Спасти химеру

– Хорошо. Не уходи пока, будь здесь. Бруни, возьми фонарь и обойди вокруг дома. А мы еще раз осмотрим место преступления.

– Бедняга Беркен, – Дация накрыла лицо мертвеца носовым платком. – У него осталась жена где–то в Отиме.

– И трое детей, – мрачно подтвердил Вард. – Ничего, я распоряжусь, чтобы его семье отправили часть денег с моей шахты. А Орден заплатит за это. Я уничтожу их. Пусть не думают, что они могут хоть пальцем тронуть моих людей.

– Командор, я весь горю желанием убить мерзавцев, но, позволь спросить, как? Даже теперь они куда сильнее нас, они могут взять Карион, когда пожелают, – Фаррес, моргая заспанными глазами, достал самокрутку и закурил от свечи.

– Они будут ждать, пока вернутся гонцы. У нас есть время. Немного, но есть. Ретос вряд ли осмелится пойти против Ордена и Айтании, но пока они будут ждать ответа, нападать не станут.

– И как же мы используем эту проволочку?

– Прежде всего, мы покажем им, что с нами шутки плохи. Убийца должен быть найден как можно скорее. Найден и казнен. Помимо этого будем разрабатывать слабые места орденцев.

Вард резко оборвал фразу, показывая, что больше объяснять не желает. Феррос саркастически хмыкнул, но ничего не сказал.

Я отошла в уголок, вытащила из груды искореженной мебели стул и села. Если бы я не сделала этого, наверное, упала бы на пол. Только сейчас я поняла, насколько устала. Эх, завалиться бы в мягкую постель… Я взглянула на накрытое одеялом тело и по коже побежали мурашки. Беркена успокоили навеки, а ведь могли и меня прихватить. Если б не осталась в лаборатории, а среди ночи поднялась бы наверх, вполне могла попасться в лапы убийцам.

Интересно, зачем же они так разгромили комнату? Не похоже, чтобы тут шла борьба, вещи разметали, как в припадке ярости. Будто кто–то не смог удержать жажду уничтожения. Даже дверь – она ведь без замка! А ее пинали так, что образовалась дыра. Зачем?

Словно читая мои мысли, Дация подошла к двери и, присев на корточки, стала исследовать отверстие. Пачкая манжеты пылью, она перебирала щепки на полу. Вдруг она радостно воскликнула и вскочила на ноги.

– Командор! Я нашла кое–что!

– Да?

– Кровь убийцы!

Женщина торжествующе протянула ему ладонь.

Я вскочила со стула – взглянуть, что же такое она нашла.

Это была щепка, острая, как стилет, но не светлая на изломе, как другие, а покрытая коричнево–красным. Наверное, когда убийца нанес удар по двери, она впилась ему в ногу.

– Замечательно, – на усталом лице Варда появилась улыбка. – Мы достанем его, где бы он ни был.

– Как глупо с его стороны оставить нам кровь, – Ингер взял щепку у Дации. – Я думаю, я мог бы…

– Нет, не надо, – командор забрал улику у костоправа и осторожно положил в карман своей черной куртки с отпоротыми погонами. – Ранка от такой занозы слишком маленькая, чтобы можно было успешно применить метод магнетизма крови.

Ого, значит этот их костоправ настоящий мастер, немало поэкспериментировавший и с течениями локхе. Немногие могут поднеся огонь к запятнанной кровью губке заставить человека корчиться от ожогов. Но Вард прав, крови слишком мало…

– Посмотрим на результаты допроса утром, – сказал командор. – И если предателя выявить не удастся, воспользуемся помощью Зандры.

Все уставились на меня. Проклятье, как же мне захотелось провалиться сквозь землю!

– Что я должна буду сделать?

Вард протянул мне правую руку с открытой ладонью. Клеймо амфисбены. Ну да, это я могу. Хотя ни разу и не пробовала, но, кажется, это довольно просто.

– Я выберу человека, которому доверяю, и ты сделаешь его ночным охотником.

– Хорошо.

– Сейчас ты свободна. Иди, поспи. Ты мне будешь нужна бодрая и со свежей головой.

Я кивнула и пошла к двери. Никто из присутствующих и не пошевелился, они стояли и ждали, пока я уйду, чтобы поговорить с Вардом о своих тайных делах. Даже Невен нетерпеливо открыл передо мной дверь. Меня это немного опечалило – могли хотя бы не так явно желать моего ухода. Конечно, их можно понять, произошло убийство, и у них нет причин мне доверять. Наверное, как только я выйду из дома, они начнут обсуждать все версии и прикидывать, кто же из их боевых товарищей оказался предателем.

А над Карионом разливался рассвет. Небо окрасилось в нежные тона розового и лилового. Голосисто пели невидимые птицы. Было свежо, и даже сточные канавы не смердели, не то, что после трудового дня, когда они наполнялись помоями.

Я неторопливо шла к себе, наслаждаясь ранним безмятежным утром. Но когда, открыв калитку, вошла в сад перед гостиницей, поняла, что не такое уж оно безмятежное.

За столом, уставленным многочисленными мисками с сырой рыбой, восседала хозяйка. Серебряная чешуя фонтанами брызгала из–под ножа. Ободранные тельца рыб женщина небрежно кидала в тазик.

Темные волосы, как всегда, были узлом свернуты на затылке, домотканое льняное платье плотно облегало чуть обрюзгшие телеса, но не скрывало рук. Руки хозяйки всегда внушали мне страх. От плеча до запястья они были испещрены шрамами – зарубками, которые делаются острой бритвой. Делаются они на память о неких деяниях. Убийствах, к примеру. Или успешных кражах. Я не знала, какое именно значение было у зарубок хозяйки, а спрашивать мне и в голову не приходило. Но обычно наличие подобных шрамах свидетельствует не только о криминальных наклонностях, но и о неуравновешенности характера. Поэтому раньше я всегда следовала принципу не будить лихо, пока оно тихо.

Сейчас лихо проснулось.

Хозяйка подняла на меня тяжелый взгляд и сказала, не переставая чистить рыбу: