Мир в огне

От процедур, которые нужны для смены облика, Харелт морщился заранее. Иллюзию не используешь, поэтому неделю предстоит работать с магом и пить эликсиры. Особенно мерзкий вкус будет у снадобья для роста волос. Харелт причёску носил короткую и брился. А вот Хекки явно предпочитал пользоваться облачением для рассыпного конного боя – это не только густые волосы, но и борода, которая в лёгком доспехе защищала горло вместо кольчужной сетки. Всё оказалось совсем иначе. На рассвете один из братьев разбудил Харелта и Хекки, предупредил, что процедура должна быть натощак и пригласил пройти с ним. Тропинка была другая, не та, по которой они приехали. Первые минут десять она плутала через ельник, дальше шла напрямую по краю острова. Здесь заканчивались большие деревья и плескалось, пузырилось болото. Жаркое несмотря на ранний час солнце уже палило над стоячими озерками с однообразной болотной зеленью, лозняком, зарослями камыша. Противно звенели комары, стайки маленьких мошек вились над землёй и болотом, норовили окутать незваных гостей. Ветерок донёс еле уловимый запах тления, земля под ногами чавкала влагой. Вскоре дорога опять свернула вглубь острова и начала подниматься, хотя и здесь почва оставалась сыроватой. Между появившимися мрачными елями густо рос папоротник. А тропинка петляла всё выше и выше. Вот закончился папоротник, завеселела зелёная трава. Вскоре они вышли на освещённую солнцем полянку, где уже ничего не напоминало о болоте. Густо рассыпались повсюду жёлтые одуванчики и белые ромашки. Со всех сторон окружали полянку высокие ели, но сейчас они совсем не казались мрачными, а наоборот, светло-зелёными, праздничными. В центре поляны замер алтарь Единому, который окружил десяток Сберегающих во главе с отцом Энгюсом. Повинуясь указующему жесту, Хекки и Харелт встали возле алтаря. Послушник ушёл, остальные Сберегающие застыли, образовав идеально ровный круг, и начали читать молитву. На последнем слове все разом подняли руки к небу – и мир вздрогнул. Харелт увидел, как фигура стоявшего рядом Хекки стала смазанной, будто смотришь сквозь густой туман. А дальше случилось невероятное: от парней отделились их полупрозрачные копии и поплыли навстречу друг другу, а потом дальше – от Харелта к Хекки наоборот. Стоило двойникам коснуться реципиента, как мир ещё раз дрогнул, и всё пропало. Парни же остались стоять, глядя друг на друга и щупая лицо – они поменялись внешним видом, и это была не иллюзия. Отец Энгюс улыбнулся и устало сказал: – Это одна из тайн Ордена, которую вы отныне обязаны хранить в секрете. Хотя предупреждаю, рассказать вы всё равно не сможете, это часть обряда, но всё же лучше молчать добровольно. А теперь прошу обратно в дом. У вас три дня, чтобы помочь друг другу освоиться с новым видом, а потом каждый поедет куда должен. *** Две недели спустя Харелт под именем дана Хекки сидел на званом обеде у бургомистра Торфинса. Хотя обед больше напоминал небольшое торжество, после десерта даже обещали танцы. Торфинс городом был немалым, торговым, потому «солидных людей», жаждущих познакомиться и пообщаться со столичным гостем нашлось достаточно. Особенно почтенных матрон с дочками, слетевшихся как пчёлы на мёд, едва узнали, что гость не женат. Впрочем, ко второй перемене блюд ни девушки, ни внимание их родительниц Харелта не волновали, куда больше беспокойства ему доставляла собственная борода, расчёсанная и завитая по последней моде. И также по последней столичной моде тщательно выкрашенная вместе с волосами в серебряный и синий цвета. Но как же эта проклятая борода до сих пор с непривычки чесалась! А ещё внимательно приходилось следить, чтобы случайно не макнуть бороду в соус и не испортить впечатление вычурного и изысканного мальчика из высшего света. Чтобы хоть как-то отвлечься, Харелт вслушался в болтовню сидевшего рядом бургомистра. Тот как раз с печалью рассказывал о событиях в Тейне: мол, позор-то какой – священник поддержал самосуд над невинной девушкой. До этого-то все на него чуть не молились, и совета чаще именно у него спрашивали, хотя главная церковь прихода в Торфинсе стоит. А ещё скандал, аж до столицы дошло. Харелт поддакнул – да, да, он вот тоже слышал. Мысленно же добавил, что ещё бы ему не слышать. Было не исключено, что отец Райберт тоже являлся одной из целей сектантов, организовавших погром. Если в самом Торфинсе в церковь ходили больше для приличия, то яркие проповеди священника из Тейна собирали огромную толпу. Ещё и поэтому отца Райберта спрятали в одной из резиденций Сберегающих, а по всей округе начали распространять слухи о суде над ним. Причём якобы разговоры и пересуды уже дошли до столицы, где ими и заинтересовался тот самый Хекки. От нечего делать приехал «посмотреть, как жила настоящая ведьма». Стенания бургомистра прервали поданный молочный поросёнок, следом обильный десерт. Затем начался бал, где гость из Турнейга снова оказался в центре внимания. Молодые девицы и местные «сливки общества» словно сговорились и все как один спрашивали о новостях моды и столичных веяниях. Причём выспрашивали так дотошно, что Харелт в первый раз помянул добрым словом все те ненавистные мероприятия и салоны, по которым его таскала бывшая ненаглядная. Заодно разнообразные «солидные граждане города» старательно зазывали парня в гости или приглашали посетить какое-нибудь мероприятие, где ему, конечно же, гарантировано самое почётное место. Ведь отец дана Хекки служит лично лорду Хаттан, и сын обязательно займёт место родителя. Столичный гость отмахивался – батя крепок, слава Единому до необходимости работать самому ещё далеко. После чего подхватил большую пивную кружку, налил туда крепкого вина и провозгласил тост: