Страница 22 из 42
Сил, чтобы спорить, у меня не нашлось. Я послушно села, вытянув разутые ноги к кромке воды, и почувствовала, как брат задирает край моего свитера к самой шее. Голую спину облюбовал теплый бриз, а следом – холодное и острое перо, рисующее нечто, разливающиеся умиротворяющей истомой по телу.
– Мама подарила тебе свой жемчуг, – произнёс Джулиан, старательно выводя контур между лопатками. – А я решил подарить тебе эскиз.
– Эскиз?
– Для нашей будущей татуировки. Ты ведь не передумала отправиться в тату-салон в день совершеннолетия?
Я сдавленно хихикнула в рукав свитера, проглотив печаль.
– Только не говори, что ты заколдовал перо... Рэйчел убьёт нас.
Джулиан усмехнулся, спрятав голову под моим свитером и напряженно мыча за работой.
– Да это просто черная хна. Смоется к концу недели. Надеюсь, тебе понравится... Готова узреть шедевр?
Веля мне не опускать свитер еще минимум десять минут, чтобы краска успела высохнуть, Джулиан накрыл ладонью мой затылок. Вместе с той неуместной нежностью, что он испытывал ко мне и не мог вытолкнуть из мыслей даже во время сеанса телепатии, меня прошило потоком его сознания, а затем – видения. Я буквально смотрела его глазами на свою собственную обнаженную спину с торчащими лопатками, между которыми был выведен ровный, изящный круг с витиеватыми и острыми лучами, торчащими во все стороны – ацтекское солнце, разделенное пополам прямой линией.
– Хм, правая часть вышла симметричнее, – прокомментировала я.
Джулиан рассмеялся, кивая, и я почувствовала настолько краткий и поверхностный поцелуй, упавший на мою открытую шею, что задумалась, не померещился ли он мне вовсе.
– Вообще-то половины должны были выйти одинаковыми, потому что олицетворяют нас с тобой. Мы ведь тоже одинаковые и неотделимые, верно?
– Разумеется, Джулиан, – улыбнулась я, аккуратно опуская свитер обратно. – Не думаю, что у нас в принципе есть какие-то альтернативы. Ты ведь мой брат-близнец, как может быть иначе?
***
– Никогда не думала, что скажу это, но... – Я вдохнула полной грудью, потягиваясь после пробуждения. – Давай поболтаем о чем-нибудь.
Прошла целая ночь, прежде чем скука все-таки стала действовать мне на нервы, как и заезженная пластинка песен Бритни Спирс, которую Коул одержимо ставил на повтор снова, снова и снова. Рыжий клубок на моих коленях выпустил острые коготки, разминая лапы о подол моего драгоценного платья. Я уже давно перестала чувствовать позвоночник, привалившись боком к окну и выпав из реальности на целых одиннадцать часов.
Теперь же, растирая покрасневшие глаза, я глянула за стекло, на котором сохли следы от дождя, который мы все-таки не обогнали. Зато после того, как он кончился, небо расстелилось безукоризненно чистое. Приобретая мандариновые и рубиновые оттенки рассвета, небо светлело, всасывая обратно тускнеющие звезды.
– Поболтаем? – воодушевился Коул, и я тут же возненавидела себя за это поспешное предложение. – Отлично! Я как раз вспомнил...
– Чур я первая! – перебила я, перекидывая Штруделя на задние сидения и разминая спину. – У меня тоже есть вопросы, детектив. Итак, вопрос первый: куда мы так несемся, что едем всю ночь без перерыва? Вопрос второй: как ты до сих пор не угробил нас, бодрствуя больше суток и даже не зевая? На каких колёсах ты сидишь?
– Это уже три вопроса, – заметил Коул, жуя губы, которым бы точно не повредил увлажняющий бальзам. – А что не так с колёсами? Ты совсем не разбираешься в автомобилях, да? Это же Форд Рейнджер.
Я открыла рот, но так ничего и не сказала, смирившись с тем, что у косноязычного Коула Гастингса колоссальные проблемы с метафорами и жаргонизмом.
– А что насчет ночлега? – Я проводила тоскливым взглядом удаляющуюся вывеску, обещающую в паре миль отсюда уютную гостиницу. – Нам бы обоим не помешал отдых. Да и душ тоже...
На самом деле в машине пахло очень приятно, особенно из открытого термоса, наполненного крепким черным чаем. От Коула тоже веяло чем-то спокойным и сладким, но чем конкретно я разобрать не могла. Его штаны были усыпаны жаренной картошкой, недонесенной до рта: Коул пихал ее в себя прямо на ходу, умудряясь при этом не врезаться в какой-нибудь столб. Кончики его пальцев всё еще блестели от соли, как и усы Штруделя, которого он тоже угостил. После увиденного вопросы к необъятному весу кота отпали сами собой.
– Пару дней назад кто-то украл у меня две тысячи долларов, – напомнил Коул, ни разу не повернувшись ко мне лицом, по-моему, с самой первой минуты нашего путешествия. – Это означает, что у меня нет денег даже на номер в гостинице и, смею предположить, у тебя их нет тоже. Зато к утру будем уже в городе! Как удачно, что по долгу службы я давно обзавелся хронической бессонницей.
Я поместила на бардачок фетровую шляпу, расправляя волосы, уставшие от тесноты и тяжести, и задрала ноги на бардачок. Наблюдательность Коула, скрупулезная до мелочей, не оставила это без внимания, и он неодобрительно покосился, но промолчал. В конце концов, едва ли я могла навести в машине больше грязи, чем здесь уже было.
– Теперь я, – спохватился Коул, на что я выдвинула ультиматум, воспользовавшись моментом:
– Валяй, но сперва выруби музыку хоть на полчаса, а!
Коул глубоко призадумался, убавляя громкость на магнитоле до минимума.
– Почему ты постоянно выбираешь огонь?
Мои ноги соскользнули с панели обратно вниз.
– А почему ты любишь Бритни Спирс? – съязвила я в ответ.
– Нет-нет, сейчас мой черёд спрашивать...
– Тогда поясни.
– Вокруг тебя вечно приходится всё тушить, – сказал Коул, буравя взглядом пустынное шоссе, на котором, кроме нас, никого не было. - Я немного побродил по Новому Орлеану после того, как узнал, что ты сбежала из участка. Оказывается, в тот же вечер сгорела кухня в кафе, где я дважды завтракал...