Ковен озера Шамплейн

– А ну лапы прочь! Это уж точно не для твоих ребяческих шалостей, – рявкнула я, шлепнув его по ладони, и Коул шарахнулся к спинке кресла, отреагировав на соприкосновение со мной так же остро, как на удар током. – Сам за свое карманное зеркальце мордой в землю меня ткнул, а как по чужой сумке бессовестно рыскать – так это пожалуйста!

Не найдя, что противопоставить моему логичному замечанию, Коул виновато потупился и выпустил мешочек из рук, нечаянно потянув костяшкой за шерстяную веревочку. Руны застучали по поверхности стола, разлетаясь, и я выругалась в ответ на невнятное бормотание запаниковавшего Коула.

– Просто. Не. Суйся!

– Они что, вырезаны из кости? – всё же не сдержался он, взяв один кубик и очертив пальцами каждую из граней.

От злости у меня свело скулы.

– Да, из человеческой, и ты очень близок к тому, чтобы я и из тебя сделала себе какую-нибудь увеселительную финтифлюшку!

Коул скептично нахмурился, не отвлекаясь от кубика с Перт, и я бросила беглый взгляд на остальные, смахивая их в горстку, пока моя рука не замерла над теми, что сложились в один тесный ряд.

«Бёрлингтон».

– Извини, я иногда слишком увлекаюсь. Я сейчас всё соберу...

– Оставь! Подожди...

Беркано. Соуло. Почему? Куда делся предреченный «Сиэтл»?!

Я зачерпнула все руны в ладони и, встряхнув, разжала вновь.

Беркано. Соуло.

«Бёрлингтон».

– Да вы издеваетесь, – заныла я.

«Никогда не выбирай место самостоятельно, поняла? Поклянись, что и шага без них не сделаешь, Одри».

Клянусь, чтоб его!

Зажмурившись на пару мгновений, чтобы собраться с мыслями перед неминуемой победой Коула, я быстро вернула руны в сумку. Мне потребовалось несколько минут, чтобы перебороть гордость и сказать:

– Так и быть. Я поеду с тобой в Бёрлингтон, – И, не дав Коулу возможности ляпнуть что-нибудь, что снова раздавило бы мое самолюбие, выставила перед ним указательный палец. – Но я не стану обещать, что не уеду оттуда сразу же, как сочту нужным, или если пойму, что от меня не будет проку. Понятно? Никаких договоренностей.

– Никаких договоренностей, – эхом отозвался Коул. – Может, еще картошки закажем? Ты съела мою.

Резкая смена темы ввела меня в ступор.

– Новую порцию картошки еще полгода готовить будут, – проворчала я. – Ладно, закажем картошку с собой, так и быть.

Я сложила все свои вещи на дно рюкзака, быстро-быстро перебирая руками, чтобы Коул не успел заметить в кипе барахла мой выпавший бюстгальтер, и подняла следом скрипку.

– А это правда, что ведьмы живут пятьсот лет? – вдруг спросил Коул.

Я высунула язык, запихивая в карман рюкзака свою атласную кофточку.

– Бери выше! Моя прабабушка гадала по кишкам барашков для Тутанхамона.

– Правда?

– Нет, – прыснула со смеху я, но ни один мускул на лице Коула даже не дрогнул. – Мы долгожители, а не бессмертные. Средний возраст – двести пятьдесят лет. Некоторые дотягивают и до трехсот, но это рекордные отметки. Может, погнали уже, а? Или тебе прямо тут справочник по ведьмовскому житию накатать?

Мы поднялись, направляясь к стойке для выдачи заказов на вынос. Тучи снаружи сгущались, нагнетая мрак внутри ресторанчика, и я поспешила запахнуть своё пальто, чтобы не разболеться снова. Одну простуду я и так с трудом пережила.

Сложив в бумажный пакет две порции жаренной картошки, Коул придержал для меня дверь, пропуская вперед. Под усиливающейся непогодой мы добежали до его джипа, и я первым делом забросила на задние сидения свой багаж, не забыв специально швырнуть в дремлющего кота скрипкой.

Протяжно мяукнув, Штрудель умастился прямо поверх моего футляра, который от чрезмерной линьки тут же порыжел и сделался меховым, как и весь салон автомобиля.

– Сядешь к Штруди или ко мне?

– Однозначно к тебе.

Я устроилась на переднем сидении по бок от Коула и скукожилась в кресле, как изюм, пытаясь занять удобное положение и немного расслабиться. Наличие попутчика было мне в диковинку.

Коул завел мотор. Перестав щепетильно вылизываться, его кот спрыгнул с моей скрипки и вдруг перебрался к нам. Жирок под персиковой шерстью колыхался, и пухлые бока едва не застряли между сидениями.

– Что происходит? – сглотнула я, когда Штрудель, размяв лапки на коленях Коула, снова остался чем-то недоволен и навострился ко мне. – Ну уж нет...

– Погляди, Штрудель пошел на мировую! – умилился Коул. – Что такое? Разве ведьмы не обожают кошек?

– Это стереотип, – мрачно сказала я, стараясь вжаться спиной в кресло, чтобы не соприкасаться с вибрирующим клубком, который, казалось, весит фунтов двадцать, не меньше.

Штрудель наконец-то улегся, и на меня сонно уставились два цитрина, чуть ярче и желтее, чем глаза Коула. Убедившись, что кот действительно ластится, а не собирается взять надо мной реванш, я легонько потрепала его по холке. Хвост возмущенно вильнул, ударив меня по носу.

– Вздремни, – посоветовал мне Коул, включая дворники. – До Бёрлингтона сутки пути. Только вот...

– Что?

Коул замялся, и я невольно напряглась.

– А ты можешь заморозить те яблочные пироги, что я купил в супермаркете? – нерешительно попросил он, судорожно краснея под моим свинцовым взглядом, которым можно было бы нанизывать, как на вилку. – Я забыл, что не взял с собой переносной холодильник, а мне напрочь сносит голову при виде пирогов. Не хотелось бы, чтобы в пути всё растаяло до кашеобразного состояния и...

Чем я это заслужила, Господи?

– Хорошо.

Я посмотрела в зеркало заднего вида, чтобы сконцентрировать взгляд на нагромождении коробок в кузове, укрытых брезентом. Мои глаза сливались с серостью за окном, кажущиеся лишь еще одной частью пасмурного неба.

Я медленно выдохнула и чувствовала влагу, сочащуюся из тающих пирогов: фруктовая начинка размякла, и тесто почти отсырело, протекая на картон.