Страница 12 из 42
Тряхнув головой, я вздохнула. Это тупик.
– Ну и? Где твои хваленые пророчества?
– Еще секунду.
Я проигнорировала обещанные карты, лежащие на поверхности, и запустила руку в потайной кармашек. В этот карман Рейчел астрого запретила мне лезть без крайней необходимости, и до самой ее гибели я не знала, что именно она сочла «крайним». Пальцы погладили кедровую пробку: баночка почти опустела за эти три года. Вытащив ее на свет, где на дне осталась пара граненных розовых горошин, я откупорила сосуд.
– Что ты там жуешь? – насторожился офицер, приблизившись, когда я быстро закинула себе под язык несколько крупиц морской соли. – Надеюсь, не тот помет, о котором ты говорила.
– Отойдите.
Я поднялась на ноги и, когда офицер ослушался и подступился ко мне, выставила перед собой пластиковую расческу, вперив рукоять ему в грудь.
– Отойди, кому сказала! – вскричала я, и офицер ахнул, послушно вскидывая руки над головой.
– Откуда у тебя револьвер? – ошарашенно спросил он, пялясь на расческу. – Я ведь обыскивал твои вещи. Вот же дрянь...
– На пол. Сейчас же!
Рука у меня не тряслась, как это наверняка было бы, схватись я за настоящее оружие. Приходилось сжимать пальцы вокруг расчески нестерпимо крепко, чтобы искрящаяся магия не дала осечки: она покалывала на кончиках пальцев, буквально под кожей, словно невесомые электрические разряды. Магия струилась по венам, заменив обычную кровь, и даже мучившая меня боль в горле и кашель притупились так, будто совсем исчезли. Пускай я и знала, что это состояние не продлится долго, но ощущать такую силу было блаженством: величие Верховной, которого у меня никогда не было.
«Тебе не нужна заговоренная соль с добавочной магией. В тебе ее и так в избытке, Одри! Ты сумеешь преодолеть всё, с чем бы тебе не пришлось столкнуться, потому что Верховная – это не титул. Верховная – это природа».
Нет, Рэйчел, моей силы никогда не было достаточно без волшебного допинга. Во мне никогда не было того, что помогло бы мне выбраться из клетки, и я не была уверена, что «это» когда-нибудь появится. Зато в банке была заговоренная соль – и вдруг иллюзии, в сплетении которых я всегда проваливалась с треском, стали зачаровывать людей легко и непринужденно. Волшебный театр, где я исполняла главную роль.
А во рту таяла розовая соль, горча на языке привкусом далекого моря.
– Не делай глупостей, малышка, – попытался образумить меня офицер, но послушно лег наземь, предварительно швырнув мне в руку ключи. – Ты бы отделалась максимум исправительными работами за документы, но теперь...
Я передразнила его и, продев через голову рюкзак, быстро открыла решетку и вышла, но быстро вернулась обратно к койке, откуда мне вслед тоскливо смотрело мужское пальто, остывающее и помятое. Поддавшись мимолетной прихоти, я забрала с собой и его тоже.
– Я и впрямь могла бы погадать вам на Таро, – сказала я, уходя и запирая за собой камеру, а вместе с ней и офицера полиции. – Но мне правда пора. И да... Не забудьте проверить камеры видеонаблюдения после, офицер, – бросила я через плечо напоследок. – Узнаете о себе много нового. Например, что вы видите то, чего на самом деле нет.
Я пробежала через весь корпус и вылетела к пустым офисным столам. За одним из них дремал стажер перед тусклым экраном компьютера. Заметив меня, он растерянно приоткрыл рот, и я сунула расческу для волос обратно в сумку, найдя этого паренька слишком безобидным и замученным, чтобы угрожать вымышленным револьвером.
– Приветик, чего расселся? У вас тут пожар, – сказала я, указав пальцем на коридор. – В туалете. Слепой что ли? Там всё в дыму, боже! – И, немного увлекшись, решила добавить трагизма: – Ты слышишь этот лай?.. Какой кошмар! Кажется, наверху остались щенки. Надо скорее спасти их!
Стажер подорвался, сбив локтем кружку с кофе, и с бранью кинулся к коридору, откуда, как ему мерещилось, выстреливали всполохи огня, покрывая копотью белоснежные стены. Заглянув в кладовую и за дежурную стойку в поисках утерянного чехла со скрипкой, я, скрепя сердцем, покинула полицейский участок без нее, подгоняемая сиреной и ощущением, что искр магии в пальцах становится всё меньше пропорционально таянию соли во рту.
В такое позднее время мне пришлось передвигаться по городу пешком, то и дело вглядываясь в тени на задворках дворов, чтобы одна из них не оказалась моим братом. Дождь немного ослаб, и одежда оставалась почти сухой благодаря недавнему подарку – шерстяному пальто детектива из Бёрлингтона. Выйдя на освещенную трассу, я чудом поймала такси и попросила довезти меня до ближайшего отеля.
– Двадцать баксов, – наотмашь объявил водитель спустя пятнадцать минут, за которые я не успела даже восстановить дыхание, уже не говоря о том, чтобы просохнуть и согреться.
– Это грабеж! – буркнула я и полезла в карманы, уже зная, что скоро мне снова предстоит бежать без оглядки, не заплатив.
Но вдруг нащупала портмоне из лайковой кожи.
– Вот, – сказала я, искреннее не веря, что моя находка – никакой не мираж воспаленного воображения. Я протянула таксисту купюру в пятьдесят долларов из тех двух тысяч, что все еще, оказывается, были у меня. – Оставьте сдачу себе.
Не торопясь вылезать из такси под промозглую морось, пока удовлетворенный таксист пересчитывал выручку, я дрожащими пальцами расстегнула портмоне и робко заглянула внутрь. Новенькие купюры хрустели под пальцами, и это не только искупило все ужасные события минувшего дня, но и гарантировало скрасить мое ближайшее будущее.
Взгляд невольно прилип к красным запястьям, разодранным грубым металлом наручников. Детектив Гастингс был готов переломить мне руки за кражу зеркала, но не за две тысячи наличных, которые даже забыл вернуть себе. Странно? Невероятно странно! Такие дурни были как гостинцы-пиньята, посланные свыше.
Соленый привкус во рту почти растаял, а вместе с ней растаяла и моя нескончаемая магия. Я поспешила покинуть такси, выплеснув ее остатки на то, чтобы жестом закрыть за собою дверь. Любой заговор имел свои последствия, как лекарства имели побочные эффекты - я знала, что мне немедленно требуется максимальное уединение и удобный матрас, потому что похмелье будет жутким.