Страница 35 из 42
– До Нового Орлеана-то?!
– Нет, до Шелберна. Мне надо заскочить сначала туда... По работе.
– Автобусный проездной тебе в руки, – отмахнулся от меня он. – Я никуда не...
– Прошу тебя, Сэм! – И, вылетая наружу, я громко воскликнула, не оглядываясь: – Я быстро, обещаю!
Рассчитывать на то, что, вернувшись, я застану серебристый Форд на месте, было глупо, но что-то интуитивно-женское подсказывало мне, что Сэм никуда не уедет. Саркастичный грубиян, он ничуть не располагал к себе, но даже некультурная брань, донесшаяся мне в спину, не отбила у меня уверенности, что пять минут в запасе у меня все-таки было.
Трясущимися руками открыв дверь в квартиру, я влетела внутрь, едва не сшибя приветливо мурлыкающего Штруделя. Трепля его по холке, я принялась вспоминать, что и откуда мне надо забрать. Это действительно заняло пять минут: мокрые вещи, вытащенные слипшимся комом прямо из стиральной машины; пара снеков в дорогу, вода, моя скрипка и самое главное...
Прости меня, Коул. Прости, прости, прости!
Я вытряхнула из его джинсов двести долларов, а в шкафу рядом с детскими фотографиями нашла еще пятьдесят. Этого было мало, но лучше, чем ничего. Я сгребла все подчистую, беспощадно и бесстыдно.
Задержавшись у неприбранного обеденного стола, я все-таки вывернула кожаный мешочек с костяными рунами.
– Следующий город, – приказала я им. – Срочно!
Руны посыпались одна за другой. Опасаясь увидеть в сложившейся вязи Бёрлингтон, я думала, что ответа хуже выдать они уже не могут, но ошибалась.
Гораздо хуже – это не видеть названия ни одного города вовсе.
«Коул Гастингс».
– Что?.. Нет! Это совсем не смешно!
Я смахнула руны на пол, но они ничуть не изменили своего значения, упав тем же строем.
– Коул Гастингс... – повторила я эхом и затрясла головой. – Я схожу с ума? Вы не... Я не могу остаться с ним! Это солнце... Это Джулиан! Я не хочу больше находиться здесь, слышите?!
«Коул Гастингс».
Коул, Коул, Коул...
Пиная кубики носком сапог, пытаясь добиться от них чего-то другого, я задыхалась от подступающей истерики, пока одна из вновь отброшенных костей вдруг не прилетела мне в лоб.
– Ауч!
Зажмурившись, я потерла ушибленное место и увидела, как кубики, всколыхнувшись, разлетелись в разные стороны, застревая под ножками стульев, ковром и лежанкой Штруделя. Я ползала по полу еще несколько минут, собирая их обратно в кучу, чтобы подкинуть в последний раз и вдруг обнаружить, что моя настырность лишила руны их силы.
Рассыпавшись на кухонном столе, они больше не складывались ни в одну внятную вязь – просто набор букв, не имеющий смысла.
– Чудесно, – буркнула я себе под нос, завязывая мешочек и возвращая в рюкзак. – Я сломала фамильные кости. Ну и черт с вами! Разберусь по дороге. Сама!
Трусиха. Лгунья. Предательница. Смириться с клеймом воровки – дело несложное, но растаптывать чувства того, кто впервые за столько лет дал мне надежду и крышу над головой – жестоко даже для меня. Я не настолько плохой человек... Но мелькающие за окнами Форда пейзажи полей, все больше удаляющие меня от Бёрлингтона, убеждали в обратном.
Я не Верховная. Я напуганная. Не готовая столкнуться с реальностью и разгребать последствия, быть ответственной за кого-то еще. Единственный способ выжить, ведь Бёрлингтон обречен. Я обязана спастись, а не спасать!
«А теперь попробуй убедить в этом саму себя, Одри».
– Ты не подумай чего лишнего, – вдруг заговорил Сэм, облокотившись о руль и развернувшись ко мне всем корпусом. – Мне всё еще глубоко плевать на тебя, но... У тебя что-то стряслось?
– Не выдумывай, – ответила я равнодушно, уже выставляя одну ногу из машины наружу, когда Сэм остановился на автостраде у вывески Шелберна, как я и просила.
– Здесь же ничего нет, – недоверчиво заметил Сэм, озираясь. – Мы даже до города не доехали. Тут только лес, фермерские поля и...
– Спасибо, что подвёз.
Сэм затих, наблюдая, как я перетаскиваю с заднего сидения свои вещи. Случайно столкнув чехлом скрипки бумажный пакет с кресла, я виновато поморщилась, слушая перезвон стеклянных бутылок. Эта мелодия заставила меня заинтересованно сунуть голову обратно в салон.
– Глинтвейн? – обнаружила я удивленно, глядя на вывалившиеся бутылки с пряным вином. – Сейчас же сентябрь.
– Глинтвейн – лекарство для души, а лечиться актуально круглый год, – окрысился Сэм, судорожно пихая бутылки обратно.
Я перехватила его руку, когда он взялся за последнюю.
– Угостишь?
– Ни за что.
– Тебе что, жалко? Они же стоят по четыре доллара...
– Вот именно! Пойди да купи.
Я фыркнула и рывком выдернула бутылку из рук Сэма. Он забранился, кидаясь ко мне через рычаг передач, и я наклонилась, сталкиваясь с ним губами. Мысли путались, и поцелуй вышел смазанным и нелепым. Однако его хватило, чтобы Сэм отпрянул назад к рулю и вытаращил на меня глаза, не моргая.
– Это моральная компенсация. Сдачи не надо, – криво улыбнулась я и, подхватив бутылку в подмышку, бросилась наутек прямо по холмистой тропе, ведущей вглубь леса и Зеленых гор.
Очень скоро шумная автострада скрылась за одним из холмов, который я обогнула, двигаясь по наитию, как рыба по давно усвоенному течению. Тонкая красная нить вела меня за грудки туда, где можно утолить печаль точно так же, как и жажду. Озеро Шамплейн тянулось бесконечно далеко, и, пускай видно его всё еще не было, я ощущала его прохладу на кончиках пальцев. Это придавало мне сил, не позволяя останавливаться даже перед ликом мысли: «Ты направляешься туда, где всё началось. Ты ведь клялась никогда больше не ходить туда!».
С непоколебимым и ничем не объяснимым убеждением, что лишь там с моей души спадёт тяжкое бремя, и всё прояснится, я сбежала вниз по склону к заброшенному причалу. Отсюда было рукой подать до родового гнезда. Его стены бы точно исцелили меня, измотанную от нескончаемых путешествий, но здравый смысл покинул меня еще не настолько: приближаться к месту утраты всего, что когда-либо было для меня дорого, было такой же самоубийственной идеей, как и дальше оставаться в Бёрлингтоне.