Страница 14 из 164
Глава 7. Договор
В центральную часть Магического Лондиниума я на всякий случай не пошла, через метрополитен выбралась в пограничные районы: тут царил хаос и ошивались столь подозрительные личности, что встречи с патрулями инквизиции и полисрыцарей не грозили.
Главный чёрный рынок Восточного Альбиона встретил меня мрачными, вымощенными булыжниками улочками, напоминавшими о происхождении фразы «дождь кошек и собак»: обглоданные кости мелких животных и трупики валялись повсеместно. На каждом углу пестрели чёрно-оранжевые агитки «Шмеля».
Прятавшееся за надстройками и надстройками надстроек домов, балконов и мансард небо изредка промелькивало над головой серо-голубыми пятнами. Потемневшие вывески мало что могли рассказать новичку. Спёртый воздух, странные, какие-то неживые, пугливые люди, давящая атмосфера кладбища во время эпидемии чумы… стоит ли удивляться, увидев здесь Хэлиша? Нет.
Он был в неприметном, выцветшем клетчатом пальто, широкополой шляпе и тёмных очках – промелькнул в пересекавшей мой переулок улице. Я пошла следом, почему-то испуганная, но непреодолимо влекомая тайной его дел. Вскоре Хэлиш скрылся в магазине с поблекшей вывеской. Я торопливо забежала на задний двор проверить чёрный ход: открыт. На кирпичной стене, отделявшей двор от соседнего, спиной ко мне сидел парень в потёртых джинсах и кожаном фартуке, разговаривал с кем-то на испанском или итальянском. Сердце выбивало бешеную дробь, но я бесшумно проскользнула внутрь, в затхлую темноту заставленного ящиками коридора, и пошла на голоса.
– Четыре с половиной миллиона, не меньше, – уверенно заявил старческий голос.
Хэлиш проскрипел:
– Слишком дорого.
– На аукционе я получу вдвое больше.
– Побойтесь бога, какой аукцион? Вам жить надоело?
– Угрожаете? – продавец сухо закашлялся.
– Вовсе нет, – с намёком на обратное возразил Хэлиш. – Лишь напоминаю обстоятельства… Сейчас я не могу предоставить такую сумму, тем более незаметно. Только семьсот тысяч.
– Вы же понимаете, этого недостаточно.
– Да, понимаю. Поэтому предлагаю в обмен несколько более безопасных для владения вещей, за которые можно выручить эквивалентную сумму. И я мог бы оказать некоторые услуги, в разумных пределах, конечно.
Помедлив, продавец сварливо осведомился:
– И что вы можете предложить?
Мне было страшно до тошноты, дрожащим указательным пальцем я приоткрыла сальную занавеску и увидела неопрятную, заставленную старой мебелью и потемневшими статуями чудовищных созданий комнату; старого, сутулого, болезненно истощённого продавца в чёрном, похоронном одеянии и стоявшего по другую сторону прилавка Хэлиша. Он протянул старику сложенную вчетверо бумагу, и тот, расстелив её на прилавке и низко склонившись, стал читать, беззвучно шевеля губами.
Неподвижно застыв над ним, Хэлиш хмуро разглядывал лысеющий затылок. В злобном мраке неуютной комнатки волосы и кожа Хэлиша словно светились, профиль чётко и почти аристократично вырисовывался на фоне поблекшей, потерявшей отчетливость тёмной картине.
Мужчин обступали уродливые изваяния из металла и дерева, из-под потолка смотрели остекленевшими глазами головы медведей, оленей и волков. Пыльные, жёлто-охристые окна почти не пропускали свет. Всё было уродливо, омерзительно, отталкивающе, и здесь даже Хэлиш, стоявший ко мне нормальной стороной лица, выглядел симпатично.
– Согласен, – продавец вернул бумагу. – Кроме пятого и седьмого пунктов: мне не нужны такие проблемы. А что касается услуги…
Обмирая, я подалась вперёд. Продавец приподнялся на цыпочки и жадно зашептал Хэлишу на ухо.
Шептал долго, увлечённо, безумно пялясь выкатившимися глазами в потолок, обхватив Хэлиша за шею, повиснув на нём, страстно поверяя ему тайну и подробности своего тёмного, наверняка незаконного желания. С таким выражением лица молятся Сатане. С таким выражением лица маньяк может разделывать свою ещё живую жертву. Мне стало дурно, но и уйти я не могла, смотрела, как прикованная.
Старик вцепился скрюченными пальцами в длинные, здесь словно серебряные волосы Хэлиша, утягивая его к прилавку, нашёптывая, посмеиваясь, лихорадочно шаря взглядом по потолку. Хэлиш упёрся ладонями в столешницу, запрокинул побледневшее лицо к потолку и продолжал слушать. Настроение продавца переменилось, лицо приняло жалобное выражение, смешки стали истеричнее. Вдруг он зашёлся икающим хохотом и уткнулся в плечо Хэлиша, забормотал уже сквозь всхлипы.
Хэлиш кивал: несколько всхлипов – кивок, несколько всхлипов – кивок. Отвратительное и жалкое зрелище. Наконец старик угомонился, и Хэлиш с явным облегчением освободился от безумных объятий, поправил галстук, одёрнул двойные манжеты. Серым скомканным платком утерев слёзы, торговец вернулся к прежнему сварливо-деловому тону:
– Сделаете всё, как я просил?