За следующей дверью

Это, пожалуй, был правильный вариант. Ненавязчивый совсем. Даже, можно сказать, поверхностный.

− А-а-а, − хмурясь, протянул папа. – Да, мне вечно они жалуются на всякую ерунду. Дикие люди. Ну а тебе как? Всё нормально?

«Нет. По моей квартире ночью кто-то бродил. А потом ворвались трое сумасшедших, подняли на ноги всех соседей и сбежали!» − прокрутив данный вариант ответа в голове, Ника лишь сдавленно улыбнулась.

− Всё прекрасно, − заверила она. – Только скатерти не хватает.

− Хочешь, подарю тебе на новоселье? − любезно предложила Наташа. Ника вежливо поблагодарила. Подлизывается. С другой стороны, кажется, она к ней несправедлива. Вероника пообещала себе быть благосклоннее к папиной подружке.

Некоторое время все трое ели в тишине.

− Почему о ней всегда говорили разные гадости? − вернулась к наболевшему Ника.

− О твоей бабке?

− О квартире.

− Люди часто придумывают глупости.

− Между тем, многовато получается глупостей для одной квартиры. За что соседи так не любили бабу Веру? Она колотила шваброй по батареям или гоняла самогон?

− Да кто её знает. Может, громко пела в душе, − пожал плечами отец. − Твоя мама всегда жаловалась, что у неё был скверный характер. В конце концов, не зря же она от неё убежала.

Он запнулся. Сначала Ира убежала от собственной матери, потом от мужа с дочерью. Такой характер тоже можно охарактеризовать как непростой. Воцарилось неловкое молчание. Тема исчезновения мамы была не то чтобы под запретом, но поднималась редко, только при крайней необходимости.

Когда это случилось, Нике было только три года, и она плохо помнила маму. Только обрывочные воспоминания, смутные ассоциации, связанные с матерью. С другой стороны, благодаря юному возрасту Веронике не пришлось переживать боль от неожиданной потери. Просто в один день Ира пропала. Никто не знал ни куда она ушла, ни почему. Розыск, расследования, сотни объявлений − ничто не помогло. Даже если Ира сбежала по собственной воле и всё ещё была жива, от неё не осталось никаких следов.

Ела Ника без аппетита. Наблюдая за папой краем глаза, отмечала, что ему тоже непривычен и чужд «семейный» завтрак в компании дочери и Наташи.

− Ещё раз скажи, когда результаты о поступлении появятся? − поинтересовался отец.

− Недели через две, − рассеянно ответила девушка.

Вопрос о получении высшего образования беспокоил отца куда больше самой Вероники. Она пребывала в растерянности и больше прислушивалась к чужим советам, хотя изначально собиралась не принимать их в расчёт.

− Математика явно не твой конек. Попробуй психологию, − посоветовала бабушка Лида.

Ника всегда считала, что психология – это для неудачников. Проходной балл на факультет достаточно низкий, а найти работу по специальности было трудно. Бестолковая какая-то профессия. Для тех, кому есть дело до чужих проблем или кто попросту не знает, чего хочет сам. Ника же хотела свой дом. И выйти замуж. Разбираться в чужих проблемах ей совсем не претило.

− Я выберу что-нибудь другое, −  сомневаясь в собственных словах, пообещала она. Когда пришло время подавать документы, ей так и не пришло ничего в голову. Поэтому на прошлой неделе, посетив приёмную комиссию в институте, она подала документы на факультет психологии.

Ей казалось, что жизнь стремительно убегает вперёд, и она совсем за ней не поспевает. Трое из её бывших одноклассников уже состояли в браке, кто-то нашел неплохую работу. А она с треском вылетела из института и подрабатывала продавщицей в магазине хозтоваров. Отец, в глубине души понимавший, что дочери пора стать самостоятельнее, всё равно пытался принимать в её судьбе живейшее участие. Большую роль в этом сыграла его мать, баба Лида. Ника была её единственной и любимой внучкой. Бабушка Лида, как и все бабушки, крайне переживала, что Ника слишком худенькая или наоборот поправилась и может «перестать нравиться мальчикам». Дедушка Вероники был преподавателем в юридическом институте, и потому негласно было решено, что искать жениха Нике нужно исключительно среди студентов дедушки. Сам он прикидывался, что не при делах. Посмеивался над «женскими глупостями».  Но покорно следовал указаниям супруги и почаще приглашал к себе внучку. А вместе с ней и своих студентов.

Но впервые за долгое время мысли о личной жизни были вытеснены с первого места. Нике было страшно. В первую очередь за собственный рассудок. Она не любила ничего, что было ей непонятно: точные науки, чёрно-белые немые фильмы, оперную музыку и мистику. К тому же в потусторонние силы она не верила. Ей не нравились ни страшилки, что любят пересказывать дети, ни фильмы ужасов. Произошедшему ночью должно было быть логическое объяснение. Но теперь, когда наступило утро, Вероника вообще не была уверена, что случившееся ей не приснилось. Что, если всё это был кошмар? Очень реалистичный, хотя и не логичный.

Папа принялся собираться на работу. Наташа поспешно укладывала волосы.  Ника включила воду. Быстро ополоснула посуду. Вид грязных тарелок крайне её раздражал. Она даже немного завидовала людям, которых горы немытой посуды не приводили в праведный гнев и не разжигали желание вооружиться губкой для борьбы с жиром и разводами. Простые обыденные действия помогали прийти в себя и собраться с мыслями. Вероника решила ничего пока не говорить отцу. Сначала она вернётся в квартиру номер семнадцать и проверит, не осталось ли каких-то улик, оставленных ночными посетителями. Сейчас наступал день, и это придавало уверенности, что всё странное и необъяснимое позади.

Отец вызвался подвезти её до работы. В машине Ника решилась ещё раз прощупать почву. Всё-таки именно отец последние годы общался с соседями «нехорошей» квартиры и её арендаторами. Она сама не была там ни разу в жизни до вчерашнего дня, да и истории эти часто пропускала мимо ушей, относилась к ним несерьёзно. Может, она упустила что-то, что могло пролить свет на произошедшее?