Ковен озера Шамплейн

– Лучший номер, что у вас есть.

Тратить чужие деньги – райское наслаждение, и в нем мне не было равных.

Проспав до утра в роскошном отеле в центре Нового Орлеана с видом на Бурбон-стрит, залив всю подушку собственными слюнями и чувствуя себя на утро после приема соли так, будто меня избивали всю ночь, я заказала себе завтрак в постель, не забыв включить в меню самые редкие деликатесы и обожаемый молочный коктейль. Следующим в списке было немедленно покинуть город, но, смывая с себя в душе скользкие и болезненные прикосновения Джулиана, я вдруг подумала, что мне не помешает еще немного приятностей.

Накупив в аптеке кучу лекарств от простуды, я не устояла перед соблазном и оказалась в примерочной элитного бутика. Накупив новые вещи, я без сожаления сбросила в урну все свои старые: Джулиан прикасался к ним тоже – значит, осквернил. Сохранив лишь рубиновый шарф, купленный Рэйчел в аэропорту Праги, я вальяжно расплатилась семьюстами долларов за лаковые сапожки и миловидное шелковое платье от кутюр лимонного цвета.

– И вон ту шляпку, пожалуйста, – счастливо улыбнулась я, довершая свой образ круглым и изящным головным убором, сшитым из фетра и таким же красным, как и мой шарф. – Ох, здесь вставки из жемчуга. Потрясающе! Обожаю жемчуг.

Тратить деньги – райское наслаждение, но вот считать их – сущее наказание.

– Черт!

Я грустно взглянула на оставшуюся сотню баксов и встала под навесом автобусной остановки в одежде за те деньги, на которые спокойно могла арендовать приличный джип и, быть может даже личного шофера. Замотавшись в пальто детектива, которое нелепо топорщилось на слишком узких плечах и смотрелось столь вульгарно на элегантном платье, я рванула по лужам до пассажирского автобуса с двумя горящими цифрами – 21. Красивое число. Значит, сойдет.

Примостившись возле окна, я расстегнула рюкзак и потрясла в руке мешочек с рунами, на которые вновь уповала, невзирая на глубоко затаившуюся обиду.

– Я вас прощаю, – сказала я неохотно. – Надеюсь, теперь вы поняли, до чего доводит промедление. Давайте впредь без глупостей!

Я кинула пригоршню кубиков на соседнее кресло. Автобус затормозил и покачнулся, но руническая вязь уже сложилась и не упала, будто приклеившись к грязной обивке.

«Сиэтл».

– Сразу бы так, – улыбнулась я и всмотрелась в мигающее табло с остановками, одна из которых удачно выпадала на междугороднюю автостанцию.

Разъезжать на общественном транспорте между штатами – сомнительное удовольствие, но это было лучше неизвестности, отчаяния и холодных рук в перчатках, исследующих мое тело против моей собственной воли. Добравшись до станции и пересев в еще один автобус, идущий прочь от Сиэтла, я затаилась в конце забитого салона и постаралась заснуть, рассасывая леденец от кашля.

Те сны, что лезли в голову при смыкании век, вызывали тошноту едва ли не большую, чем тряска в душном автобусе, пропитанном табачным дымом и сыростью.

Я вышла спустя три часа езды от Нового Орлеана на первой же остановке возле заправки с закусочной. Козырьком приставив к глазам ладонь, чтобы не ослепнуть от дневного света, я вгляделась вдаль. Громоздкие тучи всё копились над далеким мегаполисом, с которым меня теперь разделяли заветные сотни километров. Я мысленно взмолилась, чтобы впредь так и оставалось – я по одному сторону баррикад, а неприятности по другую.

Натянув шляпу поглубже, я оглядела пригородное захолустье и задержала взгляд на мигающей вывеске ресторанчика тайской кухни. Смрад здесь стоял соответствующий – отголоски чеснока, топлива и потных дальнобойщиков дальних рейсов. Поежившись лишь при одной мысли, какая антисанитария может царить внутри, я отвлеклась на ряды припаркованных автомобилей, по очереди заправляющихся бензином.

Легковушка, фургон, поддержанный пикап и даже гоночный кабриолет, оставивший Вольво позади давиться облаком песка и пыли. Как прекрасно было бы раздобыть машину и себе! Например, одну из этих...

Еще три года назад, пока я путешествовала с Рэйчел, эта идея показалась бы мне кощунством – забрать чужое. Но как много меняется, если заменить слово «украсть» на «приобрести», а «угодить своим капризам» на «выжить любой ценой».

Проводив взглядом рейсовый автобус, отбывший без одного пассажира и даже не заметивший этого, я сунула руки в карманы и несколько раз обошла заправку прогулочным шагом, притворствуя, что слоняюсь здесь просто так. Внимательно оценивая каждый транспорт, я заприметила новенький пикап с просторным кузовом у второй бензоколонки. Блестящие диски, подпрыгивающая голова Эйнштейна на присоске у руля и идеально красный бампер. М-м, красный...

Я почти сделала свой выбор, когда осмотрелась снова и застыла напротив смутно знакомого синего джипа. Медленно приблизившись к нему, шаг за шагом, я осторожно подсмотрела в затемненное окно и увидела полицейский значок, забытый на переднем сидении.

Детектив Гастингс.

– Вот же дрянь, – выплюнула я и глянула в окна магазина, где между стеллажами с газировкой бродила длинная фигура в джинсах и бежевой куртке. – Я ничуть не мстительная. Нет. Нет... Ладно, да!

Я юркнула за телефонный автомат раньше, чем Коул оглянулся на свой джип. Сквозь мутное стекло было видно лишь то, как он сгребает в охапку десятки белесых коробок. Убедившись, что он, уронив несколько, точно занят покупками, я тоже зашла в магазин.

– Вы будете брать всё? Здесь же семнадцать штук, сэр, – сконфуженно озвучил продавец, нервно поглядывая то на детектива, стоящего перед кассой, то на пирамидку из замороженных яблочных пирогов, которые он вывалил ему на прилавок.

– Семнадцать? – озадаченно переспросил Коул и выпрямился, отчего стал казаться еще выше, уступая по высоте разве фонарному столбу на въезде. – Хм-м... Мне нужно двадцать.

– Вы забрали все яблочные пироги, что у нас были, сэр.

– Точно?

– Проверьте морозильник с блинчиками. Может, там завалялась еще пара упаковок.