Страница 16 из 42
– Я тоже кое-что видел, – заявил Коул. – То, от чего ты на самом деле бежала, когда чуть не угодила мне под колеса. Тот парень, что преследовал тебя, тоже ведьмак. Он показался мне... одержимым. Я сразу улавливаю, когда человек хочет причинить кому-то вред, и тот парень выглядел так, будто не прочь причинить вред всему живому.
Я поперхнулась картофелем и поспешила запить его цветочным чаем. Стручок корицы, плавающий на дне, горчил во рту, но не в какое сравнение не шел с желчью, что подступила к горлу от воспоминаний.
– Надо же! Ты и впрямь его видел, – искренне удивилась я. – И даже запомнил. Невозможно! Джулиан применяет чары, чтобы оставаться невидимым для смертных... Даже в детстве на Хэллоуине не забывал о них, чтобы стащить побольше мармелада у соседей.
– Дельный навык, – одобрительно промычал Коул, нервно жуя губы, которые и так были у него искусанными и малиново-красными. – А почему ты не используешь такие же?
– Использую. Люди забывают меня через двое суток, если только мы не увидимся снова. Это для их же безопасности... Ну, и моей собственной тоже, разумеется.
Коул безразлично пожал плечами, гипнотизируя взглядом свою порцию картошки, будто ожидая, что она вот-вот оживет и споет ему песню.
– Но я-то тебя помню, а прошло уже как раз два дня.
– Да, ты – та еще аномалия, это мы и так поняли.
– Значит, ориентировка на твоё имя не выйдет, – вдруг сказал он и даже почти улыбнулся, что поразило меня куда больше, чем всё то, что мы обсуждали до этого. – А стоило бы. Я промотал запись с камер видеонаблюдения в участке. Трижды. Идея с расческой-револьвером хороша. Правда, стажёра пришлось отпаивать бренди после истерики... Это было внушение?
– Иллюзия. Ты расспрашиваешь меня обо всем так, будто никогда...
– Никогда не встречал ведьм? Нет, встречал, но ты первая, с кем мне удалось пообщаться. Обычно они сбегают. Никто не любит представителей правоохранительных органов. Ведьмам нет дела до наших законов, но именно за этим я сюда и приехал.
– Ты ищешь ведьму?
– Да, но мне попалась только неприкаянная беглянка, – Коул уронил локти на стол, отчего посуда на столе вздрогнула, как и я. – Расскажешь, что с тобой приключилось? В ту ночь ты выглядела, как жертва бытового насилия. Обычно я оказываюсь прав. Тот жуткий тип в плаще – твой бывший?
Бывший. Это слово пронзило меня насквозь, как копье. Горло скрутило узлом, и я поспешила отодвинуть от себя еду, чтобы перестало мутить.
– Ладно, если не хочешь изливать мне душу, то у меня накопились вопросы и по теоретической части... – пробормотал Коул.
– Как ты делаешь это? – резко перевела стрелки я. – Отличаешь людей от тех, кто выдаёт себя за них. Похоже, ты сталкиваешься с подобным слишком часто для рядового члена полиции. То зеркало, что ты носишь с собой, показывает истинный ход вещей?
Коул осторожно взял ириску из целлофанового пакетика – первую из тех двадцати штук, что я уже съела. Медленно развернув ее и закинув себе в рот, он посмотрел мне в глаза лишь на долю секунды, а затем, не вынеся зрительного контакта, усердно заморгал.
– Вообще-то я думал, что это ты мне скажешь. Ведьмы ведь всегда знают. Всё и обо всем.
– Я давно не вхожу в их число. Ведьма без ковена – не ведьма.
Коул скептично вздёрнул одну бровь и молча пошарился рукой по карманам застиранных джинсов, пока не выудил на стол нечто глянцевое и овальное. Потертая бронза, не обременённая изыском, была украшена минималистическими чёрными ромбами. Коул поддел ногтем крышку, а спустя миг из зеркала на меня уставились два темно-серых глаза. Кукольное лицо в обрамлении волос, выжженных пепельной краской, почти сливалось с ними по цвету, бледное и истощенное от извечного бегства.
– Видишь? – спросил он, держа навесу зеркало, в котором я тщетно старалась разглядеть что-то новое помимо имиджа, который до сих пор мне не нравился. – Отражение так не считает. Все ещё ведьма.
– Ой, погоди, – зашептала я театрально, впитав в голос весь яд, скопившийся во мне за эти дни от усталости. – Что-то вижу... Сейчас... Зелёная кожа и рога! А, нет, показалось, это все ещё просто я. Ничего там нет, дурень! Протри его, кстати. В углу твоей стекляшки пятно от кетчупа.
Коул нахмурился и повернул зеркальце к себе. Я успела рассмотреть, как причудливо искажаются в нем родинки на его лице и шее, похожие на шоколадную крошку в сливочном пломбире. Коул обслюнявил большой палец и протер зеркальце.
– Должно быть, оно зачаровано для тебя одного, – предположила я, не совладав с любопытством. – Дай-ка сюда. Смогу определить, если...
– Нет, – ощетинился Коул и захлопнул зеркальце прямо у меня перед носом, когда я перегнулась к нему через стол. – Не в этот раз!
– Как скажешь.
Категоричный тон Коула умерил мой пыл, в том числе и желание помогать. Вернув себе хладнокровие, я равнодушно глотнула чай из надколотой пиалы.
– Несчастье кличешь, – буркнул он, наблюдая за мной, и мне пришлось вопросительно сощуриться, чтобы он пояснил: – Нельзя пользоваться треснувшей посудой. Нужно было сразу попросить заменить. Я думал, ведьмы должны это знать.
– Как видишь, ты куда суевернее всяких ведьм. Откуда в тебе это? А откуда, к слову, та смешная считалочка? – припомнила я. – Если я – первая ведьма, которая согласилась с тобой говорить, то ты вряд ли написал ее сам. «Прикрой шелком наготу»... Очень умно объединить все наши фетиши в милой песенке. Мы и впрямь славимся... тягой к прекрасному, – ловко заменила я слово «клептоманией».
– Это стихотворение моей бабушки, – ответил Коул как-то смущённо, будто рассказывать о себе было для него чем-то новым и даже неприличным. – В Северной Каролине, где я рос, ведьм живет много.
– Неужто ведьмы Северной Каролины похищают детей? – хихикнула я, но серьезное лицо Коула не дрогнуло; разве что бровь поползли вверх, как у растерянного щенка серрбернара. – Должна же быть причина, почему твоя бабушка так боялась нас.