Тайный ужас короля Гейзы

Новая комната, тоже сводчатая, после предшествующих палат показалась небольшой. Сквозь легкие облачка пара увидел Хотен две полукруглые и вытянутые дыры в каменном полу, наполненные горячей водой, и в одной из них – короля Гейзу, без шапки, зато с молодой лысиной на темени. Король присмотрелся к вошедшему, кивнул и показал на вторую дыру:

– Полазь, посол. Вода… э, э…  целебный.

Хотен поблагодарил, снял с бедер полотенце, осторожно спустился в дыру и, подражая королю, уселся, руки утвердив на гладких краях дыры. Поскольку король не продолжил разговора, Хотен принялся украдкой осматриваться. В отличие от раздевальни, стены и потолок (посреди потолка зиял круглый проём) тут были не красками расписаны, а выложены цветными стеклышками, как в Киевской Софии. Влажные, картины ярко поблескивали, только вот изображено было на них такое, что киевский посол невольно отвел глаза… Подумалось ему: окажись сейчас на его месте кто-нибудь из попов Софии Киевской, беднягу могла бы и кондрашка хватить. Тем более забавно, что если и была на тех, что на стенах, на мужах и женах, если даже и оставалась на них какая ни на есть одежонка, то обязательно точно такая же, в какую на наших иконах одевают православных святых. И еще любопытно стало Хотену, почему сия купальная палата называется «терпи-даром»? Вода здесь скорее тепла, чем горяча, а её запах нельзя считать таким уж неприятным…

Вбежал Марко, и хотя Хотен начал уже вжиматься в края своей каменной дыры, чтобы и мадьярский посол в ней поместился, тот присел, поклонившись королю, на скамью рядом с оставленным Хотеном полотенцем. Король сразу же произнес несколько слов на мадьярском. Марко пояснил:

– Всемилостивейший наш король спрашивает, где получил ты свои страшные раны?

– Ту, что на бедре, когда отбивал у разбойников коня, украденного у половецкого хана Башкорда, а рану в груди получил на тайной службе у твоего зятя, великого князя Изяслава. Все прочие шрамы – сражаясь в дружинах великих князей киевских Изяслава и Ростислава, – не задумываясь, привычно приврал Хотен.

Король Гейза улыбнулся. Марко, запнувшись, перевёл им сказанное:

– Король говорит, что боец, выживший после столь тяжких ран, становится осторожным и осмотрительным. Это хорошо. Мне… то есть милостивому нашему королю требуется именно такой человек.

Хотен осведомился, должен ли он сейчас править посольство.

– Король хочет выслушать наши посольства завтра пополудни, в присутствии Королевского совета. Тогда ты сможешь щегольнуть своей длинной шубой и замечательной русской шапкой. Только король совсем не хочет, чтобы в Совете ведали, что он посылал в Киев именно за умелым сыщиком. Прямо сейчас нужно придумать дело, для которого ты будто бы прислан. И мнимая задача твоя должна быть такой, чтобы оправдывала твоё пребывание при моем дворе и рядом со мною до тех пор, пока не выследишь убийцу или убийц.

Хотен постарался скрыть свое изумление и надолго задумался. Потом лицо его прояснилось:

– Я знаю, что может подойти королю!

И Хотен рассказал, как лет десять тому назад, во время войны за Киев с Юрием Долгоруким покойный великий князь Изяслав приказал надставить борта речных насадов толстыми досками, а в них сделать хитрые отверстия для весел и бойницы для лучников. Изяславовы гребцы и стрелки стали неуязвимы, что обеспечило победу в стычках на Днепре, а войско Долгорукого не смогло переправиться возле Киева.

Король Гейза призадумался. Потом хитро прищурился, и Марко быстро перевел его вопрос:

– А почему же князь Юрий, брат по отцу моей супруги, не перестроил таким же образом и свои суда?

– Об этом нововведении легко рассказать, однако достаточно сложно устроить его на деле: там есть хитрости. Однако я в той войне был тайным советником великого князя Изяслава, его правой рукой – и для меня тайн не существовало, – снова приврал Хотен. – Я внимательно следил за надстройкой кораблей и прекрасно запомнил, как это делалось.   

– Добро, – заявил король по-славянски и улыбнулся. Повернулся к Марко, и вскоре Хотен узнал, что король приказывает о самом изобретении изъясниться в посольских речах весьма туманно, вроде «новый способ постройки кораблей» – чтобы не раскрывать тайны. Но тогда киевскому послу придется на самом деле поработать с нашими плотниками, потому что неуязвимые для стрел противника корабли и нам на Дунае не помешают. 

Хотен молча поклонился. Король хлопнул в ладоши, и всё тот же банщик принёс три кубка с вином, золотой поставил перед королем, а по серебряному – перед послами. Хотен заглянул в посудину. Красное густое вино еще колебалось между потемневшими её стенками. 

 Отчего это вдруг побледнело под густым загаром лицо Марко? Полуобнаженному мадьярскому послу пришлось сглотнуть несколько раз, пока он сумел проговорить:

– Король предупреждает, что поведанное им сегодня нам придется сохранять в строгой тайне. Дело касается королевской семьи, славного рода Арпадов. Место здесь надежное, а банщик приучен к чужим разговорам не прислушиваться, язык же у него отрезан давно, до его службы у короля. Милостивый наш король предупреждает меня… будто бы известного болтуна, что вырвет и мне язык, если я… если станет известно о том, что услышу сегодняшней ночью.

Тут король Гейза широко улыбнулся, отхлебнул от кубка и показал собеседникам, что они должны последовать его примеру. В дальнейшем его вовсе не беспокоило, успевает ли Марко переводить, поэтому Хотену оставалось только надеяться, что переводчик не упустил чего-нибудь действительно важного. Впоследствии он столько раз вспоминал эту беседу, столь усердно мучил вопросами Марко, пытаясь извлечь из него дополнительные пояснения, да заодно и толкования непривычных слов, что постепенно стал вспоминать признания короля Гейзы и свои к нему вопросы, словно обычную беседу на родном языке. И вот как эта беседа ему припомнилась одной бессонной ночью, когда дело было далеко от завершения, и разгадка еще не высветила действительно важные для расследования подробности.