Беглянка

Но... как же... Наших же не обращают в рабы!..

Сначала я хотела сама возмущаться, потом — бежать к Ольху и требовать всё исправить. Взгляд споткнулся на младшей служанке, и я поняла, что вмешиваться с криками и руганью — значит ничего не добиться. Да мало ли что могло случиться тогда — от лихих людей до большого долга!

И в заветах Предков особо оговаривалось, что помогать без спросу — плохо. И себе, и другому: поскольку ты, раз влез непрошенный, получаешь ещё раз этот урок, а тот, кому помочь захотел и помешал осознанию — не поймёт, в каком месте он неправильно мыслил.

Я ещё раз открыла рот... и закрыла его. Вот чего точно не хочу — так это оказаться рабыней.

— Госпожа... — как-то нерешительно сказала старшая помощница. Как будто сомневалась в правильности своих слов. — Может, вам служанка нужна? Здесь не принято знатным дамам самим за собой ухаживать или покупать себе вещи. Даже в паланкин без сопровождения сесть неприлично...

Ошарашенно посмотрев на неё, я несколько раз кивнула. Потом спохватилась, что это можно толковать двояко, торопливо прошептала:

— Да, конечно... в смысле — нужна! Только я не знаю, согласится ли ...брат — ведь деньги у него.

Я очень надеялась, что служанка не обратила внимания на небольшую заминку — когда я подбирала другое слово вместо имени Ольха.

Лицо старшей служанки как будто осветилось изнутри, и женщина на глазах стала буквально расцветать.

Встав перед парнями, я мучительно размышляла как бы так намекнуть Ольху о необходимости разговора прямо сейчас, чтобы он — понял, а хозяин лавки при этом не подслушивал? Ладно, не совсем откровенно подслушивал.

В итоге, я успела совсем недолго печально посмотреть на бывших стражников, как Вадим тут же поднялся со своего места и, загородив меня спиной от постороннего мужчины, спросил:

— Что случилось? Ты что-то почувствовала?

— Да... в смысле — нет! — от волнения мысли путались. Я торопливо зашептала: — То есть тут служанка из наших, и хочет на родину, а она — рабыня. Давай мы её купим как прислужницу для меня, а как вернёмся домой — она будет свободной? Пожалуйста!

И я просительно посмотрела на парня. Нехорошо, конечно, что путанно рассказала. Зато — всё упомянула.

Вадим наморщил лоб, показывая своё недоверчивое отношение к сказанному, потом подвигал бровями — как будто плечами пожал.

— Я спрошу у Ольха, — коротко ответил он и пошёл к той лавке, на которой полулежал.

Я осталась стоять, и едва не приплясывала на месте от нетерпения.

Вадим расположился с удобством на лавке и чуть-чуть склонил голову в сторону Ольха, как парень весьма естественно подставил ухо для выслушивания сообщения. Было видно, что это давно отработанный ритуал.

В принципе, если бы я не знала точно, что эти двое — бывшие стражники, я бы подумала, что Ольх — наследник небольшого состояния, решивший своим трудом преумножить семейные богатства, а Вадим — его дальний родственник, добровольно и уже давно служащий кем-то вроде телохранителя. То есть — весьма часто встречающийся вариант для тех, кто зарабатывает себе на жизнь торговлей.

Десять долгих ударов сердца Ольх размышлял с непроницаемым лицом, после чего обратился к хозяину лавки:

— Любезнейший, ваше гостеприимство и ваши товары — поистинне бесценны!

Василь ибн-Садик чуть-чуть улыбнулся. Было видно, что довольно безыскусная похвала стражника пришлась торговцу по душе.

— И лишь трагическая случайность заставляет меня просить вас о маленьком одолжении.

Ольх сделал подобающее случаю выражение лица — много расположения к хозяину лавки, немного озабоченности своими делами, и малюсенькая капелька раздражения, которая видна на лице у всякого, кто начинает рассказывать о чужих убеждениях, которые не разделяет сам.

— Дело в том, что мы возвращаемся из паломничества по местам, где Единый явил свою силу и мудрость в земле наших далёких предков-северян. И на пристани, где мы ожидали пока наши вещи занесут на корабль, к сестре привязалась юродивая.

Парень отщипнул чёрную виноградину из свешивающейся с вазы грозди, и начал катать её в пальцах.

— Мы сразу и не поняли, что женщина была не в своём уме. Шла себе и шла, ну и что, что сутулится — так это ещё не признак полоумности... — Ольх вздохнул, показывая как тяжело ему даётся этот рассказ. — А потом в одно мгновение: сумасшедшая уже почти висит на сестре, цепляясь за её куртку, и пронзительно каркает что-то вроде 'Если не добудешь себе служанку в Городе — лежать тебе под текучими волнами, кормить рыб!'

Хозяин лавки сокрушённо покачал головой.

— А мы возвращаемся к матушке, которая очень почитает всех юродивых и считает, что они могут предсказывать будущее. Да, — парень чуть-чуть поморщился — я знаю что в последнем 'Слове к идущим путём Истины' Предстоятель Единого осудил легковерных, которые имеют больше веры к словам убогих, нежели к словам жрецов...