

– Голодный? – вихрем ворвалась Эна домой.

– Нет, спасибо, не хочу есть, – в голосе Алекса сквозила досада.

– Не успеваю ничего особенного приготовить. Ну ладно, Ник не последний раз в гостях.

Алекс угрюмо молчал, но Эна была слишком возбуждена, чтобы обратить достойное внимание на его обиду. Алексу хотелось, чтобы его недовольство заметили и его утешили.

 

– Не хочешь обедать, давай булку медом намажу. Я купила мед и орехи, мама сказала...

– «Мама сказала»? Мы теперь будем делать, как мама сказала? – съязвил Алекс.

– Что с тобой?

– Что со мной? А что может быть со мной? Ничего со мной, – и совсем уж пробурчал: – Хорошо, что папа ничего не сказал.

До Эны дошло. Она-то уже успокоилась и радовалась, как все хорошо закончилось с родителями. Эна подошла вплотную к Алексу и заглянула ему в глаза. Алекс отвел взгляд. Вид у него был надутый.

– Ты думаешь, что за несколько часов общения составил верное мнение о людях, да? Все понял, что они из себя представляют, да?

– А что тут понимать. Может, я и не понравился отцу, но он хоть уважает твой выбор. А мать... да вообще тебя никому бы не отдала! Тем более такому... как я!

– Все гораздо сложнее, – выдохнула Эна.

Алекс примирительно потерся уже обросшей темно-русой макушкой об ее щеку, мол, ну их, оставь, они уехали, а мы остались, однако Эна не ответила привычным ласковым жестом.

– Понимаешь, моя мама – врач. Лучший специалист у нас в городе. И не только в городе. К ней со всего региона везут тяжелых больных на консультацию.

– Она... ? – удивленно начал Алекс.

– Нет, – предугадала его вопрос Эна, – она педиатр. И мой дедушка, ее отец, был доктором. И его отец. К ней ходят дети тех детей, которых лечил мой дедушка, понимаешь? Я с пеленок знала, что буду врачом. Как мама. Как дед. Понимаешь? Я уроки делала у мамы в кабинете, слушая, что она говорит. Я все болезни всех ее пациентов знаю. Фонендоскоп всегда был со мной, переслушала всех подруг, всех окрестных собак и кошек. С куклами играла в лора и в хирурга.

– Почему в лора и хирурга? – улыбнулся Алекс.

– Инструментов много интересных, – засмеялась Эна. – У меня были настоящие.