Беглянка

Я тихо фыркнула. Ну да. Батюшка рассказывал мне, что многие считают, что только в их стране живут воспитанные и знающие люди. А все остальные земли, по их представлению, должны населять невоспитанные варвары, не знающие с какой стороны подойти к лошади...

Тем временем младшая из прислужниц — и более тощая, что не могла скрыть даже в несколько слоёв намотанная накидка и свободно спадающие концы головного платка — принесла большую кипу свёртков, блестевших под светом, падающим из маленьких квадратных окошек, часто прорубленных в стене под самым потолком.

— Советую примерить платье цвета мяты, — тихо прошелестела помощница постарше.

А я как раз протянула руку к завлекательно посверкивающему рыжему свёртку.

— Шафрановый цвет зрительно прибавит вам четверть объема, и сделает цвет ваших волос более тусклым, — так же негромко пояснила женщина.

Определённо, она не была девушкой. Она должна была быть женщиной: движения её были плавными и не суетливыми. Такие получаются от понимания смысла происходящего, но никак не от повторения ситуации. Батюшка не уставал повторять, что мне надо научиться распознавать человека по любому, даже самому маленькому движению или поступку, и обязательно выяснять причины поступков тех, кто думал хоть на полпальца больше, чем нужно для рутинной работы.

— А мятный? — шепотом спросила я, опасаясь, что хозяин мог запретить служанкам отвечать на вопросы.

— Мятный — холодный оттенок зелёного, он придаст загадочной глубины вашим глазам, подчеркнёт молочную бледность кожи. И сделает стан более стройным на взгляд, — ровно пояснила помощница, помогая мне вылезти из слишком тёплой для этой погоды дорожной куртки.

— Роза, принеси, пожалуйста, рубаху из северного полотна. Ту, белую, без узоров, — обратилась к младшей служанке женщина.

И хотя голос её всё так же был ровный и спокойный, мне очень захотелось, чтобы названная Розой девушка выполнила такой странный приказ.

Вернувшаяся почти сразу служанка принесла ещё один свёрток. Развернув его, я ахнула: это была самая настоящая льняная рубаха! Какие тонкие ниточки, какая нежная ткань!

Полотно, пошедшее на эту рубаху, было поистине княжеским. Думаю, что на рынке за отрез не торгуясь отсыпали двойной, а то и тройной вес золотом.

Приглядевшись к вороту, я обнаружила, что вышивка там всё же была. Тонким белым шёлком, что делало узор неразличимым...

Отказаться от такой красоты у меня не хватило сил. Стянув свою рубашку, грубую и дешёвую по сравнению с этой, я с восторгом одела принесённую. Нежное полотно ощущалось абсолютно невесомым.

Потом старшая служанка сноровисто замотала меня в мятного цвета накидку, так что только нижний край рукавов выступал за пределы зелёного шёлка.

— Ещё головной платок полагается, — тихо пояснила она и накинула мне на голову длинный кусок такой же по цвету ткани.

Тем временем младшая помощница выкатила откуда-то из-за занавесок большой, начищенный до зеркального блеска, бронзовый лист на деревянной подставке с колёсиками.

Отражение было... непривычным. Оно было даже не слишком жирным. Учитывая, что лист отражал всё немного более широким, чем есть на самом деле — я подсмотрела какой красивой, то есть не болезненно худой, отражалась младшая служаночка.

Осторожно придерживая подол левой рукой, я, вместе со старшей помощницей, прошла мимо фонтана и, не доходя немного до лавок, встала лицом к ожидавшим меня парням.

Василь ибн-Садик жестами выразил свой восторг моим обликом, что заставило меня чуть-чуть зарумяниться, смущаясь. Ольх одобрительно улыбнулся, а Вадим даже привстал немного — чтобы кувшин не загораживал ему вид.

— Берём, — озвучил, наконец, своё мнение Ольх. — И какую-нибудь накидку для улицы — а то в этом жалко гулять по пыли, — добавил он.

Служанка что-то беззвучно прошептала хозяину лавки, он кивнул и назвал стоимость наряда:

— Четыре с половиной золотых.

Я внутренне ахнула — это чересчур много!

Но Ольх только спокойно кивнул:

— Берём. И что-нибудь на плечи набросить.

Служанка глазами показала мне идти обратно за фонтан, и я пошла.

Встав на прежнее место, я подождала, пока старшая из помощниц достанет с ближайшей полки что-то белое и кружевное.

Она накинула мне пелену на плечи. Я подняла кружевной край, разглядывая его на просвет.

— Узоры на иней похожи, — я тихо поделилась с женщиной восторгом от этой красоты.

— Да... — с грустью согласилась она. — Это единственное, что может напомнить здесь про снег.

— Так съез... — язык начал говорить у меня раньше, чем мысль до конца додумалась, поэтому мне пришлось обрывать себя на полуслове. — Ты не можешь?

Служанка только горько улыбнулась.

— Я надеюсь, что к моменту, когда я стану старой и никому не нужной, у меня будет достаточно денег, чтобы купить место на корабле, плывущему на родину.